— Погоди-погоди, мы тебе что-то покажем! — продолжала улыбаться Лариска. Она повернулась к собаке и заговорила громко, с выражением, хорошо поставленным «дикторским» голосом: — Но тут Волк увидел Красную шапочку…
Ричард вскочил и навострил уши.
— …он подумал — какая вкусная девочка, надо ее съесть! — продолжала Лариса.
Ричард насколько раз облизнулся и подошел поближе, в глазах застыло напряженное внимание.
— Он подбежал к ней и сказал: «Здравствуй, Красная шапочка!» — тем же многозначительным голосом произнесла хозяйка.
Ричард оглянулся, подумал, потом подошел к Лине и подал ей лапу, здороваясь. Она пожимать не стала, только улыбнулась.
— Ричи у нас Волка играет, страшно — аж жуть! — похвасталась Лариса. — Понимаешь, Валя придумал в больницу, где муж работает, животных приводить. Там дети со всей области, лежат подолгу, некоторых и не навещают даже — вот они к ним и приводят собак и кошек, только не злых, чтоб их гладить можно было. Попугая привозили, кроликов, черепаху, хомячков всяких. Но собаки, конечно, лучше всего, они же общаются как люди. А потом просто так посещать деток надоело, так животным роли в небольших сказочных сценках придумали — ничего особенного, конечно, простенькие, но дети хохочут до слез. Мы с Ричи туда как на работу теперь ходим, ему ужасно нравится — и аплодисменты, и вкусненькое дают. А Красная шапочка — мальтийская болонка! Только он — мальчик, но детям же невдомек. Такой артист, ты не представляешь! А как поет — все со смеху покатываются! Только он заболел, на правую заднюю лапку уже неделю хромает. Валя обещал подлечить, у него там в клинике и рентген есть, и все такое, как у людей, честное слово! Ой, слушай, Лина, а твоя собачка жива-здорова? Не хочешь с нами, а? А то мы еще в детский дом обещали, но пока срывается.
Она смотрела на Лину с безумной надеждой — вот дурочка.
— Н-нет, наверное, у нас не получится, времени нет, — объяснила Лина и незаметно повела плечами, представив, что чужие дети будут теребить ее Бусечку и хохотать над ее нарядами. Но Бусечка же не дурень Ричи, она же все понимает, она обидится смертельно! — Да и Буся нервная очень, с детьми не ладит, у нас же в доме маленьких детей нет.
— Ну да, конечно, это я так спросила, — сразу сникнув, откликнулась Лариска. — Я же понимаю, у тебя собака дорогая, породистая. В общем, привет я тебе передала, как и просили. За вещи спасибо еще раз. Пока! Звони, не пропадай!
Смеркалось. Лина вышла из подъезда в обволакивающую темноту, с удовольствием вдохнув свежий прохладный воздух. Подумала, не заехать ли к родителям, но, взглянув на часы, решила, что сделает это в другой раз. Неподалеку дымили трубы большого завода, и люди друг за другом выходили из дверей, наверное, шли со смены. Рабочих было много: усталые, в однообразных темно-синих костюмах, с одинаково равнодушными лицами, казалось, они изнурены тяжелым физическим трудом. «Странно, ведь сегодня воскресенье, у них тоже должен быть выходной, — подумала Лина. — А еще говорят, что заводы встали и всех увольняют. А предприятия-то, оказывается, действуют, и трубы дымят, и люди на них работают даже в воскресенье». Эта другая, странная, тяжелая сторона жизни монотонного серого цвета — оказывается, и она есть. Многотрудная жизнь обыкновенных простых людей стала незаметной, неинтересной: про нее перестали снимать кино и петь патриотические песни про «заводскую проходную», а стали делать сериалы про ментов и бандитов, про глянец и офисный планктон…
Стоя на остановке, куда все подходили и подходили люди, Лина пожалела, что не поехала на машине. Поймать бы такси, но дорога далеко от трамвайной линии, а идти обратно к магазину не хотелось. Ладно, доиграем в игру до конца, подбодрила себя Лина. Подошедший трамвай брали с боем. Первыми ворвались мужчины и заняли ободранные сиденья, тут же прикрыли глаза и немедленно провалились в «глубокий» сон. В тусклом свете казавшиеся изможденными женщины безмолвно встали рядом, вздыхая, перекладывая из руки в руку тяжелые пакеты. «Наверное, здесь, в большом магазине, продукты дешевле, — догадалась Лиина. — Вот они и тащат авоськи через полгорода». В полном вагоне сразу стало влажно и душно. Какой- то парень плюхнулся на место кондуктора и тут же принялся жадно тянуть пиво из жестяной банки. На Лину в ее легкомысленной яркой курточке смотрели косо, старались не задевать лишний раз, но не бережно, а презрительно как-то. Через две или три остановки вошел мальчишка лет тринадцати со свистулькой и принялся свистеть. Звук был громкий, свербящий. На парнишку тут же набросились:
— Прекрати! Что ты нервы мотаешь!
— Он чокнутый, я его знаю!
— Я сейчас водителю скажу, он с тобой разберется!
— Психиатра надо вызвать!
— Вам самим вызвать! — вдруг заорал парень и опять принялся свистеть. Глаза у него и вправду были сумасшедшие.
— Я те щас башку разобью! — разошелся мужик, стоявший, впрочем, в отдалении.
— Чего вы пристали к парню, больной же человек, — тихо сказал кто-то.
— Больной! Он вчера камни в стекло кидал, а вы его защищаете, — огрызнулась кондукторша. — Милицию вызывали — и что? Они сказали, что закон теперь психов защищает, а не нас.
Все сразу замолчали. На следующей остановке парень, не переставая свистеть, вышел из вагона. Лина тоже вышла. Она не могла больше оставаться в этой обстановке давки, духоты и агрессии. Поймала такси, доехала до конечной тринадцатого, с трудом сдерживаясь, чтобы не нахамить не в меру общительному водителю, который счел своим долгом развлечь игривой беседой хорошенькую дамочку.
Забралась в свою машину и несколько минут просидела, сжавшись в комок. Почему-то ее трясло от озноба, хотя в такси было тепло, даже жарко. Включила музыку — свой любимый «Пьяццолла-квинтет». Нынешнее радио она не признавала и под тихое урчание мотора наконец расслабилась, откинула спинку водительского кресла и закрыла глаза.
Что ж, эксперимент окончен. Глупые идеи — к черту! Там, куда она так долго хотела попасть, ничего хорошего нет. Пора домой. До-мой. Дома тепло, уютно и комфортно — не то что у Лариски, где вечно не прибрано и все топчутся друг у друга на голове. Господи, они еще и собаку завели! У нее, Лины, есть все, о чем такие, как Лариска, могут только мечтать: налаженная жизнь, собственный дом, успешный муж. Ей не приходится работать, чтобы принести в дом лишнюю копейку. В конце концов, все, что она считает своим миром, что любит и ценит, создал для нее ее Сергей: он работает как проклятый, чтобы жена и сын не знали бытовых трудностей. В отличие от того же Толика, который прозябает в детской больнице и совершенно не заботится о финансовой стороне жизни семьи. Бьется как рыба об лед в этой своей дыре, вместо того чтобы устроиться еще на одну работу и подзаработать денег или пробиваться в частную клинику, как делают все хорошие врачи. Да еще и устраивает дурацкие цирковые представления на пару с Плюсиком, вот уж кто всегда был клоуном на общественных началах, еще со времен университетских кавээнов. Вот Сергей никогда не позволяет себе выглядеть глупо или тратить время на ерунду.
Да, дома ее ждут муж и сын. Ждет маленькая преданная Буся. Ей, Лине, можно только позавидовать. А все остальное… что ж, проблемы бывают во всех семьях, надо быть сдержанной и терпеливой, поменьше думать о плохом и не накручивать себя. Все обязательно наладится. Иначе просто быть не может.
— Лина! У тебя совесть есть? — набросился на нее Сергей, как только она зашла в дом. — Ушла на целый день, телефон не взяла, что я должен думать?!
— Ничего ты не должен думать! — весело перебила его Лина, не выпуская из рук дрожащую от счастья по поводу ее возвращения Бусю. — Я большая девочка, ты же сам говорил, что я могу гулять где хочу. Вот я и гуляла. Наслаждалась свободой. И потом, ты же тоже уехал, не сказав ни слова.
— Понятно, — сразу сменил интонацию муж. — Гуляй, кто против? Я — за. Возьми телефон и гуляй. Только ты просто гуляй, а не мне в отместку. Я тебе звонил весь день.
— Сереж, да я не то хотела сказать, — миролюбиво объяснила Лина. Ссора совсем не входила в ее планы, напротив, она только что решила любой ценой сохранять мир в семье. — Правда, захотелось съездить по магазинам, заодно старые вещи Андрея Лариске Белкиной отвезла.
— Слушай, может, ты зря это? В смысле, что ты им свой «секонд-хенд» таскаешь? Они оба работают… — неожиданно заметил муж.
— Ой, работают! — пренебрежительно фыркнула Лина. — За работу платят деньги, а за их зарплату
