замер, и напрягся. Потянулись напряженные минуты. Все было тихо. Группа осторожно двинулась внутрь по коридору. Подойдя к комнате, из которой доносился храп, Грин остановился у двери. В этот момент идущий за ним Денис полез за светошумовой гранатой. И вот тут-то наработанная схема их и подвела. Граната лежала в карманчике на разгрузочном жилете, карманчик прикрывал клапан на липучке. Когда Денис потянул за край клапана, характерный треск открывающейся липучки прозвучал в тишине как пулеметная очередь.
— Ибрагим? — позвал сонный голос из глубины комнаты. Затем последовала какая-то фраза на сарацинском. Послышалась возня, неуверенные шаги. По стене мазнул луч фонарика, и на пороге комнаты вырос сарацин. Грин, только услышав шаги, понял, что тихий вариант накрылся, и вытащил из ножен нож. Ухватив сарацина за отворот куртки, он дернул его на себя, и всадил в грудь нож. Сарацин захрипел, и упал навзничь. Из комнаты послышался гортанный, полный паники крик, а вслед за ним — характерный щелчок взводимого затвора. Грин понял, что медлить нельзя, и кивнул Денису — кидай, мол. Денис выдернул кольцо, и граната полетела внутрь. Грин отвернулся, и прикрыл окуляры ПНВ, чтобы не выжгло вспышкой. «Двадцать один, двадцать два, двадцать три», считал про себя Грин. Хлопок, и Грин откидывает крышку с окуляров, и рывком бросает свое тело в дверной проем, и сразу после этого влево. Пистолет уже в руке, непривычно длинный из-за накрученного на ствол глушителя. За Грином влетает Денис. Время словно растягивается, все происходит очень быстро, но Грину мгновения кажутся до невозможности длинными. Сарацины, застывшие в разных позах, но с одинаково ошеломленными лицами, не успевают ничего сделать. Пистолет в руках Грина кашляет, отправляя пулю за пулей, как учили — двойками. По два выстрела в каждого. Не в голову, в центр массы. Скорчившись, трое сарацин умирают. Последний, четвертый, лежавший на полу у окна, успел вслепую нащупать подоконник, и перемахнуть через него.
— Слооон! — взревел Грин. За окном послышался звук удара, возня, и над подоконником показалась довольная рожа Слона. В комнату зашел Бибизян, следом за ним Мишка с Никитой. Они несли переносную лампу. Грин выключил ПНВ. Мишка включил лампу, и комнату залил яркий белый свет.
— Туточке я! — хихикнул Слон, увидел, что творится в комнате, и побледнел.
— Сарацин где? — дернулся Грин.
— Здесь лежит, живой, только в отключке, — торопливо доложил Слон.
— Отлично… — Грина отпустило. Он повернулся к Денису, и спокойно спросил: — Зачем ты за гранатой полез?
— Так ведь учили… — вяло ответил Денис. Грин только покачал головой — и правда, учили.
Сарацин провалялся без сознания добрых два часа. За это время ребята Грина обыскали дом, и подсчитали трофеи. Часть трофеев тут же и употребили — припасов у сарацин было много, а бойцы изголодались. Грин есть не стал, он терпеливо сидел на стуле рядом с сарацином, и ждал, пока тот очнется.
Первым, что увидел сарацин, когда открыл глаза, было улыбающееся лицо Грина. Сарацин с полминуты таращился на него, не понимая, где находится. Потом до него дошло, он завозился, пытаясь отползти. Связанные руки мешали сарацину подняться. Грин рывком поднял его за шиворот. Сарацин оказался перед ним на коленях.
— Я пришел к тебе с приветом, рассказать, что солнце встало, — продекламировал Грин. Сарацин обвел комнату взглядом затравленного зверька. Он что-то пробормотал по-сарацински, глядя, как ребята Грина деловито роются в вещах его товарищей. Подошел Амир, и стал рядом с Грином.
— Спроси его, кто он такой, откуда двигался их отряд, куда направлялись, — приказал Грин. Амир перевел его слова сарацину. Тот разразился потоком гортанных слов, с ненавистью глядя Грину в лицо. Если бы не бледное лицо, Грин бы подумал, что сарацин не боится.
— Ругается, — перевел Амир.
— Да это и без перевода понятно, — кивнул Грин. — Ладно, скажи ему, что у меня нет времени на игры. Если он не начнет говорить, я выколю ему глаз. Если и это не поможет — то оба глаза.
Амир перевел, но сарацин не внял. Он продолжал ругаться, брызгая слюной. Грин покачал головой, и позвал:
— Мишка! Ко мне! — подошел Мишка. Грин посмотрел на него, и приказал: — Ты у нас живодер, Михаэль, тебе есть работа. Давай, устрой этому кадру экспресс-допрос в полевых условиях. — Мишка, не говоря ни слова, потянул из ножен нож. Он присел перед сарацином, сгреб пятерней его волосы, и повернул лицом вверх.
— Ну что, сволочь? — ласково спросил он у вмиг заткнувшегося сарацина. — Будем разговаривать?
Спустя пять минут сарацин, захлебываясь словами, умолял пощадить его, и обещал рассказать все. Один глаз сарацин не сводил с поигрывавшего окровавленным ножом Мишки. По лицу сарацина текла кровь, на месте второго глаза зияла пустота. Амир, успевший позавтракать припасами сарацин, уже об этом пожалел — его стошнило прямо в комнате, даже выбежать не успел. Грин эмоций не испытывал — дело было важнее всего. Этому его на командирских курсах научили — концентрироваться на выполнении задания, отметая все ненужное и несущественное. Видя холодное спокойствие Грина, окрепли духом и остальные.
— Вот давно бы так, а то все — «не хочу, не буду», — нараспев протянул Мишка, и показал сарацину его глаз, наколотый на острие ножа. — Нужно смотреть в лицо фактам.
— Ладно, хватит, — оборвал Мишку Грин. — Лучше возьми камеру, и снимай. Итак, — обратился он к сарацину. — Как твое имя? Кто командовал вашей группой?
Сарацин говорил очень быстро, Амир едва успевал переводить. Грин иногда останавливал поток слов, льющийся из пленного, переспрашивал, уточнял. Карту сарацин читать не умел, поэтому на карте, что обнаружили у убитого командира отряда, ничего толком показать не смог. Впрочем, и без этого он рассказал немало ценного. По мере того, как сарацин говорил, настроение у Грина ухудшалось. Если сарацин говорил правду — а не верить ему причин не было, на Землю Отцов надвигалась беда.
По словам пленного, началось все три, или четыре года тому назад. Когда сошел снег, сарацины по ту сторону Высот занимались своими делами. До Земли Отцов им дела не было, тем более что путь в нее лежал через радиоактивные земли. Потом, в один прекрасный день, из-за высот пришел Шейх. Святой человек, поборник истиной веры, почти пророк — так говорили он нем сарацины. Шейх совершил немало чудес — лечил наложением рук, предсказывал погоду, видел сквозь стены, и даже, пленный сам не видел, а только слышал — мог летать по воздуху. А еще он читал мысли, и мог заставить человека сделать что угодно. Шейх быстро втерся в доверие к вождю одного из крупных племен. Он рассказал, что за Высотами, демоны, пережившие насланную Всевышним кару, угнетают правоверных, охотятся на них, точно на диких зверей. Опираясь на поддержку вождя, Шейх призвал к священной войне, по очистке сарацинских земель от демонов. Поначалу, он не сумел набрать достаточно воинов, но прошлым летом к подготовке священной войны присоединилось еще три племени. Год сарацины готовились, и вот час настал. «Армия Пророка», как назвал ее Шейх, выступила в поход. Отряд, который перехватила группа Грина, это лишь малая часть того, что надвигалось на Землю Отцов. Двадцать тысяч всадников, бронетехника, артиллерия — сарацины не мелочились. И, если сарацин не врал, вся эта масса людей и техники сейчас двигалась сюда.
Грин попытался выяснить детали, но почти ничего не добился. В прошлом крестьянин, да к тому же неграмотный, сарацин не разбирался в технике, и знал очень мало.
— Двадцать тысяч всадников, — не веря, произнес Грин, и посмотрел на своих ребят. Не считая оставшегося с сарацином Мишки, все столпились вокруг Грина, как и он, потрясенные новостями.
— Да врет все сарацин! Запугивает! — нервно сказал Бибизян.
— Вряд ли, — покачал головой Амир. — В таком состоянии не врут.
— А что это за бред насчет летающего по воздуху Шейха?
— Тут как раз все понятно, — подал голос Денис. — Он индиго.
— Но индиго же дети? А Шейх — старик, — скептически заметил Роберт.
— Индиго так называют из-за цвета ауры. Это удачная мутация, дающая сверхспособности. Почему бы не быть старому индиго? Может, они всегда были? — возразил Денис.
— В общем, так, мужики, — почесал в затылке Грин. — Надо эту информацию проверить. Но все не пойдем, кто-то должен сообщить нашим, на случай, если напоремся. Это слишком важная информация. Рация наша до наших не добивает, поэтому сделаем так: Амир с Бибизяном и Никитой отправляются в
