— Благодарю вас. Головоломку разгадываете?
— В каком-то смысле. — (У этого бармена славные глаза, очень длинные обвислые каштановые усы и неожиданно умное лицо.) — Я пытаюсь разгадать шифр. Но это, похоже, дело безнадежное, так как я понятия не имею, на каком языке он написан.
— Вы хотите сказать, французский там или итальянский?
— Да… хотя мне кажется, что это индейский язык, а их так много.
— A-а. Тогда вам нужна помощь.
— Да. Кого-то, говорящего на них всех. — Она пожимает плечами и улыбается, словно показывая, насколько это маловероятно.
— Мэм, позволите дать вам совет? Видите сидящего там джентльмена? Он знает много индейских языков. Если желаете, я могу вас познакомить.
Он замечает сомнение в ее взгляде, направленном на сгорбленные плечи и засаленные волосы, вьющиеся над воротником.
— Он вполне… славный. — Бармен улыбается так, будто никак не мог подобрать верное слово, но решил, что это будет наиболее подходящим.
Мария чувствует, что вот-вот покраснеет. Вот к чему приводят посещения сомнительных заведений: она попала в капкан собственной отваги. Опустив глаза на свои бумаги, она чувствует себя глупой школьницей.
— О, я вижу, вы бы предпочли отказаться. Забудьте мои слова. Это было неуместно.
Мария заставляет себя выпрямиться. Раз уж она решила быть ученым, мыслителем, то не свернет с тропы познания из-за какого-то засаленного воротника.
— Нет, это будет очень… мило. Благодарю вас. Если, конечно, мы его не слишком обеспокоим…
Бармен отходит к столу индейца и о чем-то с ним говорит. Мария ловит беглый взгляд налитых кровью глаз и успевает пожалеть о своем решении. Но он уже встает и со стаканом в руке направляется к ее столу. Она мельком ему улыбается деловой, как она надеется, улыбкой.
— Здравствуйте. Я мисс Нокс. А вы мистер?..
Он садится.
— Джо.
— Ах. Да. Спасибо за…
— Фредо говорит, вам нужен кто-то, знающий индейские языки.
— Да, у меня здесь часть шифра, и, гм, один мой знакомый полагает, что это может оказаться каким-то из индейских языков. Я пыталась расшифровать, но, поскольку не знаю, какой здесь язык…
Она слишком уж улыбается и слегка пожимает плечами, еще больше напуганная, когда он совсем рядом. Мужчина старше, чем на первый взгляд, с сединой в волосах. У него мешки под глазами, щеки обвисли. Белки глаз испещрены красными прожилками. От него пахнет ромом.
Но лицо при этом сообразительное или было таким когда-то.
— Но ведь не существует письменных местных языков, так с чего бы так решил этот ваш знакомый?
— Я знаю, но… он исследовал знаки. И эти маленькие фигурки — видите ли, это всего лишь копия, но они так похожи на индейские рисунки, которые мне случалось видеть.
Почему-то она придвигает к нему листок, какое бы отвращение ни вызывал этот мужчина. Пусть хотя бы серьезно к ней относится.
Он долго изучает листок, но не говорит при этом ни слова. Марии очень хочется вновь оказаться в гостинице.
— С чего снята копия?
— С костяной пластинки.
Он берет другие бумаги с ее предварительными набросками.
— Что это за имена?
— О, это не имена, я, знаете, пробовала здесь определенные буквы и звуки, подставляя вместо значков…
Он изучает листки, держа их на свету, чтобы лучше видеть. Его пальцы впиваются в бумагу.
— Деганавида. Очинавэй. Думаете, тут написано именно это?
Его манеры становятся более агрессивными. Мария вызывающе вздергивает подбородок. Сам по себе, ее метод расшифровки совершенно правильный. Она освоила его по «Эдинбера ревью».
— Ну, я пыталась угадать. Нужно делать некоторые допущения, какие звуки могут изображаться какими значками, и пробовать различные комбинации. Я перепробовала целую кучу. И это сложилось в результате одной… одной из комбинаций…
Мужчина откидывается в кресле и смотрит на нее, насмешливо и враждебно.
— Леди, это шутка такая? Кто вам сказал, что я здесь?
— Никто, конечно. Я понятия не имела… Я не знаю, кто вы такой!
Она нервно оборачивается к Фредо, но он обслуживает новых клиентов.
— Кто он? Этот жирный ублюдок Макги? А? Или Энди Йенсен? Это был Энди?
— Я не знаю, о чем вы говорите. Я не знаю, что вы себе думаете, но это весьма неуместно!
Тут до Фредо все-таки доносятся истерические нотки в ее голосе; он бросает на нее взгляд… и наконец-то подходит.
— Как зовут вашего приятеля, леди? — настаивает Джо.
— Мэм, я очень сожалею. Джо, ты должен уйти.
— Я просто хочу знать его имя.
— Мистер… Джо, кажется, считает, что я хочу сыграть с ним какую-то шутку.
— Джо, извинись перед леди. Давай же.
Джо закрывает глаза и склоняет голову со странной отстраненной изысканностью, возвращающей его лицу утонченность, размытую временем и спиртным.
— Извините меня. Я просто хотел бы узнать имя вашего приятеля, который все это… как бы вы это ни называли.
Рядом с Фредо Мария чувствует себя посмелее. И когда этот человек закрыл глаза, в лице его проявились такая боль и бесконечное страдание, что ей захотелось ответить.
— Ладно, его зовут мистер Стеррок, если вам так интересно. И никакая это не шутка. Я вас не разыгрываю.
— Стеррок? — Лицо Джо совершенно серьезно. И весь он как-то собирается, будто встряхнулся и взял себя в руки. — Том Стеррок? Следопыт?
— Да… это он. Вы его знаете?
— Знал когда-то. Что ж, желаю вам удачи, леди, и передайте вашему знакомому привет от Каонвеса.
Мария хмурится, пытаясь повторить имя:
— Га-у-вэйс?
Мужчина, как бы там его ни звали, встает и выходит из бара. Мария смотрит на Фредо в ожидании объяснений. Но он и сам удивлен не меньше.
— Прошу прощения, мэм, я не ожидал от него такого. Обычно он очень спокойный, просто приходит и пьет, но всегда все в порядке. Позвольте предложить вам еще один херес или кусочек…
— Нет, благодарю вас. Мне действительно нужно идти. Меня ждет отец. Сколько я вам?..
— Нет-нет, вы ничего не должны.
После нескольких минут взаимных препирательств Мария одерживает победу, чувствуя, что будет плохим прецедентом остаться в долгу у незнакомца. Она уходит в шуршании бумаг и благодарностей и твердо глядит вперед, торопливо удаляясь от берега.
Утро оказалось богаче на приключения, чем она рассчитывала, а тропа познания — каменистой и полной тревог. Но ей хотя бы есть о чем рассказать мистеру Стерроку и, возможно, хоть чем-то пробудить от спячки отца. С облегчением оставив за спиной доки, Мария замедляет шаг, чтобы обдумать свой рассказ, и, переделывая свое приключение в напряженное повествование с неустрашимой героиней, почти умудряется себя убедить, что вовсе и не боялась.
