невозможно, было фотографам и кинооператорам первых лет революции регулярно фотографировать Ленина. «Объективы фотокамер и кино ловили неуловимого живого Ленина», — так говорили современники Владимира Ильича. И потому достойно удивления то богатство портретных характеристик, выполненных прекрасными фотомастерами В. Буллой, П. Оцупом, М. Наппельбаумом, П. Жуковым и др.
В последние годы (1922–1923) В.И.Ленина фотографировали Л.Б. Красин, В.В. Лобода, П.А. Оцуп, М.И. Ульянова. В конце августа 1922 г. редакция «Правды» направила в Горки своего фотокорреспондента В. Лободу. Он пробыл там целый день, сделав одиннадцать снимков В.И.Ленина. Фотографии были опубликованы в специальном иллюстрированном приложении к «Правде» — «Ленин на отдыхе» в воскресенье, 24 сентября 1922 г. М.И. Ульянова попросила В. Лободу купить ей фотоаппарат и научить ее им пользоваться для того, чтобы самой фотографировать Владимира Ильича, который фотографировался крайне редко и неохотно, поэтому все малоизвестные фотографии горкинского периода: «В.И.Ленин и И.В. Сталин в Горках. Август — сентябрь 1922 г.», «В.И.Ленин и Г.В. Пятаков в Горках. 24 сентября 1922 г.», «В.И.Ленин и Л.Б. Каменев в Горках. Сентябрь 1922 г.» — делала Мария Ильинична Ульянова.
Все снимки лета 1923 г. также сделаны Марией Ильиничной, в том числе и снимки больного Ленина. Эти фотографии из личного альбома Марии Ильиничны хранились в архиве. До последнего времени они не печатались в книгах и фотоальбомах, не экспонировались в музеях.
В настоящее время собраны почти все фотографии В.И.Ленина. Они хранятся в Российском государственном архиве социально-политической истории в Москве. Коллекция состоит из 410 фотографий, сделанных в течение 49 лет — с 1874 по 1923 гг. Первая подборка фотоснимков В.И.Ленина была опубликована в 1922 г. в иллюстрированном приложении к газете «Правда» (№ 215 от 24 сентября), посвященном выздоровлению В.И.Ленина (всего двадцать снимков).
Начиная с 1924 г. стали издаваться альбомы фотографий В.И.Ленина. Одним из первых был скромно изданный форматом почтовой открытки альбом-буклет «Ильич», содержавший 22 фотографии и 2 рисунка Ленина (М.: Госкино, 1924). За ним последовало фундаментальное издание «Ленин. Альбом. Сто фотографических снимков» (М.: Госиздат, 1927). Затем долгие годы (около тридцати лет) публикации подобных альбомов не предпринимались, и это издание стало библиографической редкостью.
С середины 1950-х гг. возобновился выпуск фотодокументальных альбомов. Альбомы фотопортретов В.И.Ленина издавались в 1957, 1960 и 1961 гг. В 1970 г. в свет вышли два тома книги-альбома «Ленин. Собрание фотографий и кинокадров». К 125-й годовщине со дня рождения В.И.Ленина планировался выпуск дополненного и исправленного издания в двух томах. Вышел в свет только один том.
В ТЕЧЕНИЕ МНОГИХ ЛЕТ ОБРАЗ В.И. УЛЬЯНОВА-ЛЕНИНА ОТЛИВАЛ, КАЗАЛОСЬ БЫ, РАЗ И НАВСЕГДА НАВЕДЕННЫМ ХРЕСТОМАТИЙНЫМ ГЛЯНЦЕМ. ЛЕНИНСКАЯ УЛЫБКА И ПРИЩУР ГЛАЗ, ЛЕГКАЯ КАРТАВИНКА, НАКЛОН ГОЛОВЫ, БЫСТРЫЕ ДВИЖЕНИЯ — ВСЕ ЭТИ ЧЕРТЫ ЕГО ВНЕШНЕГО ОБЛИКА НЕИЗМЕННО ПЕРЕКОЧЕВЫВАЛИ ИЗ ЛИТЕРАТУРЫ В КИНЕМАТОГРАФ И НА ТЕАТРАЛЬНУЮ СЦЕНУ. СУЩЕСТВУЮТ ЛИ ДОСТОВЕРНЫЕ ВОСПОМИНАНИЯ СОВРЕМЕННИКОВ О ВНЕШНОСТИ В.И. ЛЕНИНА?
Свидетельства тех, кто близко знал Владимира Ильича в разные годы его жизни, которые не укладывались в «прокрустово ложе» официальной ленинианы, тщательно оберегались от многих глаз в архивах и «спецхранах» и стали доступны не так давно.
Характеристики внешности В.И.Ленина, оставленные современниками, сложны и противоречивы. Вот лишь некоторые из них.
1 июня 1918 г. в петроградской газете «Вечернее слово» были опубликованы воспоминания талантливого поэта и переводчика А. Коринфского — одноклассника В. Ульянова по Симбирской гимназии, содержащие описание его внешности: «С ним мы никогда не были особенно близки, а между тем, я его вижу — как сейчас… Словно расстались только вчера… Мальчик лет десяти, небольшого роста, несколько сутуловатый, мягкие черты лица, расцвеченного крупными, но не портящими его детской миловидности веснушками… Светлые, голубоватые глаза, подернутые тенью задумчивости… Желтовато-льняного оттенка, слегка вьющиеся на висках, не особенно густые волосы… Несколько хрипловатый голос, торопливая речь, как бы захлебывающаяся в приливе слов, набегающих одно на другое, перебивающих только что сорвавшуюся с языка фразу… Левая рука то и дело ерошит волосы, временами потирает круто взбегающий лоб, как бы помогая налетающим неосознанным обрывкам мыслей сложиться в одно стойкое целое… А мыслей этих много, порою совершенно неожиданных и, во всяком случае, совсем необычных для десятилетка — мальчика в синем мундирчике с посеребренными пуговицами и полоской галуна на воротнике… Я до сих пор не видел даже издали теперешнего Влад. Ильича Ульянова-Ленина. В печатавшихся портретах его иногда улавливал черты того юноши, с которым расстался навсегда в стенах нашей симбирской гимназии. Кое-что уцелело из них и за ушедшие от нас обоих сорок лет жизни, оттолкнувшей нас друг от друга.
Я не был близок (да и никто из наших одноклассников) с этим роковым человеком истории Государства Российского на гимназической скамье. Но теперь уже никогда не изгладится из моей памяти ни сутуловатый мальчик-первоклассник с миловидным лицом, ни его светлые голубовато-синие глаза под нервно сжатыми желтовато-льняными бровями…»[354]
Другой одноклассник, Александр Наумов, впоследствии член Государственного Совета России, а с 1915 г. министр земледелия, в мемуарах, изданных за границей, написал о Владимире Ульянове: «Маленького роста, довольно крепкого телосложения, с немного приподнятыми плечами и большой, слегка сдавленной с боков, головой, Владимир Ульянов имел неправильные — я бы сказал — некрасивые черты лица: маленькие уши, заметно выдающиеся скулы, короткий, широкий, немного приплюснутый нос и вдобавок — большой рот, с желтыми, редко расставленными зубами. Совершенно безбровый, покрытый сплошь веснушками, Ульянов был светлый блондин с зачесанными назад длинными, жидкими, мягкими, немного вьющимися волосами.
Но все вышеуказанные неправильности невольно скрашивались его высоким лбом, под которым горели два карих круглых уголька. При беседах с ним вся невзрачная его внешность как бы стушевывалась при виде его небольших, но удивительных глаз, сверкавших недюжинным умом и энергией»[355].
Н. Валентинов (псевдоним Николая Владиславовича Вольского. — Ред.), встретившись с Лениным 5 января 1904 г., писал: «Я увидел крепко сложенного человека, небольшого роста, лысого, с редкой темно- рыжей бородкой и такими же усами <…> Приходилось позднее много раз слышать и читать о ярко выраженном монгольско-татарском обличье Ленина. Это неоспоримо, однако при первой встрече, да и всех последующих, я на «антропологию» Ленина не обратил и не обращал внимания. Его лицо казалось совершенно таким же, как у множества других русских, особенно в районе Средней и Нижней Волги. Пожалуй, немного косят глаза, да и то не оба, а скорее только правый. Глаза были темные, маленькие, очень некрасивые. Но в глазах остро светился ум, и лицо было очень подвижно, часто меняя выражение: настороженная внимательность, раздумье, насмешка, колючее презрение, непроницаемый холод, глубочайшая злость. В этом случае глаза Ленина делались похожими на глаза — грубое сравнение — злого кабана»[356].
Писатель Александр Иванович Куприн 26 декабря 1918 г. побывал на приеме у Ленина вместе с журналистом О.Л. Леонидовым, а в феврале 1921 г., будучи в эмиграции, опубликовал в Париже свой очерк «Моментальная фотография». «Ни отталкивающего, ни величественного, ни глубокомысленного нет в наружности Ленина. Есть скуластость и разрез глаз вверх, но эти черточки не слишком монгольские. Купол черепа обширен и высок, но далеко не так преувеличен, как это выходит в фотографических ракурсах. Ленин совсем лыс. Но остатки волос на висках, а также борода и усы до сих пор свидетельствуют, что в молодости он был отчаянно, огненно-красно-рыж. Об этом же говорят пурпурные родинки на его щеках, твердых, совсем молодых и таких румяных, как будто бы они только что вымыты холодной водой и крепко- накрепко вытерты… Но на глаза его я засмотрелся. От природы они узки, кроме того, у Ленина есть привычка щуриться, должно быть, вследствие скрываемой близорукости, и это, вместе с быстрыми взглядами исподлобья, придает им выражение минутной раскосости и, пожалуй, хитрости. Но не эта особенность поразила меня в них, а цвет… Лишь прошлым летом в Парижском зоологическом саду, увидев
