Достигнув невидимого рубежа, она рассыпалась серой пылью.
– Вперед! – бросил Григорий и побежал.
На бегу он несколько раз выстрелил в переднего песочного человека. Голова врага начала сдуваться; из проделанных в ней дыр били струйки праха. Григорий, не останавливаясь, разрубил пополам замершее тело.
Я словно вышел из ступора. Меч сам скользнул в руку.
– А-а-а!
Кулак песочника пролетел мимо моего лица, и меч пронзил тело врага. Противно хрупнуло. Я резко выдернул клинок, и меня обдало фонтаном праха. Я ударил вновь. Меч разрезал повисшую в воздухе пыль и прошел сквозь врага, разрубая тело от шеи до пояса. Половина песочника осыпалась прахом. Вторая, с целой головой, протянула ко мне руку. Я поднял пистолет и выстрелил в голову-шар.
Бах! Бах! Бах!
«Щелк!» – в обойме закончились патроны.
Где-то впереди матерился Григорий, расправляясь с последним песочником.
Через минуту все было кончено. Между домами гулял лишь ветер, разносивший окровавленные куриные перья – один из песочных людей раздавил несчастных наседок. Мы сидели возле колодца посреди тишины и мертвецов. Григорий промокал грязным платком содранную на щеке кожу. Медленно развеивались ветром курганы праха, оставшиеся от песочников.
– Новая вселенная пытается осознать себя, – негромко сказал Григорий. – Наполни фляги. Я поищу их главный кристалл.
Колодезный ворот приятно, по-домашнему, скрипел. Ледяная вода успокаивающе холодила дрожащие пальцы. Григорий всё не возвращался. Я быстро подошел к его коню и заглянул в мешок.
Ничего себе!
До самого верха мешок был заполнен кристаллами. Большими и маленькими – от размеров со спичечную головку, которых едва хватило бы на поддержание существования меча, до огромных, способных поднять из праха целый поселок. Черный конь настороженно пялился на меня сердитым глазом.
– Подними руки и отойди, – послышалось сзади.
Я медленно выполнил команду и обернулся.
– Хороший мальчик, – сказал Григорий.
В левой руке он держал кристалл, в правой – револьвер.
– Я знаю, как тебя называют, – сказал я. – Ты – Черный Стрелок, убивающий всех без разбору. Ты тот, кто разоряет поселки и обращает их в прах. Зачем? Зачем тебе столько кристаллов? Для челнока хватило бы и одного большого. Ну, двух…
«Интересно, – подумал я, – он быстрый. Успею ли я первым выхватить пистолет?»
– Руки-то не опускай! – Григорий быстро подошел и достал из кобуры мой пистолет. – Спрашиваешь, зачем? Всё имеет свои причины.
Он отвел в сторону своего коня. Гнедой подошел ко мне, ткнулся головой в плечо. Григорий вскинул руку и выстрелил. Меня забрызгало кровью Гнедого. Конь рухнул и забился в агонии.
– Сволочь!
– Но-но! – Григорий вынул обойму из моего ТТ и бросил в прах вместе с пистолетом. – Прощай. Дальше я пойду сам. Ты напоминал мне о забытом друге, Глеб.
Он уходил вместе с кристаллом хутора, и мир терял очертания, рассыпаясь пылью. Я бросился к пистолету, успел схватить и вставить обойму.
– Стой!
Но стрелять было поздно. Нас окружала серая безграничная пустыня нового мира. Григорий повернулся и помахал мне рукой.
Когда он исчез за горизонтом, я поплелся следом. Без коня не дойти, но я упрямый, прах меня побери!
Вода! Я почувствовал ее свежесть задолго до того, как увидел бьющий ключ. Холодная вкусная вода текла меж камней, среди которых блестел кристалл. На придавленной камнем записке расплывалась надпись: «Подарок для упрямца, последовавшего вслед за мной».
Я поел вяленого мяса и наполнил фляги водой. Цепочка следов тянулась к горизонту. Туда, куда лежал и мой путь.
Челнок возвышался блестящей крылатой башней. От этого зрелища захватило дух – никогда я еще не видел такой громадины!
– Нравится? – спросил Григорий.
Мы были здесь только вдвоем – я и Григорий. И еще челнок. Больше никого. Интересно, восставших из праха здешних людей Григорий тоже поубивал?
Моя кобура расстегнута. Рука медленно опустилась, пальцы замерли над рукоятью пистолета. Григорий ухмыльнулся и тоже демонстративно остановил ладонь над кобурой. Двадцать шагов… Насколько ты быстр, Григорий?
– Ты не ответил на мой вопрос, Гриша, – сказал я. – Зачем ты убил столько людей?
– А зачем живешь ты, Глеб? – спросил мой враг. – Наш старый мир обречен. Его нет! Это фантом, мертвец, агонизирующий призрак, поднятый из праха.
– Я живу для того, чтобы привезти на Землю кристаллы, – сказал я. – Чтобы вернуть жизнь.
– Даже ценой убитых тобою людей?
Я не ответил.
– Что, цель оправдывает средства, да? А я не хочу этого! Я понял, что мертвец умер окончательно и люди только мешают развиться новой вселенной. Как паразиты. Мелкие паразиты, кусающие молодой мир. Я взорву к чертовой матери корабль вместе с кристаллами. Пора закончить агонию и уступить место. Мы не нужны здесь, понимаешь!
Григорий говорил до противного спокойно.
Его я тоже убью. Прямо сейчас.
Рука Григория метнулась к револьверу. Я выхватил пистолет. Пять выстрелов слились в один.
В возникшей тишине послышалось падение на землю револьвера из руки Григория.
– Ты быстрый, – сказал он грустно.
Из четырех дыр в его теле били фонтанчики праха. Только из пятой, последней, в районе сердца, вытекала кровь. Григорий уже наполовину был песочным человеком.
– Я – сын капитана Федорова, – произнес я и выстрелил снова.
Пуля вошла в лоб, затылок Григория взорвался кровавыми брызгами. Григорий упал на спину, глядя в небо открытыми еще человеческими глазами.
Я обошел тело и направился к челноку.
Отец рассказал мне, как запустить стартовую автоматику. Как включить автопилот и произвести стыковку с кораблем. Я знаю многое. И помню.
У шлюза я остановился, окинув взглядом безбрежную серую пустыню.
Я обязательно сюда вернусь.
Владимир Голубев «Крыса»
Рассказ
– Ну да, конторская крыса. А еще – книжный червь. Или замшелый буквоед. Так за глаза и называют. За характер, за толстые очки и потертые нарукавники. Внимания не обращаю – привык.
Обожаю запах старой бумаги. В ней кроются все загадки мира. И все разгадки. Это неисчерпаемый кладезь. Здесь есть всё, и при должном усердии… Вам не понять. Для хорошей крысы эти завалы есть открытая книга. А я – крыса отличная.
Бейтесь там головами об стену. Вам не раскусить этот орешек, потому что вы ищете разгадку там, где привыкли искать, – возле свершившихся фактов. Но там теперь пусто. Именно так: факты есть, а толку нет. И пострадавшие ничего не расскажут.
А еще все вы боитесь замычать и попасть в «коровник».
Классификация и строгий порядок. Сопоставление и статистика. Долгая мозговая беременность самой разной информацией. Сотнями газетных статей. Умными высказываниями академиков. Сладкими речами
