табурет конвоир и посадил Вольдемара, сам занял место за спиной. Следователь, навскидку чуть больше двадцати, совсем зеленый, да и ростом не вышел, поднялся из-за стола, подошел, остановился перед допрашиваемым. Вольдемар опустил голову и сосредоточил взгляд на грязных носах туфель следователя. Сейчас опять будут бить.
– На вопросы отвечать не желаешь, – начал следователь. – Где документы, сволочь?
Не удержал фасон, в конце дал «петуха», да и в ухо сержант приложил намного качественнее, чем этот пацан. Конвоир помог подняться с пола и снова утвердиться на табурете.
– Будешь говорить?
Вольдемар отрицательно покачал головой и снова оказался на полу. Конвоир невозмутимо поднял допрашиваемого и хотел снова посадить на табурет, но следователь махнул рукой:
– Тащи этого упертого в лабораторию, пусть там его по полной прокатают.
– Ночь сейчас, лаборатория не работает, – напомнил конвоир.
– Ах да, – спохватился следователь. – Тогда обратно в камеру, а после девяти отведешь в лабораторию.
– Я в восемь сменяюсь, – сообщил полицейский.
– Значит, по смене передай, – сорвался на крик следователь. – Но чтобы в девять ноль-ноль этот хрен уже играл на пианино.
Конвоир вытолкал Вольдемара в коридор. Когда дверь закрылась, полицейский высказал свое мнение о следователе:
– Щенок. – И уже задержанному: – Ну, что встал? Шевели копытами, налево и вниз по лестнице.
После девяти уже другой конвоир отвел Вольдемара в лабораторию. Как оказалось, игрой на пианино называли процедуру снятия отпечатков пальцев, также просканировали радужную оболочку глаз и взяли слюну на образец ДНК. Больше его в тот день не беспокоили – молодой следователь, который вел его дело, отдыхал после дежурства.
На следующий день Дескин опять оказался в знакомом кабинете. Процедура повторилась, только конвоир был другой.
– Колись, сволочь! – пиная лежащего на полу Вольдемара, вопил следователь. – Кто ты? Откуда? Документы куда дел?
Конвоир смотрел на это с легкой усмешкой. И чего, чудак, мучается. Кто ж так бьет? Позвал бы сержанта из дежурки, тот бы этого молчуна за пять минут расколол. А это не допрос, а какой-то детский утренник получается. Но обращение за помощью к младшим по званию следователь посчитал ниже своего достоинства, поэтому продолжал допрос сам. Ведь другие следователи справлялись без помощи всяких сержантов, и он тоже справится.
– Замочил кого-то и думаешь, что мы тебя не установим?
Следователь вернулся к своему столу и хлопнул ладонью по коммуникатору.
– Данные из лаборатории уже пришли. Сейчас мы тебя по базам проверим, где-нибудь да всплывешь. Лучше сам признайся, на суде зачтется.
Вольдемар, не шевелясь, лежал на полу и мечтал потерять сознание, тогда этот допрос закончится и он окажется в своей камере, а если повезет, то и в санчасти. Судьба подыграла бродяге: следователь решил проверить личность задержанного по разыскным базам и только тогда прижать преступника к стенке.
– Ладно, тащи его обратно в камеру.
Сам идти Вольдемар уже не мог, и конвоир вызвал второго полицейского. Вдвоем они оттащили задержанного в камеру и положили на нары.
Следующую неделю Дескина никто не трогал, и он почти оправился от предыдущих побоев и теперь ждал новых, но судьба опять распорядилась иначе. Естественно, в имперских базах данных никакой информации о Вольдемаре Дескине не оказалось, следователь попал в тупик и не знал, что делать дальше. Еще раз прессануть задержанного? А если он опять не расколется? И что делать с этим «господином Никто»? Плюнув на собственный гонор, он решил посоветоваться со старшим товарищем.
– Молчит? – спросил старший.
– Молчит, – подтвердил младший.
– Ты его прессовал?
– Конечно!
– Хорошо прессовал?
– Обижаете, – младший следователь постарался изобразить праведное возмущение.
– И все равно молчит?
– Молчит, – опять подтвердил младший.
– Слушай, а может, он немой? Язык-то у него есть?
– Не похож он на немого, понимает все, и язык у него на месте.
– Да-а, интересный случай, – протянул старший. – Все понимает и молчит. А запросы ты везде разослал?
– А то.
– И везде пусто?
– Везде. Такое впечатление, что он вообще на этой планете не рождался. А может, он шпион?
– Если бы он был шпион, то с документами у него был бы полный порядок. Да и не водятся шпионы в нашей привокзальной ночлежке, видимо, запах там для шпионов неподходящий или климат у нас на планете не тот. А жаль. – Старший следователь мечтательно закатил глаза. – Поймали бы настоящего шпиона, вот это было бы дело. Сразу следующее звание, повышение по службе, премию бы дали. – Старший вернулся к реальности и стукнул кулаком по столу. – Копаешься тут в этом дерьме, где ничего, кроме мелкой шушеры, не водится. Даже грабитель приличный не помню уже, когда попадался.
– А с этим-то что делать? – младший вернул старшего к теме разговора.
– А вещи ты его проверил?
– Вещи? – удивился младший.
– Ну, что на нем надето?
– Да обычные вещи. Рубашка, брюки, кроссовки. Еще плащ непромокаемый, овчиной подбитый.
– Так что же ты раньше молчал?
– О чем? – не понял младший.
– О плаще. Это же пастушеский, такие плащи только пастухи носят. Он же только с гор спустился, а у них там такие деревни есть, что не только сети, электричества нет. Какие у него могут быть документы?
– А чего он тогда молчит?
– А черт его знает. Может, испугался. Или понять не может, чего от него хотят, – предположил старший следователь.
– И что с ним дальше делать?
– Оформи ему бродяжничество. За это ему три года барака суд автоматически выпишет, и придираться никто не будет, факт бродяжничества налицо. Если за три года он в какой-нибудь базе всплывет, то дело опять открыть можно будет и он всегда под рукой.
– А если не всплывет?
– То считай, что ему повезло. Если доживет до конца срока, то ему новое удостоверение личности сделают.
– А как без имени подсудимого дело в суд отправлять? – опять заныл младший.
– А любое впиши, – сообразил старший. – Кому какая разница? Пиши… Айвен… Айвен Мюллер. У нас на планете что Мюллер, что вообще без фамилии, один черт.
– Спасибо… – начал благодарить старшего товарища младший следователь.
– Спасибо в стакане не булькает, – прервал его старший.
Транспортер, предназначенный для перевозки двадцати человек, был практически пустым – кроме заключенного Айвена Мюллера в нем было еще двое, да плюс сонный охранник в отсеке, отделенном от остального кузова двойной решеткой. Прикованный к полу специальными ножными кандалами, Айвен трясся на жесткой скамейке крутящегося по горному серпантину транспортера. В голове билась только одна
