Мораль и Догма Древнего и Принятого Шотландского Устава Вольного Каменщичества. Том 3

– не самое плачевное состояние человека в его земной жизни. Самое плачевное его состояние – это нравственное огрубение, которое могло быть порождено отсутствием вокруг него внешнего зла.

Внешнее и внутреннее физическое зло неизменно связано с целью своего существования, каковая цель состоит в торжестве нравственного закона в материальном мире, вне зависимости от последствий, в твердом уповании на то, что подвергающаяся в этой жизни унижению добродетель будет вознаграждена в Жизни Грядущей. Нравственный закон обладает собственными властью и разумом. Он никак не зависит от неизменно сопутствующего ему закона воздаяния и не лежит в его основе. Однако, несмотря на то что закон воздаяния не является и не должен являться определяющим принципом добродетельного деяния, он здесь совпадает с нравственным законом, ибо предоставляет добродетели законные основания для успокоения и надежды.

Нравственность есть признание своего долга и необходимости исполнять его, вне зависимости от возможных последствий этого.

Религия есть признание своего долга и его неизменной гармонии с благом, гармонии, которая в силу необходимости должна реализовываться в Жизни Грядущей через справедливость и всемогущество Бога.

Религия столь же истинна, сколь истинна нравственность, ибо, признавая нравственность, необходимо признавать и все ее следствия.

Все нравственное бытие укладывается в два слова, идеально сочетающиеся между собой: долг и надежда.

Масонство учит, что Бог беспредельно благ. Какое побуждение, какой разум и, философски говоря, какая вероятность может заставить Беспредельные Силу и Мудрость быть не благими? Все наши горести в связи с утратой чего-либо или кого-либо невыразимо дорогого для нас суть свидетельства Его милости. Существо, сотворившее нас разумными, не может быть неразумным Само; сотворившее нас любящими и переживающими за то и тех, кого мы любим, не может не иметь среди Своих неисчислимых свойств неизмеримой любви ко всем Своим творениям. Во всех страданиях наших мы ищем утешения в вере в то, что Он любит нас, что Он не по капризу Своему, не по безразличию к нашей судьбе и уж тем более не по злобе заставляет нас страдать и тяготиться бытием; что Он таким образом очищает нас, что путем этих Им дарованных очистительных церемоний, которые, в соответствии со вселенским законом, в действительности суть лишь последствия наших собственных деяний, мы ничего не потеряем, но напротив, многое обретем; что Он лишь больше нас любит, когда заставляет очищаться, обучаться и преодолевать испытания. Мы веруем в Беспредельное; мы верим в беспредельную любовь Господню, и этою верой мы спасемся.

Никакое деяние Божественного Провидения, никакое людское страдание, никакие тяготы не являются знаками Его гнева; никакие признаки не могут указывать на то, что Бог, якобы, зол на нас. Он не способен гневаться; Он настолько же выше этих приземленных чувств, насколько далекие звезды выше земли. Плохие люди умирают не потому, что Бог их не любит. Они умирают потому, что смерть для них лучше всего; коль скоро они так плохи, лучше всего им пребывать в объятиях непостижимо благого и доброго Бога, чем где бы то ни было еще.

Темны и туманны пути человеческие. Люди спотыкаются о труднопреодолимые препятствия, падают в волчьи ямы искушений и впадают в отчаяние под грузом страданий. Им тревожно, обидно и страшно. Боль и горести сопровождают каждый шаг в странствии по материальному миру. Каждый шаг этого странствия запечатлен нестираемыми знаками на скрижалях человеческого сердца. Они не сотрутся никогда, но только масонство видит их в совершенно ином, новом свете. Оно не стремится и не ждет, что все эти страдания и тяготы исчезнут из людской жизни; оно верит, что рано или поздно все человечество познает и уверует в старую как мир нерушимую истину, гласящую, что все они суть средства, избранные Совершенной Мудростью для очищения людских сердец и вдохновления душ наследием Бессмертия, школой которого является вся земная жизнь.

Масонство не проповедует никакой веры, кроме самой чистой, высшей и изначальной, той самой вселенской религии, в положениях которой наставляют всех людей Природа и Разум. Его ложи – это не иудейские, мусульманские или христианские храмы. Оно выделяет из всех религий нравственную сторону. Оно почитает нравственные черты и посвящает себя изучению нравственных учений всех веков и всех стран. Оно выделяет из всех мировых религий добро, не выделяя зло, истину – не выделяя заблуждений, признавая, что во всех них много доброго и истинного.

Превыше всех остальных великих учителей нравственности и добродетели оно почитает Великого Учителя, Который волею Своей и Отца Своего умер на кресте. Все должны признать, что, будь мир наполнен существами, подобными Ему, он немедленно бы исцелился от всех страшных общественных пороков. Ибо немедленно в мире бесследно исчезли бы горе, принуждение, эгоизм и месть, все основные страдания и тяготы. Человек стал бы совершенно счастлив; века вечные он купался бы в счастье и свете; и тихие грустные напевы людские, то отголоски горя, то мрачные ноты размышления о бытии, сменились бы торжествующими гимнами, созвучными поступи Времени и вырывающимися из самого сердца земли.

Будь в душе каждого человека в свое время образ этого великого, мудрого Учителя во всей вере Его и всех добродетелях Его, насколько сузился бы круг испытаний на протяжении жизненного цикла! Чувственные страсти обломали бы зубы и когти о твердыни человеческого сердца. Нужда более не побуждала бы его к неверным поступкам, любопытство – к поспешным. Самолюбование более не разворачивало бы пред его мысленным взором картины царств и престолов земных, почестей и славы, заставляя сворачивать с пути истинного своего предназначения. Обиды и раны были бы побеждены всепрощением. «Отче, – говорили бы все и по любому случаю, – Отче, прости им, ибо не ведают, что творят». Никто не искал бы богатства через обнищание ближнего своего. Каждый бы считал весь род человеческий своими братьями. Всякое горе, всякая боль, всякое страдание немедленно излечивались бы совершенной верой и полной убежденностью в беспредельной милости Бога. И обновились бы Земля и Небо, потому что тут и там, и повсюду, во всех многообразных красотах и благодатях Вселенной, все люди стали бы признавать и ощущать милостивую заботу любящего Отца.

Во что бы ни веровал масон в том, что касается его конкретной конфессии, церкви, таинств и чудес, понятия о небесной Миссии и пр., он неизменно должен признавать, что образ Того, Кто учил в Галилее, и определенные стороны его учения, дарованного нам всем, достойны всяческого изучения и подражания. Например, что жизнь есть неоспоренное и неоспоримое Евангелие Истины. И мимо учения этого Евангелия нельзя пройти и не заметить его. Всякий обязан признать, что счастье может быть достигнуто в стараниях подражать Ему и совершенствовании в уподоблении Ему. Никто и никогда не испытывал к Нему явной привязанности или презрения, никто гневно не обвинял Его в пустой софистике, никто не узрел в Его учении безнравственности; но многие судили тех, кто пришел за Ним, заявляя о своем апостольском чине. Бог Он был или человек, был ли Он воистину вдохновен свыше или просто реформировал учение ессеев, нельзя не согласиться с тем, что учение Его гораздо возвышеннее, чище, гораздо свободнее от заблуждений и суеверий, гораздо менее приземленно, чем учения Сократа, Платона, Сенеки и Магомета, чем вообще все учения всех предыдущих и последующих великих нравственных учителей и религиозных реформаторов этого мира.

Если бы все наши цели так же совершенно превышали все личные заботы и собственные радости, если бы все наши мысли, слова и дела так же совершенно соединялись во имя процветания всего человеческого рода, – то есть если бы мы так же совершенно исполняли истинный свой долг на протяжении всей жизни нашей в этом мире, как это делал Он, – если бы мы были так же милостивы и добры, как Он; и если бы общество, семья, страна, род, дружба и дом были бы нам так же дороги, как они были дороги Ему, – мы немедленно лишились бы половины всех известных жизненных печалей, горестей и болезненных страстей. Простое служение ближнему вместо служения собственной выгоде; простое самосовершенствование вместо постоянного стремления заработать популярность в глазах окружающих; единство цели и действий вместо недостойных себялюбивых устремлений, достижимых только низкими средствами и извилистыми путями, – все это немедленно избавило бы разум наш от мириадов бессмысленных и лишних вопросов.

Ни отвергнуть лучшие, возвышенные стремления своей природы, возможность счастья, справедливый долг любви и чести по отношению ко всем людям; ни порочить самих себя, ни унижать, ни забывать о