на Центральное кладбище во 2-м районе.
Под видом разоблачения культа личности Сталина в стране началась бешеная антисоветская пропаганда. Поносилось все советское. Мост маршала Малиновского вновь стал Райхсбрюке; улица Толбухина получила старое наименование Люксембургштрассе. Газеты изощрялись в злобных выпадах против нашей страны, и все это преподносилось как проявление дружеских чувств к советскому народу, которому Хрущев якобы открыл глаза на ужасы сталинизма.
Вновь пошли в ход старые небылицы об ограблении Австрии русскими, о похищении ими людей, об отсталости и некультурности советских граждан. Подсчитывались и баснословные суммы стоимости вывезенной офицерами советской армии мебели, приводились анекдотичные случаи переброски в СССР самолетами надгробных памятников, ковров и пианино для русских генералов. Большой репортаж был посвящен находке на свалке картины Рембрандта, которую комендант 4-й комендатуры города подполковник Г. по невежеству приказал выбросить из своей квартиры. Подводились итоги по всем чрезвычайным происшествиям за десять лет с указанием стоимости ущерба вплоть до числа младенцев, прижитых австрийками от русских солдат и офицеров.
Брались отдельные факты, к сожалению, имевшие место за период многолетней оккупации, они утрировались и представлялись с далеко идущими обобщениями, рисующими советских людей варварами XX века, незнакомыми с элементарными достижениями цивилизации.
Вся эта антисоветская кампания проводилась планомерно и ни для кого из нас не являлась неожиданностью. Она еще раз подтвердила, что длительная оккупация Австрии не принесла нашей стране существенных политических и экономических преимуществ. За этот период мы не смогли завоевать симпатий большинства народа, не обеспечили возможность успешной работы даже для нашей опоры в этой стране — компартии, не создали ей должных предпосылок для завоевания большинства народа в будущем.
Мне как кадровому разведчику, отдавшему многие годы жизни этой нелегкой профессии, очень тяжело наблюдать, как сегодня в средствах массовой информации за рубежом, да, впрочем, и в некоторых наших, поднимаются на щит имена предателей — Пеньковского, Шевченко, Резуна (Суворова), Гордиевского и некоторых других. Их высокопарно именуют «противниками тоталитарного режима» в нашей стране, «борцами за демократию», «шпионами, спасшими мир», «героями, расшатавшими устои империи зла» и так далее, и тому подобное. Некоторые из них, избежав возмездия, пишут не только оправдывающие свое предательство книги, но просто обливают грязью наш народ и родину. Считаю, что мы обязаны защитить память о тысячах советских разведчиков и их добровольных помощников — агентов, доверенных лиц, оперативных контактов, как их не называй, — зачастую бескорыстно отстаивавших интересы нашего Отечества.
Читатели должны знать, что в советской военной разведке работали не только и не столько ставшие ныне известными изменники, а люди, обеспечившие на деле безопасность страны в сложных условиях послевоенного развития и «холодной войны». И главное, что помогало действовать наШей военной разведке на мировом уровне при минимальных финансовых затратах, — это притягательность идее, которой мы служили. Это патриотизм, гордость за высокий международный авторитет России. Я не оговорился — именно России. Ибо это величайшая глупость, когда период с Великой Октябрьской социалистической революции и до подписания Беловежско-пущистского ликвидационного протокола — почти три четверти столетия — вырывают из общего процесса исторического развития российского государства. Какой бы держава наша ни была — царской, демократической или советской, главное, она — Россия.
Конечно, имена таких иностранцев, работавших на советскую военную разведку, как талантливый ученый-ядерщик Клаус Фукс, или блестящие журналисты Рихард Зорге и Ильзе Штебе, или же профессор- картограф Шандор Радо, у всех на слуху. Но основная масса информации добывалась, естественно, не такими великими мастерами тайных дел, а через многочисленных, так сказать, простых, рядовых помощников. О них, собственно, я и хочу рассказать.
К сожалению, несмотря на то, что с тех пор минуло уже полвека, я не могу назвать подлинные имена наших помощников-агентов, чтобы не навредить ни им, ни их родственникам, и предать гласности важные разведывательные операции. Ничего не поделаешь — время еще не пришло.
Послевоенная Вена во праву считалась одним из центров международного шпионажа. Наши бывшие союзники развернули здесь мощные структуры, ориентированные для ведения разведывательной деятельности против СССР и находящихся под его влиянием стран Восточной и Центральной Европы.
Нам же по приходу в Австрию практически пришлось начинать с нуля. Заделов никаких не было: гестаповцы во времена «третьей империи» постарались ликвидировать всех, кто хотя бы косвенно имел отношение к советской разведке. Поэтому нашим оперативным работникам пришлось использовать любые возможности для установления контактов. И как ни странно, результат превзошел все ожидания. Думаю, прежде всего из-за доброго отношения местного населения к нам, советским, русским, освободившим Австрию от гитлеровского ига.
…Один из наших офицеров поехал на экскурсию в город Карнантум, где главная достопримечательность — древнеримские развалины. Здесь, примкнув к группе австрийцев, слушавших объяснения какого-то знатока истории, он познакомился с интересным собеседником, бывших майором вермахта Гансом Нильке. Тот оказался архивариусом в Государственном архиве Австрии. Офицер, не долго думая, представился историком, изучающим поход великого российского полководца Александра Суворова через Альпы. Архивариус, в свою очередь, неожиданно предложил копии нескольких исторических документов по этому вопросу и, более того, принципиально отказался от вознаграждения за услугу.
Вторая встреча была посвящена уже истории Брусиловского прорыва в первую мировую войну. Ну, а дальше наша разведка получила возможность отслеживать все современные мероприятия австрийского правительства. Дело в том, что в этой дунайской республике один экземпляр всех государственных документов после их принятия в обязательном порядке направлялся в архив.
Кстати, вознаграждения за ценнейшие услуги архивариус не брал. Долгие годы он активно сотрудничал с нами. Любопытно: на вопрос, когда он догадался, что имеет дело с разведчиком, архивариус рассмеялся и ответил, что, мол, раскрыл того при второй встрече. Уж больно слабы оказались для специалиста исторические знания у нашего офицера.
Конечно, не только знакомство с историческими достопримечательностями помогало создавать агентурную сеть. Способствовали этому и человеческие слабости. Так, один из друзей другого нашего офицера, сотрудник полиции 1-го района Вены во время застолья познакомил его с дипкурьером Министерства иностранных дел Австрии Францем Крафтом, бывшим старшим лейтенантом вермахта. На удивление, дипкурьер также довольно легко пошел на сближение с разведчиком и впоследствии охотно сотрудничал с нами, передавая для перлюстрации ценные материалы и получая от нас весьма умеренное вознаграждение. Когда об этом заходила речь, агент подчеркивал, что работает не ради денег, а из-за глубоких симпатий к нашему народу.
На контакт с нами шли не только австрийцы. Мой сослуживец, подполковник Аркадий Петров, как-то познакомился на охоте в советской зоне оккупации с Жаном Пьери, унтер-офицером охраны верховного комиссара Франции в Австрии. На базе общего увлечения охотой возникла «крепкая дружба», позволившая моему коллеге получать секретные документы французского МИД. В дальнейшем Жан согласился принимать небольшие вознаграждения, самым дорогим из которых было охотничье ружье «Маркель». При этом француз постоянно говорил, что сотрудничает с советской разведкой из-за любви к России и уважения к своему другу Аркадию.
Но, пожалуй, едва ли не самым ценным источником информации для нас оказалась… свалка в Зальцбурге. Это оккупационная зона США. Местный житель Алекс Вольф, обитавший неподалеку от американского штаба, организовал закупку бумажной макулатуры, которую выносили оттуда на свалку. Найдя общий язык с сержантом, доставлявшим отходы канцелярской братии, Вольф принимал «макулатуру» под договоренность о ее последующей переработке. «Старьевщик» прекрасно знал английский язык и отбирал, на свой взгляд, наиболее ценные черновики, брошюры, книги. И привозил их в Вену, где сдавал нашему офицеру-оперативнику.
Так, со свалки нами были получены секретные инструкции о системе противоядерной защиты
