— Мамочка, не уходи. Расскажи мне сказку.
Анна Николаевна нагнулась, перекрестила и поцеловала дочь. Потом взбила подушку, поправила одеяло.
— Спи, деточка. Я спою тебе песенку.
Она села на стул рядом и, улыбаясь, тихо запела:
Ее легкий, трогательный голос поднимался под самый потолок. И потолок вдруг раздвинулся. Оля увидела кусок ночного звездного неба и облако, плывущее по небу. Нет, это не облако, это ангел. Он, как птица, влетел в комнату через дырку потолка. Он розовый, сияющий. Вот он спустился на пол и босыми розовыми ногами тихо подходит к кровати. И вот уже не мама сидит на стуле, а розовый ангел. И не мамины руки поправляют подушку, а розовые, сияющие крылья широко простираются над головой. И сразу становится совсем тихо, и веки тяжело закрываются. И только откуда-то далеко, снизу, с улицы доносится голос отца.
— Долго ли ты будешь там сидеть? Ведь она уже спит.
И снова тихо, и сияющие ангельские крылья над головой…
Оля открывает глаза. Отец стоит посреди комнаты без пиджака и размахивает руками.
Мама сидит на постели в одной рубашке, свесив голые ноги на пол. Растрепанные волосы падают ей на лоб, по щекам текут слезы. Она протягивает руки к отцу.
— Отдай мне ее, — просит она.
Отец топает ногой.
— Можешь убираться ко всем чертям. Но если Олю возьмешь, убью как собаку.
О чем они? Оля хочет спросить, позвать маму, но веки уже снова закрываются, и она засыпает.
Оля проснулась рано утром, вспомнила слова, слышанные во сне — «убью как собаку». На рассвете ангел улетает, унося с собой ночные сны. Должно быть, он нечаянно обронил один кусочек сна, оттого Оля и помнит — «убью как собаку».
Утро было такое же, как всегда. Отец ушел на завод. Анна Николаевна одела Олю, расчесала ее мягкие, светлые волосы, долго целовала ее.
— Птенчик мой маленький, любишь ли ты меня?
Оля обняла ее за шею, сжала изо всех сил.
— Мамочка, вот как люблю.
Анна Николаевна напоила ее молоком, потом стала играть с ней в куклы.
— Мамочка, разве сегодня праздник?
Анна Николаевна грустно покачала головой.
— Ах нет, деточка. Сегодня совсем не праздник. Сегодня самый страшный день нашей жизни.
Оля не поняла.
— Отчего? Отчего, мама?
Но мама не ответила. Она взяла Олю на руки и быстро закружилась с ней по комнате.
— Хорошо так?
Оля забила в ладоши.
— Еще, еще потанцуем, пожалуйста. Как весело!
— Нельзя, деточка. Мне пора идти.
— В магазин?
— Нет, — Анна Николаевна прижала дочь к груди. — Нет, не в магазин.
— Возьми меня с собой, мамочка.
— Я не могу, — сказала мама тихо и заплакала.
Потом торопливо, не глядя в зеркало, надела шляпу и потертую шубку.
— До свиданья, Олечка.
И дверь закрылась за ней.
Оля осталась одна. В этом еще не было ничего необычайного. Мама каждое утро уходила на работу. Она вернется к завтраку. Оля села на коврик перед кроватью и занялась куклами.
Но к завтраку мама не пришла. И вечером тоже не пришла. Отец ходил по комнате от стола до шкафа, бледный и злой. Оля стояла на стуле у окна и, прижавшись лицом к стеклу, смотрела на улицу — не идет ли мама. Но мамы нигде не было видно.
В этот вечер не обедали. Когда часы пробили одиннадцать, отец вспомнил об Оле. Она все еще стояла у окна, сплюснув нос и щеки о холодное стекло.
— Оля, спать.
— А мама?
— Мама нас бросила, — плечи отца вдруг задрожали, голова упала на стол, и он зарыдал, закрыв лицо руками. — Мама больше не придет.
С того дня началась новая, странная и печальная жизнь. Мамы не было. Мама не возвращалась. Отец даже запрещал вспоминать о ней.
— Она нас забыла, и мы ее забудем, — говорил он, целуя Олю. — Ты увидишь, как мы будем счастливы с тобой. Она нам совсем не нужна. Она скверная.
Оля молча и недоверчиво слушала отца.
Нет, мама не могла ее забыть. Нет, мама хорошая. Ах, если бы можно было убежать к ней.
Сердобольная соседка по комнате одевала и кормила теперь Олю. Она даже старалась рассказывать ей сказки. Но Оля не слушала. Она целыми днями стояла на стуле, прилипнув к холодному стеклу, — а вдруг она увидит маму.
В сочельник соседка с утра забрала Олю в свою комнату.
— Подожди, подожди, Олечка, — говорила она, гладя ее по голове. — Вот увидишь, что вечером будет.
— Что будет?
— Уж такое, такое, — соседка развела руками, — что и описать нельзя.
Олино сердце громко стукнуло в груди. Оля поняла: мама вернется. Она больше ни о чем не расспрашивала. Она села в угол и молча, не двигаясь стала ждать вечера.
Когда уже совсем стемнело и зажгли лампы, соседка надела на Олю новое красное платье и причесала ее. Наконец кто-то три раза тихо постучал в дверь.
— Идем, — соседка как-то таинственно смотрела на Олю и взяла ее за руку.
Оля вся дрожала. От волнения ноги не слушались, и было трудно идти. Сейчас, сейчас она увидит маму.
Они молча прошли по длинному, плохо освещенному коридору. Дверь широко распахнулась перед ними. Посреди комнаты, сияя огнями и золотыми украшениями, стояла большая елка. Рядом с ней на столе сидел белый плюшевый медведь. Тут же стояла тарелка со сладостями, ваза с апельсинами. Новые шерстяные чулки свешивались со стола.
Оля остановилась на пороге, растерянно оглядываясь.
Соседка легко толкнула ее.
— Это все тебе. Иди, благодари папочку. Совсем ошалела от радости.
Отец вышел из-за елки, улыбаясь, и протянул руки.
— Олечка, ну же?..
Но Оля даже не взглянула ни на него, ни на елку, ни на медведя.
