Процесс разложения содержащих азот органических веществ шел полным ходом. Рана всасывала в себя токсины, бактерии, продукты распада тканей. И никакого перевязочного материала. Да и зачем он тигру космоса, если в полсотни метров над головой следует флаер.
Игнорируя предостерегающий писк коммуникатора, Баталов закачал в себя все оставшиеся антибиотики.
– Заткнись! – Олег понимал, что дело дрянь. Еще день в сырых джунглях с ножевым ранением, приправленным ядом, и бравый десантник с Земли начнет заживо разваливаться на части. На Баталова вновь пахнуло гнилью. – Заткни зуммер! Указывай докторам, что напихали в тебя разного дерьма, но не учли главного!
Портативный фармосинтезатор пыхтел, пытаясь создать противоядие. Пришла в голову дикая мысль накалить нож на огне и прижечь рану.
У Олега подскочила температура, затем на гучарро вновь нахлынул страх. Ледяной всепоглощающий ужас. На этот раз Баталов пережил мысленно не только конец человечества, но и гибель всей Вселенной. Мир вонял, разлагаясь. Воняли джунгли, ночное небо над головой и то источало аммиак. Белыми червями кишели звезды.
– Слишком густая листва… – Дрожащие пальцы инструктора скакали по сенсорной панели коммуникатора.
«Гелиос» был недоступен. Или ушел на орбиту?
«Кто со мной говорит? Андроид?» – неожиданно Баталову показалось, что робот здесь. Стоит рядом. Космодесантник начинал бредить.
Так и есть: андроид пришел за его головой. На Крикке все у всех пытаются оторвать голову. Шлемы… Шлем силы и нейрошлем. В этом все дело. Мысли Олега путались. Забившись в листья папоротника, он провалился в тяжелый сон.
Глава 5
Крикк
Салль спала. Крэкк сидел рядом на корточках, ощупывая нейрошлем. Дыхание девушки изменилось, как только он положил ее на землю. Указательный палец дикаря лег в небольшое углубление, лицевой щиток с внутренним экраном ушел на лоб. В нос ударили знакомые прелые запахи, но это было все. Стальная голова сидела плотно, как и прежде.
Крэкк не знал, что решил его новый покровитель, может, Крэмбергу угодно, чтобы шлем остался на голове слуги навсегда. Крэкк хотел есть. И пить. Но больше всего он хотел поцеловать лежавшую перед ним Салль. Она набросилась в ярости на самого Рутта, но теперь ее лицо было безмятежно и потому прекрасно. Девушка улыбнулась и открыла глаза. По лицу Салль прошла тень, она вскочила:
– Сними его! Я боюсь! Сними его, Крэкк!
– Я не могу, – сказал он. – Но это же я. Ты видишь мои глаза, слышишь мой голос. Ну? Я нес тебя на руках, а потом ты уснула. На, возьми мою руку, сожми.
Крэкк протянул ладонь, но девушка отшатнулась.
– Мы уйдем к людям со звезд, улетим на другую планету, где нас никто не найдет. Там никто не вырезает сердца. Получим образование.
Салль отрицательно мотала головой. Перелет на другую планету казался ей кошмаром. Образование? Не вырезают сердца? Но пришельцы вновь будут резать ее кожу, сверлить голову, вставляя «приборы».
– Я смотрел в говорящую воду и видел жизнь там, за звездами. – Крэкк старался говорить вкрадчиво. – У нас будет дом без дыма, очень теплый. У нас будет семья без всякого скальпа. Никто на Земле не…
Салль не верила. Девушка может выйти замуж только за воина. Раз на Земле не снимают скальпы, значит, там, на планете, куда зовет ее Крэкк, нет ни одного настоящего мужчины, от которого Язург разрешил бы иметь детей. Не иначе низколобые появлялись на свет в результате колдовства!
– Тебя околдовал демон этой штуки, – прошептала девушка. – Сбрось ее. И отправь Язургу вместо одного – два пальца. Три! Принеси скальп, и я рожу тебе детей! Неужели я не дорога тебе?
– Ради тебя я отрублю левую руку, – сказал Крэкк.
– Так сделай это!
Он колебался.
– Видишь раны от копий на моем теле, – сказал Крэкк. – Полчаса назад из них лилась кровь, а теперь они затянулись. Крэмберг чем-то уколол меня внутри, за ухом, сейчас я совсем не чувствую боли. Это добрый дух, он не причиняет страданий, а избавляет от них.
В глазах Салль стоял ужас. Одурманенный, обманутый чужим богом Крэкк, ее широкоплечий мускулистый красавец, он решил бежать на планету, где дома греют без огня, а женщины рожают без мужчин, где…
– Сними этот проклятый шлем!
Он отводил взгляд, ее мужчина. Ее охотник. Он был растерян.
– Нет, – сказал Крэкк. – Я больше никогда не вернусь к Язургу.
Девушка побежала прочь.
– Куда ты? Стой! – Крэкк бросился за Салль, схватил за плечи, развернул. – Язург неправильный бог!
По ее глазам молодой дикарь понял, что совершил большую ошибку. Он мысленно подбирал слова, чтобы все объяснить, но, кажется, ляпнул непоправимое: «неправильный бог». Теперь Язург никогда не даст Салль потомства от него, Крэкка. Страх и разочарование были написаны у девушки на лице.
– Ты меня не любишь! – воскликнула она.
Как ей было объяснить, что Крэмберг лучше? Что он действительно сильный, мощный, властный, что это он истинный повелитель мира. Язург – его тень, призрак, пепел в костре. Крэкк презирал сейчас заоблачного хозяина Крикка. Недоразвитый кровавый тиран! Какая сила у бога, который не может принести себя в жертву другим? Кого никто и никогда не сможет убить? Никакой. Язург – беспомощный бог. Дикарь вспомнил, как, при каких обстоятельствах вернулись к нему Аннигилятор, Плазмоган, Масса Двести Тонн. Его соплеменники ничего не понимали. Высоколобые слепцы!
– Мы гоняемся за Шлемом силы, а он вот где. – Крэкк постучал по собственному затылку. – У меня на голове.
От подобного кощунства у Салль и вовсе перехватило дыхание. Лучшие воины бились в заброшенном городе предков за Шлем силы, а тут гнусный демон бесчестил Язурга и его дар на все лады! Не сам, для этого дух стальной головы оказался слишком труслив, он завладел устами ее бедного Крэкка. Иногда в самых смелых мечтах девушка позволяла себе думать, что пусть не сам Крэкк, но один из его сыновей станет обладателем Шлема силы. Какие сыновья, когда с губ возлюбленного льется яд!
– Так почему Крэмберг не вступился за нас?! – закричала она. – Не убил Рутта?
– Сила в другом, Салль, – ответил Крэкк. – Я не хочу становиться вторым Руттом. Не хочу пировать в посмертных чертогах с Язургом и другими воинами, при жизни обагрившими себя славой. Я не хочу всего этого, и никогда не хотел.
Все то, от чего его высоколобых соплеменников бросало в радостную дрожь, Крэкка не трогало. Да что там не трогало – вызывало отвращение!
– Это не ты! Ты не можешь так говорить!
По спокойному лицу Крэкка девушка вдруг поняла, что это именно он. Сейчас его никто не мучил, не вынуждал.
– Трус, – произнесла Салль. – Ты не мужчина.
Салль уходила, а Крэкк не смел ее останавливать. Столько в словах любимой выплеснулось откровенного презрения. Молодой дикарь застыл растоптанный, совершенно уничтоженный. Лучше бы она ударила его, плюнула ему в лицо, но эти слова. От них не отмоешься, не утрешься… Салль ушла.
– Выпусти меня! – Крэкк запрыгал на месте, пытаясь содрать нейрошлем. – Сними! Не могу больше! Надоел! Выпусти!
«Ты не мужчина». Что это за бог такой, который терпит оскорбления? Или он любит обиды, удары, плевки? Крэкк не хотел снимать скальпы, но незаслуженно терпеть унижение он тоже не хотел!
«Оставьте меня в покое! Сколько можно! Меня изранили копьями, меня чуть не убил Рутт! Теперь
