И сержант доверительно тронул Максима Александровича за ветронепроницаемый оранжевый локоть. В салоне «форда» висел табачный чад. Напарник щуплого сержанта Климова с мокрым от духоты лбом и крепкими наливными щеками сидел на переднем сиденье рядом с водителем. Как только дверца захлопнулась, пышнощекий перегнулся, нажал на кнопку. Клацнули четыре блокиратора дверей. Климов поморщился:
— Славик, ты бы окошко открывал или курил бы на улице. Такой дух тут — головы не повернешь.
— Холодно с окном, — бодро отвечал Славик. — Лучше уж дым, чем твой дикалон. Сколь выльешь на себя и чего — не поймешь, то ли на свидание, то ли тараканов морить.
— С кем на свидание? С тобой? Говори да не заговаривайся. Максим Александрович, сейчас мы проедем в пункт, будем разбираться. Анализы сдадите, побеседуют с вами, как положено.
Полякову это предложение соблазнительным не показалось.
— Сержант, а нельзя как-нибудь цивилизованно? По упрощенной схеме…
— Цивилизованно и хотим. По упрощенной схеме — это как раз нецивилизованно, — назидательно изрек Климов, поворачивая ключ зажигания.
Мотор «форда» негромко взревел. Климов продолжал, оглядываясь назад:
— Изучим всесторонне, может, у вас невроз какой, психологическое заболевание. Вдруг на дороге вам привиделось что-то, вот вы его и догоняли.
— Да какой невроз! Послушайте, это же бессмысленно. Здесь моя машина!
— Да не волнуйтесь вы, мил человек. Эвакуируют ее в лучшем виде. Ни пылинки, ни соринки не останется.
Рядовой Славик, придирчиво оглядывая свою шинель, сказал:
— Погоди. Что за упрощенная схема, пусть скажет.
— И ты, Слава, туда же. За тысячу рублей совестью милицейской торгуешь. Вот из-за таких милиция и ходит оплеванная.
— Почему это за тыщу?! Человек образованный, светлая голова. Ну — оступился. С кем не бывает.
— Ты вот не оступись. А вдруг тут ребенок дорогу бы переходил? Или автобус по Голубинской. Едем!
«Форд» скользнул по Кольцевой и полетел по Калужскому шоссе с еще большей скоростью, чем та, за которую наказывали Полякова, и вот теперь Максиму Александровичу сделалось по-настоящему страшно. Никакое превышение скорости не могло привести к экскурсии в пункт ДПС или в отделение. Да и зачем они выехали за МКАД? Кто эти инспекторы? Может, переодетые бандюки? Впрочем, почему непременно переодетые… Им и переодеваться не надо. Завезут — и… и что? Поляков уже не думал ни о пропущенной церемонии, ни о прыжке, ни о судьбе брошенной машины. Только бы выбраться живым!
Красные складские корпуса, пустыри, перелески. На перекрестке «форд» затормозил. Поляков увидел, как справа медленно и бесцеремонно выползла длинная фура с надписью «Кербер: на страже здоровья и имущества». Выползла, да так и застряла, перегородив всю проезжую часть. Сержант Климов раздраженно просигналил, потом включил сирену. Максим Александрович сидел в эпицентре звука, точно в сердце нарастающей беды.
Из кабины грузовика спустился водитель, он размахивал руками, бил себя в грудь и всем видом показывал, что сам понимает, как все случившееся некстати. Сержант открыл окно и заорал:
— Убирай это недоразумение! Не то я сейчас тебе самому техосмотр произведу. Будешь у себя в деревне на палочке всю жизнь кататься.
Дальнобойщик плаксиво запел, мол, сдох проклятый движок, что ты будешь делать, кто бы на буксир взял, а ему еще груз, будь он неладен, везти в Обнинск.
Обращаясь к Полякову, Славик миролюбиво сказал:
— Ничего, Максим Александрович, вы не волнуйтесь. Сейчас развернемся.
Максим Александрович совершенно не волновался насчет разворота, для паники были куда более серьезные поводы. Разворот, впрочем, тоже оказался под вопросом: сзади к белому «форду» почти вплотную притерся «ленд крузер», точно водолаз, вздумавший познакомиться с левреткой. Возможно, и самого «крузера» подпирали другие машины, только никакие сигналы на него не подействовали: стоял как вкопанный.
— Та-ак, — протянул Славик, вынимая из кобуры «Макарова». — Серень, пойдем-ка, прочистим деловым мозги. У дороги один хозяин, правильно я говорю, Максим Александрович?
Максим Александрович издал тревожное «эмммм», а инспектор тем временем заглушил мотор, вынул ключи и вытянул откуда-то из-под ног небольшой автомат.
— Сидите тут, как мышка, понятно? Лишний шум — лишние проблемы, знаете, как оно бывает, — обернулся Климов.
— Не знаю и знать не хочу, — огрызнулся Поляков.
— Вот и хорошо.
Недружно лязгнули двери, машина дрогнула, щелкнули блокираторы. Гаишники грозно двинулись к внедорожнику, чем-то напоминавшему подлодку с задраенными люками.
«Как-нибудь открыть дверь и рвануть через кусты… Зизгзагами… Не станут же стрелять! Через километр выберусь, поймаю такси…» Исподтишка достав мобильный, он набрал номер Гали, но тот был недоступен. Ни телефоны сына, ни номера друзей не отвечали, точно на все было наложено одновременное заклятие. Максим Александрович увидел, что Климов кричит на водителя внедорожника.
Вдруг осторожно забарабанили в стекло. Пассажир от неожиданности подпрыгнул. К окну приникло лицо дальнобойщика, при ближайшем рассмотрении оказавшегося Борисом, фамилию которого Поляков не смог бы вспомнить, даже если бы дуло автомата было приставлено не к стеклу «ленд крузера», а к его, Максима Александровича, голове.
Борис был другом Гали, ее бывшим одноклассником. Как его сподобило оказаться в фуре?
— Быстро! Открой дверь, — одними губами прокричал Борис.
Дрожащими пальцами Поляков отжал блокировку замка. С легким щелчком дверь приоткрылась, и Борис в облаке холода юркнул на водительское место.
— Нет времени на разговоры, Макс! Ментовскую машину заводим и сталкиваем вбок. Пока выползут, будем далеко. Готов?
— Не готов, но давай, — сразу согласился Максим Александрович, с ходу решив довериться Борису.
Поковыряв ножом в панели, Борис выпростал цветные волосья проводов, чем-то поискрил, и раздался протестующий скрежет зажигания. Угонщик ударил по газам, «форд» сиганул вправо и нырнул с обочины в канаву, уткнувшись в старое колесо, припорошенное снегом.
— Теперь давай бог ноги. — Борис рванул ручку двери, и оба мужчины зигзагами чесанули вверх по склону, огибая все еще торчащую поперек перекрестка фуру.
За ними топали ботинки инспектора, другой ломанулся по склону канавы к «форду». Прямо за фурой беглецов ждала зеленая «шкода» с распахнутыми дверями, куда Максим Александрович с Борисом прытко занырнули. Мотор взревел, в зеркале мелькнули перекошенный матерным криком рот щуплого инспектора и дуло пистолета. Хрустнуло возле затылка, и заднее стекло из прозрачного превратилось в витражное, расчертилось мгновенной паутиной трещин.
— Генка, давай! Гони, родной! — заорал Борис, а Максим Александрович увидел, что за рулем сидит еще один Галкин приятель, Геннадий Катасонов.
— Так это что, уже сценарий? — пробормотал Поляков, обращаясь неизвестно к кому.
— Хорошо бы, — ответил Гена. — Только не знаю, предусматривалась ли в этом сценарии стрельба боевыми патронами.
— А вы тут как оказались?
— Вот это как раз было запланировано. Люди с «Почты», с фирмы, которая вас с Галей разводит…
— …в хорошем смысле слова, — вставил Катасонов.
