чувствует себя Эльза?
— Эльза Крамер просила передать вам, что ее здоровье пошло на поправку, — ответил Рихард и протянул незнакомцу руку.
Так встретились будущие боевые соратники — Рихард Зорге и Бранко Вукелич, корреспондент белградской газеты «Политика» и французского журнала «Ви». Пароль для встречи был определен еще в Москве: отвечая на вопрос Бранко, Рихард должен был обязательно назвать фамилию Эльзы.
Через несколько дней Рихард снова встретился с Вукеличем. На этот раз они сидели в небольшом уютном ресторанчике на Гиндзе и с аппетитом уплетали острые, ароматные закуски.
Бранко по заданию Старика приехал в Токио на семь месяцев раньше Рихарда, чтобы заранее подготовить для него места конспиративных встреч, завязать столь нужные в будущем связи среди иностранных дипломатов и журналистов.
Бранко нравился Рихарду. Еще в Москве Зорге слышал о нем много хорошего и был рад, что ему придется работать с этим общительным, умным и толковым человеком. Революционная стойкость Вукелича неоднократно проверена прежней партийной работой. Это испытанный, надежный боец.
Сын аристократки и кадрового офицера, полковника королевской армии Югославии, он еще в юности избрал путь революционной борьбы. Семья Вукеличей постоянно разъезжала из одного гарнизонного городка в другой. Из Осиека они переехали в Шопрон, Пегуй и затем в Будапешт. Конец первой мировой войны застал их в Загребе. Бранко, в то время ученик средней школы, был членом группы, называвшей себя «Клубом прогрессивных дарвинистов». Окончив среднюю школу, он поступил в Академию художеств. Будучи студентом, Бранко стал членом коммунистической секции марксистского студенческого клуба Загребского университета.
Несмотря на то, что Бранко Вукелич был сыном полковника, в полицейском комиссариате Загреба на него была заведена специальная карточка. Однажды он несколько дней провел в тюрьме за участие в студенческих демонстрациях на Петриньской улице. Позднее агенты врывались в дом Вукеличей, подозревая, что там скрываются подпольщики-коммунисты. Жизнь в Загребе становилась невыносимой.
В октябре 1925 года Бранко уехал на учебу в Чехословакию, в Брно. А через год, вместе с матерью, он уже был в Париже. Здесь он поступил в Сорбонну. Здесь же стал коммунистом, партийным инструктором. Вукелич вел работу среди сотрудников типографии, организовывал забастовки в рабочем предместье Левало-Пере. Однажды его схватили и бросили в тюрьму.
Бранко покорял людей своей сердечностью. Он любил шутку, его смех быстро заражал других, и вокруг него всегда царила легкая, непринужденная атмосфера. Он легко сходился с людьми, всегда готов был прийти им на помощь в трудную минуту.
К Бранко часто обращались друзья — югославские коммунисты. От них он узнавал многие подробности событий, происходивших на его родине. В то время в Югославии свирепствовал полицейский террор. Все политические партии были распущены. Коммунистическая партия беспощадно преследовалась. Слушая приехавших товарищей, Бранко все более укреплялся в своем убеждении: революционная борьба потребует еще многих усилий и жертв. Он не хотел оставаться в стороне от этой борьбы.
Как-то вечером Бранко вместе с матерью возвращался после просмотра советского фильма «Броненосец „Потемкин“».
Держа мать под руку, Бранко внезапно сказал:
— Мама, ты сейчас видела этот замечательный правдивый фильм. Хочешь ли ты, чтобы было сохранено все, что для блага грядущего и человечества создано в Советском Союзе?
— Хочу, сынок, ради тебя хочу. Потому что это твой мир!
— Видишь ли, мама, Советский Союз окружен врагами. Против него вооружается весь капиталистический мир. Защищать сегодня СССР — значит защищать себя и свою родину.
Бранко сказал матери о самом сокровенном. Он избрал очень трудный фронт разведывательную работу в пользу единственного в мире социалистического государства, потому что эта его работа была в интересах его родины, его народа, всех миролюбивых народов. Он выбрал этот путь добровольно и шел по нему без колебаний.
В последние два года жизни в Париже Вукелич постепенно перестал открыто участвовать в работе марксистских групп. Некоторые его друзья недоумевали: неужели отступил? Думали: женился, получил хорошее место в электрической компании у графа де ля Рока и прощай жизнь, полная лишений и опасностей! Но это была лишь маскировка. Она нужна была Бранко для того, чтобы внешне его поведение не вызывало никаких подозрений.
Бранко вдруг приобрел несколько фотоаппаратов и стал заядлым фотолюбителем. В его парижской квартире появилась маленькая фотолаборатория, в которой он часами просиживал за ванночками с проявителем и фиксажем. Вскоре в парижском иллюстрированном журнале «Ви» был помещен первый фоторепортаж Бранко. Он стал печататься и в других изданиях. И вот Бранко поручили сделать для специального номера журнала «Ви», посвященного Дальнему Востоку, серию фотографий и статей из Японии. Через друзей в Загребе и Белграде он предложил югославской газете «Политика» свои услуги в качестве корреспондента в Токио — и быстро получил из редакции утвердительный ответ вместе с солидными рекомендациями.
И вот ранним утром 29 декабря 1932 года Бранко Вукелич на борту итальянского парохода «Квин оф Сиз» отплыл из Марселя к японским берегам. В Токио его ждал пока что только один член группы — радист Бернхард. Бранко знал: шеф должен появиться позднее. Когда? Об этом ему дополнительно сообщат из Центра. К приезду Рихарда Вукелич уже занял видное положение в Токио, приобрел широкий круг знакомств. Он сошелся с несколькими офицерами японского генерального штаба, был на короткой ноге с английским военным атташе генерал-майором Френсисом Пиготтом, влиятельным корреспондентом агентства Рейтер Майклом Коксом, Джозефом Ньюменом — корреспондентом «Нью-Йорк геральд трибюн», не говоря уже о сотрудниках французского посольства. Все эти и многие другие связи Вукелича впоследствии должны были оказаться очень полезными для Зорге.
Но сейчас, в ресторанчике на Гиндзе, они говорили совсем не об этих делах. Бранко по праву старожила с увлечением рассказывал о токийских достопримечательностях, о японском гостеприимстве, об «икэбана» — классическом искусстве составлять букеты.
— Нельзя ставить много цветов в одну вазу, — громко объяснял Бранко. — Это дурной вкус, все равно что надевать кольца на все пальцы. Здешние девушки учатся в специальных школах, как составлять самые разнообразные букеты, искусно подбирая три цветка, и две веточки или два цветка и одну веточку.
Бранко взял со стола несколько ножей и вилок и стал наглядно показывать, как это делается.
В какой-то момент Рихард, внимательно следивший за манипуляциями Вукелича, скосил глаза в сторону. За соседним столом сидел уже примелькавшийся ему шпик. Видимо, Вукелич был не слишком точен в своих объяснениях «икэбана», и японец, забыв о своей миссии, сгорал от желания вступить в разговор. Вид шпика развеселил Зорге: «Да, нелегкий твой хлеб! О чем же ты напишешь сегодня в отчете своему шефу? Два подозрительных европейца битый час говорили о цветочках…»
Рихард подозвал официанта и попросил счет.
Автомобиль Бранко стоял за углом. Рихард сел на переднее сиденье. Вукелич завел мотор. Машина тронулась. И лишь после этого Рихард достал из кармана небольшой конверт.
— Это для Бернхарда. Здесь несколько коротких шифровок. Их нужно немедленно передать в Центр.
Вукелич кивнул. Бернхард и был тем самым таинственным радистом, который уже успел доставить столько неприятностей полковнику Номуре.
В приемную посла Зорге вошел за несколько минут до назначенного времени. Он ничем не выдавал своего волнения. Хильда, секретарь Дирксена, пышная голубоглазая блондинка, приветливо улыбнулась.
— Его превосходительство уже спрашивал о вас, доктор Зорге.
Рихард вошел в кабинет. Широкие окна были задернуты шторами. Комната тонула в полумраке. На письменном столе горела небольшая лампа. Хозяин кабинета сидел в глубоком кожаном кресле и
