лакать воду.
— Нет уж, голубушка, — не поленилась пойти за ней Лина. — Ты мне объясни свое поведение, уж будь добра. То ты истерики устраиваешь, то лежишь как неживая, то депрессия у тебя, то крик на весь дом. Простые команды перестала понимать, да? Если я говорю — иди сюда, то я второй раз повторять не буду! Ты же слышала, Валя мне сегодня вообще намекнул, что ты симулянтка и пытаешься меня своими болезнями шантажировать. Так вот, запомни, голубушка: этот номер у тебя не пройдет! Нечего тут против меня заговоры устраивать! Это мой дом, и я здесь хозяйка, а не ты!
Перепуганная очередной вспышкой хозяйского гнева, на этот раз собака упала на спину и подставила живот, сдаваясь на милость победителя, но Лину не так-то просто было остановить. Незаметно для себя, она перешла на крик, припоминая все новые и новые собачьи прегрешения, и только телефонный звонок заставил ее замолчать. Едва придя в себя, она схватила трубку.
— Линусь, ну ты где? Опять сотовый забыла, что ли? Я звоню-звоню… — Голос у Сергея был оживленный, энергичный. — Как у вас дела? Как Андрюха? Я по вам уже соскучился! А бассейн приходили чистить? Нормально сделали?
— Нормально… — выдавила из себя Лина.
— А у меня, как выяснилось, работы невпроворот, наверное, всю пятницу придется тут провести, так что приеду в субботу только. Ладно, что делать, номер хоть приличный, двухкомнатный. Даже джакузи есть, представляешь?
Лина отодвинула трубку подальше от уха и посмотрела на нее, как будто впервые видела. Трубка что-то говорила голосом Сергея, весело и напористо. Лина нажала «отбой». Перевела глаза на собаку — та забилась в дальний угол и тряслась, исподлобья глядя на Лину. Довольно долго они сидели в тишине, глядя друг на друга, Лина — отстраненно, Буська — испуганно. Сергей отчего-то больше не перезванивал. Наверное, решил, что связь плохая. Или пришла эта. Ведь не при ней же он звонил.
— Бусечка… ты прости меня, пожалуйста, девочка, — придя в себя, жалобно попросила Лина. — Я сама не знаю, что со мной делается. Я не виновата, честное слово. И ты не виновата. Это все он, понимаешь? Мне тоже очень плохо. Знаешь, была бы я тобой, сейчас бы съела пару плиток шоколада, пошла бы в спальню и…
Ободренная ее тихим голосом, Буся выбралась из укрытия, подошла поближе и села, прислушиваясь.
— Нет, так нельзя, я понимаю. Надо держаться, надо что-то делать, а то и вправду с ума сойду, — пожаловалась Лина. — А что делать? Не знаю. И не спросишь ни у кого. Хотя… слушай…
Лина встрепенулась, обрадованная неожиданно пришедшей в голову идеей. Потом схватила свою сумку, перевернула вверх дном, вытряхнула на стол все вещи и нашла зеленый прямоугольник визитки, на обороте которого Валя написал ей свой телефон. Она набрала номер и стала ждать ответа с таким нетерпением, как будто от этого и вправду зависела ее жизнь. Телефон порадовал ее веселенькой ламбадой, и она поневоле улыбнулась.
— Валя? Добрый вечер! Ты можешь разговаривать?
— Вполне! — радостно отозвался Валентин. — Я как раз с работы выхожу.
— Валя, пожалуйста… Ты можешь ко мне приехать? — жалобно попросила Лина.
— А что? С собакой опять неладно? — встревожился Валентин.
— Со мной неладно, — вздохнула Лина. — Мне очень надо с тобой поговорить.
В трубке повисла секундная пауза, которая показалась Лине бесконечной.
— Диктуй адрес, приеду, — согласился Валентин. — Только накормишь меня чем-нибудь, ладно? А то я сегодня не обедал.
Бросив трубку, Лина принялась метаться по кухне, исследуя содержимое холодильника и оставленных Еленой Степановной кастрюлек. Обнаружив грибной суп и куриное филе под сыром и майонезом, она принялась лихорадочно накрывать на стол. Так: скатерть, обязательно скатерть — где она, черт возьми?! Белое вино, бокалы, тарелки из сервиза, принести одну розу из гостиной и поставить в узкую вазу. Хлеб в плетеную корзинку, черный и белый. Нет, она вовсе не имела намерения устраивать романтический ужин. Просто надо было чем-то занять себя до приезда Плюсика. Господи, Андрея предупредить, чтоб глаза не таращил и не вышел бы на кухню в трусах — взял моду! И позвонить охранникам на проходную, чтоб его пропустили!
Вечером дорога до их поселка занимала куда больше времени, чем утром, поэтому Лина успела до прихода гостя переделать все дела, привести себя в порядок и окончательно разнервничаться. На самом деле она даже себе боялась признаться, что, поддавшись порыву и попросив Валентина приехать, возможно, сделала глупость.
Да, разумеется, они друзья детства, общие воспоминания и все такое. Но они не виделись… да, четырнадцать лет, разве что однажды случайно столкнулись в магазине. А вдруг и он изменился? А она этого не заметила, просто не было возможности. Что, если вместо лучезарного оптимиста Плюсика, который умел найти выход из любой ситуации и все черное ловко перекрашивал в более светлые тона или превращал в полосатое, приедет уставший от жизни мужчина — совсем другой, совсем чужой, которому нет дела до Лины и ее проблем?
Да, в студенческие годы он был в нее влюблен, и Галкина мама даже в шутку говорила про него — «жених»: «жених звонит», «прихвати бутербродов и жениху своему, а то он больно у тебя тощий». Еще они с отцом поддразнивали ее, говоря, что когда она нарожает им кучу рыжих внуков, то в доме будет светло и они смогут экономить на электроэнергии. Нет, они с Валькой никогда не говорили о любви, еще чего не хватало! Просто большую часть времени проводили вместе, и она привыкла, что он всегда рядом и по первому зову готов прийти на помощь: сунуть шпаргалку, донести тяжелую сумку, проводить вечером до дома… да мышь сварить, в конце концов! Боже мой, с неожиданной тоской подумала Лина, как же безоглядно счастливы они тогда были и как самоуверенно думали, что так будет всегда!
А потом она влюбилась. И Плюсик незаметно отошел в сторону, став милым приятным воспоминанием о юношеских годах, не более того. За эти годы до нее несколько раз доходили слухи о том, чем занимается Валентин: после университета он пошел работать в школу учителем биологии, потом кто-то говорил, что он женился и что у его жены вроде бы какой-то бизнес. Тетя Лины, к тому времени уже ставшая профессором, но по-прежнему обожавшая своего бывшего ученика, восторженно рассказывала, что Валентин оплатил поездку группы студентов в Казахстан и сам поехал вместе с ними искать редкие сорта дикорастущих тюльпанов. Однажды, случайно включив телевизор, Лина увидела Валентина в нелепом театральном костюме, за его спиной несколько пар неуклюже изображали старинный танец, и журналист сообщил, что это «организатор исторического бала в подлинных интерьерах». Лине вся эта бурная деятельность казалась странной и не нравилась: она считала, что мужчина должен заниматься серьезным делом, зарабатывать деньги, делать карьеру, а не порхать по жизни, не заботясь о завтрашнем дне, как нелюбимая ею со времен полевой практики бабочка-капустница (кстати сказать, их накалывал на булавку для ее зачета по энтомологии тоже Валя).
Валентин приехал, когда уже совсем стемнело, с порога сказал, что голоден, а что устал — это Лина и сама поняла.
— Пойдем сразу на кухню, — стараясь сгладить неловкость первых минут, заторопилась Лина. — У меня все готово, мой руки и садись. Дома никого нет, муж… в командировке, сын к приятелю ушел. Это я к тому, что ты не стесняйся.
— Не буду, — пообещал Валентин и обвел взглядом пространство гостиной. — Впечатляет… Никого нет, говоришь?
— Нет, — заинтересованно подтвердила Лина. — А что?
— Есть на Во-о-олге утес! Диким мо-охом по-орос от вершины до са-амого края! — вдруг заголосил Валентин так, что по дому заметалось эхо, а Лина едва не уронила тарелку. Буська, с любопытством рассматривавшая гостя, пулей метнулась под стол.
— С ума сошел? — накинулась Лина на гостя. — А если я заикой стану?!
— Я так плохо пою? — притворно расстроился Валентин. — Боже мой, какая досада.
— Нет, поешь ты хорошо, Басков отдыхает. Просто я испугалась от неожиданности. Чего ты разорался-то?
— Разорался… В этом помещении что-то есть от оперного театра. А я, ты не поверишь, брал уроки
