— Я был не прав, уделяя вам недостаточно внимания.
Агент Николь продолжала напряженно всматриваться в его лицо. Она ждала приговора, который вынесет сейчас этот человек, стоящий перед ней, скрестив руки на груди, и глядящий на нее сверху вниз. Взгляд темно-карих глаз был суров и задумчив. Безупречная стрижка, ухоженные усы. В маленькой комнате пахло сандаловым деревом. Запах был слабым, едва уловимым, и если бы все чувства Николь не были обострены до предела, она могла бы подумать, что он ей почудился. Следующая фраза должна была решить ее судьбу. Сейчас ее с позором отошлют обратно в Монреаль. Обратно в отдел по борьбе с наркотиками. Обратно в маленький, безукоризненно чистый домишко на восточной окраине, где ее ждали маленький огород, погребенный под метровым слоем снега, и отец, который так гордился успехами своей дочери.
Как она сможет ему сказать, что ее снова отстранили от расследования? Это был ее последний шанс. Слишком многое было поставлено на карту, и Николь не могла обмануть ожидания людей, которые возлагали на нее определенные надежды. Ведь на этот раз среди них был не только ее отец, но и суперинтендант.
— Я дам вам еще один шанс, агент Николь, — сказал старший инспектор Гамаш. — Я поручаю вам разузнать всю подноготную о Ричарде Лайоне и его дочери Кри. Школа, коллеги, финансовое положение, друзья, родственники. Ожидаю вашего доклада завтра утром. Приступайте.
Николь поднялась со своего места, как сомнамбула. Словно сквозь дымку она видела перед собой лицо Гамаша и его легкую улыбку. Впервые с тех пор как она приехала в Три Сосны, в темно-карих глазах старшего инспектора появились теплые искорки.
— Кажется, вы говорили, что изменились?
Николь кивнула.
— Я знаю, что в прошлый раз вела себя просто ужасно. И мне очень стыдно. Но на этот раз все будет совсем по-другому. Вот увидите.
Гамаш пристально посмотрел ей в глаза и кивнул.
— Хорошо. Возможно, мы действительно сможем начать все сначала. С чистого листа.
Агент Николь сунула свою маленькую ладошку в протянутую ей большую, теплую руку старшего инспектора.
Этот напыщенный осел все-таки поверил ей.
Со своего места в совещательной комнате Бювуар наблюдал за этим знаменательным рукопожатием, страстно молясь о том, чтобы оно было прощальным, но чувствовал, что его молитвы не были услышаны. Как только Николь вышла из маленького кабинета, он тотчас же поспешил туда.
— Только не говорите, что вы это сделали.
— Сделал что, Жан Ги?
— Вы прекрасно знаете что. Не говорите, что вы снова взяли ее в команду.
— У меня не было выбора. Ее прикомандировал ко мне суперинтендант Франкур.
— Вы могли бы отказаться.
Гамаш улыбнулся.
— Никогда не следует воевать с ветряными мельницами, Жан Ги. Это лишь напрасная трата сил. Кроме того, возможно, она действительно изменилась.
— О господи! Шеф, сколько еще раз вы собираетесь наступать на одни и те же грабли?
— Ты считаешь, что-я делаю ошибку?
— Вы и сами прекрасно это знаете.
Гамаш задумчиво посмотрел в сторону агента Николь, которая уже деловито работала за компьютером.
— Ну, по крайней мере, здесь она у нас на глазах.
— Шеф, это же бомба замедленного действия. Вы же не хотите сказать, что действительно поверили ей?
Гамаш вышел из маленького кабинета и направился к компьютеру, за которым работала агент Изабелла Лакост.
— Что у вас слышно?
— Сэр, я не вставала из-за стола с самого утра и не смогла найти никакой информации ни о Сесилии де Пуатье, ни о ее родителях. Абсолютно никакой. Я просмотрела ее книгу. Кстати, ужасный бред. Надеялась, что хоть там найду какие-то зацепки. Ничего. Вы упоминали Францию, и я отослала запрос в парижское Сюртэ. Полчаса назад от них пришел ответ.
Гамаш склонился над компьютером и прочитал пришедшее из Парижа электронное письмо:
— Вот,
— Вот это. — Изабелла вывела на монитор свое письмо. — «Дражайшие коллеги, черт бы вас побрал! Вы высокомерные сукины дети, сидите в своем сраном парижском Сюртэ и думаете не головами, а задницами, кроме того ваши мозги настолько заплыли жиром, что вы не можете отличить официального запроса от собственного члена. А пока вы, мудаки, мечтаете о том, чтобы бог послал вам хотя бы крупицу мозгов, мы здесь, между прочим, занимаемся расследованиями убийств. С уважением, искренне ваша агент Изабелла Лакост, Сюртэ Квебека».
— Очень аргументированный ответ, агент Лакост, — улыбнулся Гамаш.
Бювуара тоже впечатлило письмо коллеги, и он уже предвкушал продолжение этой многообещающей переписки.
— Я не отправила его, — сказала Изабелла, с сожалением глядя на монитор. — Вместо этого я заказала разговор с парижским отделом расследования убийств. Если через несколько минут нас не соединят, буду пробовать еще раз. Сэр, я не поняла, что они хотели сказать своим ответом. Вы когда-нибудь имели с ними дело?
— Пару раз приходилось. Но должен признать, что ничего подобного я никогда не получал, — Гамаш еще раз перечитал лаконичное послание из Парижа. Похоже, в этом и без того странном деле появилась еще одна загадка.
Почему парижские коллеги решили, что их разыгрывают?
Гамаш сел за свой стол и начал просматривать накопившуюся стопку отчетов и телефонограмм. Среди бумаг был и список содержимого мусорного контейнера Сиси де Пуатье, составленный Лемье. Это была рутинная проверка, которая крайне редко давала положительные результаты, потому что у убийц обычно хватало ума на то, чтобы не оставлять улик в собственном помойном ведре. Но Ричард Лайон не произвел на Гамаша впечатления гиганта мысли.
Поэтому старший инспектор налил себе кофе и начал внимательно просматривать список:
Объедки.
Картонные упаковки из-под молока и пиццы.
Старый, поломанный браслет.
Две бутылки из-под дешевого вина.
Газеты.
Пустая коробка из-под сухих завтраков, фруктовые колечки.
Видеокассета — фильм «Лев зимой».
Пластиковые бутылки из-под сока.
Обертки от шоколадных батончиков «Марс».
Упаковочная бумага от рождественских подарков.
Коробка из-под обуви — салон-магазин декоративно-прикладного искусства эскимосов в Монреале.
Судя по содержимому контейнера, семейство Лайон-Пуатье никогда не слышало о такой вещи, как утилизация отходов. Видеокассету, наверное, выбросили потому, что она сломалась, а обувная коробка, скорее всего, была из-под сапог. Ни проводов, с помощью которых можно было бы подсоединить стул к обогревателю, ни пустой бутылки из-под антифриза.
Но Гамаш понимал, что рассчитывать на такую удачу было бы неоправданным оптимизмом.
