Кузнецов и начальник станции Языков. Оба признали свою вину, обоим грозила тюрьма. Помощник присяжного поверенного Ульянов защищал Языкова. Следствие установило, что стрелочник не подложил под колеса порожних вагонов брусья, и когда поднялся сильный ветер, вагоны покатились. А начальник «не доглядел». Защитник досконально изучил положение на станции Безенчук, выяснились различные нарушения, за которые начальник станции не отвечал, но которые и создали аварийную ситуацию. Оказалось, что мастер Волгунцев бросил вагоны без присмотра и ушел, не поставив никого в известность; что рабочие не имели права пользоваться вагонеткой, она должна была храниться под замком. Но главное, защитник добивался переквалификации обвинения Языкова на третью часть той же статьи: не «преступная халатность», а «недостаточный надзор» за исполнением подчиненными своих обязанностей. Прокурор отстаивал прежнюю формулировку для обоих обвиняемых. В защитительной речи Ульянов представил суду личность своего подзащитного. Отставной прапорщик А.Н. Языков участвовал «в походах и делах противу турок» на Балканах, был награжден военным орденом «За оборону Шипкинского перевала» и серебряной медалью «В память войны 1877-78 гг.»; за десять лет службы на железной дороге проявил себя как честный, добросовестный работник. Трагедию на вверенной ему станции воспринял как собственное горе и сразу взял вину и ответственность на себя. Не умолчал защитник и о том, что начальство, не дожидаясь приговора, уволило Языкова и загнало его на глухой полустанок, где он ныне «исполняет должность конторщика» с мизерным окладом.
Суд согласился с доводами защиты, обвинение Языкову изменил и назначил самое мягкое наказание: 100 рублей штрафа, а в случае невозможности уплаты «выдержать под арестом один месяц». Примечательно, что пострадавшие — рабочий Наурсков и отец погибшего мальчика, ознакомившись со всеми обстоятельствами дела, отказались от своих прав на возмещение ущерба.
Все эти дела 22-летний помощник присяжного поверенного Ульянов вел бесплатно для клиентов, «по назначению суда». Услуги адвоката в таких случаях оплачивались из казны.
Сложными в юридическом отношении были и гражданские дела, в которых участвовал адвокат В.И. Ульянов, решивший их в пользу клиентов. И хотя в его практике преобладали уголовные дела, А.Н. Хардин не раз утверждал: из помощника выйдет со временем «выдающийся цивилист» (специалист по гражданскому праву).
Известно, что помощник присяжного поверенного Ульянов в Самарском окружном суде участвовал в 14 уголовных и 2 гражданских делах. Он добился оправдания для пятерых своих подзащитных; одно дело было прекращено в силу примирения сторон (благодаря опять-таки адвокату); добился смягчения наказания для восьми обвиняемых; сокращения объема первоначальных обвинений — для пятерых; добился изменения квалификации обвинения на более мягкую статью — для четверых. Оба гражданских дела он решил в пользу своих клиентов. Словом, он не имел поражений и всякий раз что-нибудь да выигрывал.
ЗАНИМАЛСЯ ЛИ В.И. ЛЕНИН ЮРИДИЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬЮ ПОСЛЕ ОТЪЕЗДА ИЗ САМАРЫ В 1893 г.?
31 августа 1893 г. Владимир Ульянов приезжает в Петербург. А уже 3 сентября 1893 г. он по рекомендации А.Н. Хардина был зачислен помощником присяжного поверенного к адвокату М.Ф. Волкенштейну. Сразу же после его зачисления в Петербургскую адвокатуру Департамент полиции немедленно известил его столичных коллег о «неблагонадежности Ульянова»[163]. И вынесения постановления о выдаче свидетельства на ведение судебных дел пришлось ждать полтора месяца. В это период он обдумывал вопрос о поиске другого места работы. «Мне обещают здесь место в одном юрисконсульстве, — писал он матери, — но когда именно это дело устроится (и устроится ли), не знаю»[164]. Однако 16 октября 1893 г. Петербургский Совет присяжных поверенных выносит постановление о выдаче свидетельства, и Владимир Ильич начинает заниматься адвокатской практикой. В Юридическом календаре на 1894 г., на странице 276, его фамилия с указанием домашнего адреса появляется в списке столичной адвокатуры.
В течение 1893–1895 гг. В.И.Ленин, как помощник присяжного поверенного, регулярно посещал Совет присяжных поверенных при Петербургском окружном суде для ведения юридических консультаций и выступлений в судебных заседаниях по уголовным делам по назначению суда. Он регулярно предоставлял в Совет отчеты о своей юридической деятельности. Адвокатской практикой Владимир Ульянов занимался вплоть до своего ареста в ночь на 9 декабря 1895 г. Еще 5 декабря он писал матери: «Д.А. <Ардашев, двоюродный брат В.И.Ленина — Ред.> мне предлагает взять дело об утверждении в правах наследства его родственника, но пока мы еще не вполне согласились»[165].
После ареста Владимира Ульянова его шеф, известный в Петербурге адвокат М.Ф. Волькенштейн, и председатель Совета присяжных поверенных Петербурга В.О. Люстих изъявили желание взять подследственного на поруки, что свидетельствует о том, что молодой адвокат Ульянов успел заслужить доверие своих коллег.
Из состава помощников присяжных поверенных Владимир Ильич был отчислен только в 1898 г., уже после вынесения ему приговора суда и отправки в ссылку, по причине «неизвестности места жительства и непредставления отчетов о работе»[166].
В 1922 г. Владимир Ильич вспоминал: «…когда я был в Сибири в ссылке, мне приходилось быть адвокатом. Был адвокатом подпольным, потому что я был административно-ссыльным, и это запрещалось, но так как других не было, то ко мне народ шел и рассказывал о некоторых делах»[167].
БЫЛИ ЛИ У ЛЕНИНА РОМАНТИЧЕСКИЕ УВЛЕЧЕНИЯ ДО ЖЕНИТЬБЫ НА Н.К. КРУПСКОЙ?
Авторы ряда книг о Ленине, вышедших в последние годы, пишут, что в юности он пытался ухаживать за девушками. В воспоминаниях Н. Валентинова «Встречи с Лениным» приводится фраза, якобы брошенная Лениным: «Ухажерством я занимался, когда был гимназистом…»[168] Но никаких свидетельств того, что В. Ульянов испытал юношескую влюбленность, нет.
Сестра Ольга перезнакомила брата со всеми своими гимназическими подругами, он с удовольствием помогал им готовить уроки. Но девочки стеснялись Олиного брата — серьезного, начитанного, хотя он относился к ним по-товарищески. Саша Щербо рассказывала, например, как Владимир по просьбе Марии Александровны провожал ее домой: «Подаст шубу, и пойдем. А я и говорить-то не знаю что, не смею. Какой-то он сосредоточенный, серьезный казался»[169]. А однажды, когда Ольга заболела, она попросила брата передать записку другой подруге — Вере Юстиновой. Но свидание не состоялось. Вера сказала, что Владимир убежал от нее, а он — что убежала Вера, сконфузившись перед старшеклассником. И в следующей записке Ольга пишет подруге: «Брат сообщил мне, что не он от Вас убежал, а Вы от него. Это можно объяснить взаимной храбростью»[170]. Чувствуя себя совершенно свободно в общении с родными и двоюродными сестрами, он был крайне стеснителен с малознакомыми девочками. Вполне возможно, что смерть отца и казнь брата были таким сильным потрясением для Владимира, что на несколько лет единственными женщинами в его жизни стали мать и сестры. Но не стоит исключать и того, что до отъезда в Петербург он просто не успел испытать сильное чувство.
Н. Валентинов сообщает, что широкое распространение получили опубликованные в вышедшей в Париже книге «Les amours secretes de Lenin», впервые появившейся в виде статей в 1933 г. и газете «Intransigent», сведения об интимных отношениях Ленина с некоей Елизаветой К. - дамой «аристократического происхождения». В доказательство приводились якобы письма Ленина к этой К. «Даже самый поверхностный анализ названного произведения немедленно обнаруживает, что оно — плод тенденциозной и очень неловкой выдумки»[171], - писал Н.Валентинов. Стиль и язык этих «писем» абсолютно не похож на ленинский. Никто из профессиональных исследователей не воспринимает всерьез данную фальсификацию.
