О смысле жизни

и идеальной; без этого она — прах, вселяющий отвращение. Ни женщина, ни мужчина никогда не должны друг друга любить телесно до пресыщения: пресыщение оковывает дух и делает его неспособным ни к чему высокому; самое тело начинает страдать и утомляться и ослабевать. В этом отношении супруги должны себе дать верный обет воздерживаться от пресыщения в телесных наслаждениях, блюсти за здоровьем и крепостью тела, необходимых для исполнения их высшего призвания, для их семейного счастия, особливо, если они хотят исполнять ревностно, совестливо и отчетливо это призвание, — для этого нужна и душевная, и телесная крепость, несовместная с пресыщением и эксцессом. Кто любит идеально, как мы любим друг друга, кто супружество не рассматривает как источник только одних чисто материальных наслаждений в любви, кто открывает в нем идею, призывающую нас к исполнению высших обязанностей человеческого общества и нравственного быта, тому не так трудно победить избыток влечения к материальному наслаждению в любви и избегнуть пресыщения. Моя Саша, мой идеал, поймет меня и в этом отношении. Взаимная любовь наших душ охранит и телесную любовь от избытка наслаждений.

Но люби моего идеала не ограничивается любовью к одному мужу; есть еще существа, которые требуют любви его. Мой несравненный идеал, моя милая, моя чудная Саша мне клялась любить всех моих и наших детей одинаково; я верю этой клятве, потому что верю чистоте ее сердца, верю в ее добродетель также искренно, как верю в любовь ее ко мне. Но она не могла мне иначе произнести свою клятву, как судя по настоящим ее чувствам. С новою жизнию, с новыми отношениями родятся и новые чувства, которые дотоле были нам неизвестны, таились в самых глубоких рудниках души: они появляются неожиданно и изумляют нас своим появлением. Так и с любовью матери к детям. Женщина, покуда у нее нет своих детей, может быть привязанною и даже любить и любить нежно, исполняя долг христианского учения, чужих детей и детей своего мужа; но Бог посылает ей своих детей, и чувство переменяется, родятся новые, неведомые ей дотоле отношения; она видит, например, что дитя первого брака лучше, красивее, умнее, добрее и более снискивает привязанность и любовь других людей; у матери рождается ревность, ребенок первого брака, которого она до сих пор точно любила по долгу и даже может быть по чувству, начинает терять любовь ее и проч., и проч., и проч., — не хочу доканчивать изображения раздора, ненависти, злобы и нарушения семейного счастия, которые бывают следствиями появления этого нового чувства, — ревности матери[60].

Мой идеал, моя Саша, конечно, не может судить по опыту, она не может ручаться, чтобы у нее не могли появиться новые, ей доселе неведомые чувства; ожидала ли, могла ли она предвидеть, например, что она будет любить своего жениха и мужа так, как она теперь его любит, т. е. также, как он ее любит, более всего на свете; она прежде думала, как сама мне писала, что будет любить мужа только, как друга, как брата, даже она утверждала прежде, что кузину свою будет любить больше или наравне с мужем: скажет ли это же она теперь? Так и с любовью к детям. Не испытав, нельзя собственно произносить клятвы, что будешь так или иначе чувствовать. Но это нельзя я отношу не к жене, не к моему Идеалу; она имела полное право полюбить своего жениха и мужа более всего на свете, потому что эта любовь не противна долгу, хотя и совершенно нова для нее; а в ревности и ненависти к невинным существам, которым она решилась быть матерью, лежит противное долгу совести, противное учению Христа, противное чувству души высокой и добродетельной. А я верю в добродетель моего Идеала, моей несравненной Саши, верю в высокость ее души, точно так же, как верю в ее любовь ко мне, точно так же, как верю в святость и ненарушимость моей любви к ней. Прочь низкое сомнение! Моя Саша выше сомнения; моя любовь к ней и ее любовь ко мне стоит порукой за ее любовь к моим детям, которые с этой минутой перестают быть моими и делаются нашими. — Саша, мой Идеал!

3. Трудись.

Условия, необходимые для того, чтобы трудиться, я уже разбирал в одном письме к тебе. Прочти их снова, чтобы понять, что я теперь буду требовать. Как скоро женщина составила себе ясную идею о высокости и святости ее призвания, как скоро она одушевилась любовию и рвением к ее призванию, она непременно должна обратить внимание на собственное свое воспитание и решить, прежде всего, вопрос откровенно, совестливо и беспристрастно: таково ли оно, достаточно ли оно, чтобы соответствовать вполне высокости и святости ее призвания быть рассадницею добра и истины в будущем поколении, порученном ее материнскому попечению?

Если нет, если ее собственное воспитание, по стечению различных обстоятельств, по близорукости бывших ее наставников и воспитателей, по собственному нерадению и пр., было недостаточно для достижения этой цели, то долг совести и уважения к святости ее призвания требуют, чтобы она перевоспитала или довоспитала самую себя. Быть рассадницей добра и истины в будущем поколении поручено ей самим Богом, мужем и обществом, значит следующее:

1. Ей нужно вкоренить в юные умы и сердца детей понятие о Верховном Существе, истинную любовь к Нему, представив сколько можно сообразнее с детским понятием идеальный взгляд на Него.

Для этого нужно, чтобы она наставила детей узнавать и любить Бога из Его творений, из всего их окружающего. И так, ей нужно самой иметь ясное, хотя и неподробное понятие о Вселенной. Ничто не может поразить так юный ум и сердце Величием Творческой Силы и Благости и приучить его боготворить и искренно любить Идеал Творца, чтить Мудрость и Милосердие Создателя, как взгляд на Вселенную. Самый необразованный, самый юный ум ребенка поймет легко это безмерное Величие, эту неисповедимую Мудрость, когда мать укажет ему на звездное небо и объяснит, что значат эти мириады светил, вращающихся в неизменном порядке на твердыне небесной, когда она даст ему простое, но ясное понятие о месте, назначенном нашей родимой планете в этой бесконечной системе миров, когда, гуляя, она привлечет взор ребенка на заходящее солнце, объяснит день и ночь, лето и зиму. Ни один школьный катехизис после не может столько развить в ребенке понятие о могуществе Мудрости и Воли Творца, не заставит так благоговеть пред Ним, так искренно любить Его, как простое, но смышленое созерцание дел Его в дивной Вселенной.

2. Ей нужно вперить в сердце ребенка, что он связан неразрывными узами с этой Вселенной и Его Творцом. «Сколько Высок и Велик Творец Вселенной, должна учить она дитятю, но по неизмеримой Своей Благости, Он соединил тебя с Собою чрез мысль и чувство, которыми ему удобно было одарить тебя. Пользуйся же этим даром, благодари Его, люби Его, как сын любит отца. Это Отец твой и мой и всех нас Небесный и, чтобы показать нам неисповедимое Свое Милосердие, чтобы обнаружить людям эту связь, Он проявил нам Откровение чрез Своего Сына, в котором Творческий Дух Его принял образ смертного человека».

3. Непосредственным следствием этого объяснения связи, существующей между человеком и Творцом, будет истолкование основных истин Откровения, столь же простых, ясных, высоких для ребенка, как и для нас. Понятие о любви к ближнему, о бессмертии ребенок удивительно легко постигает, я знаю это из опыта, Теперь мать начинает рассказывать ему притчи из Евангелия и Библии простым детским языком, объясняя нравственный смысл этих иносказаний. И с каким вниманием ребенок будет слушать из уст матери притчу о сеятеле и о блудном сыне! Сколько поучительного на целую жизнь сохранится в его сердце, перешед однажды в него из уст его матери. Ах! это счастие, неоцененное счастие, быть воспитанным в первых годах детства образованною матерью, знавшею и понимавшею всю высокость, всю святость своего призвания; это сокровище дороже всех сокровищ земли!

Но, чтобы женщина и мать могла положить эти три коренные основы воспитания детей, ей самой необходимо иметь следующее: 1) Ей нужно иметь, хотя не глубокие, но ясные общие понятия об устройстве Вселенной, о нашей солнечной системе, наконец, о нашей родимой планете. Женщины обыкновенно пугаются этого. Грешно и совестно. Грешно и совестно со стороны мужчин, когда они думают, что женщинам этого не нужно; грешно и совестно со стороны женщин, когда они думают, что это не интересно и также не нужно. Они забывают, что в слове женщина заключается не один индивидуум только, не одно только настоящее и прошедшее; женщина — это целое поколение, это будущее. И так, можно ли же ее унижать так сказав: это слишком высоко для нее, это ей не нужно.

Не значит ли это сказать: это слишком высоко для будущего поколения моего, это ему не нужно.