они на полном ходу врезаются в гранитную стенку. Потом измеряют — чей капот прогнулся меньше…
А про Евг. Долматовского вспомнил песенку, которую посвятили Окуджаве:
— Если интеллигенция — часть, то уже отрезанная. Отрезанный ломоть.
— Скучно было бородатому старику Марксу, аж скулы со скуки сводило среди буржуазии. Дай-ка, думает, вставлю им фитиля, филистерам.
— Маркса, как известно, одолевал фурункулез, и по большому счету ему было совершенно все равно, кого обличать: ему от этого легчало. Но за ругань по адресу, скажем, патлатой современной Марксу молодежи друг-издатель Энгельс ему денег не платил — только за буржуинов.
— Я тоже думаю, что Энгельс во всем виноват. Я думаю, что этого тихоню давно нужно
— Думаю, с большевиками Маркс бодался бы еще активнее. Не повезло ему с датой рождения, а то бы он им показал.
— Старому Карлу все-таки повезло: засадили бы его в СССР лет на двадцать пять.
— Почему фамилия главного героя какая-то усеченная. Вместо нее может послышаться — Гадов, Годов, Гнедов и даже Гнидов.
— Какая Гдову фамилия досталась, такую и имеет. Ему еще повезло. Я, например, знал в Сибири поэта, который честно подписывался в газете «Красноярский рабочий» Н.Сытенький.
— Ишь, чего захотели: чтобы финский вельветовый костюм продавали в обычном магазине! На вас на всех вельветовых финских костюмов не наберешься, пожалуй. К тому же, поносив такой костюм, простой советский человек мог задуматься о несправедливости жизни в СССР и устремить свой взор на Запад.
— Примерно об этом же писал Д.А.Пригов:
Как стали курицами да вельветовыми костюмами разбрасываться, тут и покачнулась советская власть.
— В России есть, был и всегда будет бардак.
— Бардак — не худшая форма существования белковых тел.
— Бардак — понятие перемещаемое. Он — то здесь, то там. Но что-то он на нашей горячо любимой Родине подзастрял. — «Влияние окружающего социума на менталитет всего российского народа в историческом аспекте» — без ста грамм в голове не укладывается. После — заслоняет своей монументальностью весь нижеследующий текст. — Да, здесь автор что-то перемудрил. Его оправдывает лишь то, что он просто-напросто хотел аппроксимировать задумку Гдова, имплицитную его ноуменальности. Так что действительно без ста грамм здесь не разберешься, нужно выпить двести.
— Поэта Долматовского звали Евгением, а его семинар в Литинституте, я слышала, звали за это долматусовкой. — Долматовского звали Евгений, и я чуть было не перепутал его с Безыменским.
— Я сам в Литинституте не учился, но мне товарищ рассказывал, что там имелась в мужском сортире клеветническая надпись следующего содержания:
ЕВГЕНИЙ АРОНЫЧ — НЕ ГЕНИЙ, А СВОЛОЧЬ.
Судя по дурной рифме, это сочинил кто-то из исключенных за профнепригодность.
— Кукушка у Гдова в часах кукует раз в час, но уж за каждое свое выступление произносит «ку-ку» по количеству часов. Итого, применить нехитрую формулу (1 + 2 + 3 + 4 + 5 + 6 + 7 + 8 + 9 + 10 + 11 + 12) х 2 и посчитать, то получится 180 кукований в день. Потому что часы с кукушкой еще и получасовки кукуют.
— У меня никогда не было часов с кукушкой, но если бы у меня над головой всю жизнь ежедневно куковали бы 180 раз, я бы рехнулся гораздо раньше, чем это случилось, уже ловил бы в дурдоме чертей по поводу такой кукушки.
— У меня часы с кукушкой были в детстве. Когда тебе лет семь-восемь, море по колено.
— Именно об этом сочинение буржуазного писателя Диккенса «Оливер Твист». О том, что в детстве и воровать — одно удовольствие.
— Считать можно все. Можно деньги, а можно и интеллигенцию. Составная часть народа, приставная…
— Относится ли вообще к интеллигенции известный коммунистический поэт Долматовский?
— Если интеллигенция — приставная часть народа, то в этом смысле Долматовский непременно был советским интеллигентом. Кстати, его отца адвоката репрессировали на фоне первых успехов сына.
— Почему это «была невозможной продажа финского вельветового костюма»? Дай в лапу продавцу и покупай, что хочешь.
— Безыменский Александр тоже был советским интеллигентом, комсомольским поэтом. Известна следующая эпиграмма:
— А «Случайный вальс» действительно хорошая песня.
— Писатель Владимир Кормер утверждал, что «Случайный вальс» был популярен не только в советской, но и во власовской армии. Кстати, он назывался раньше «Офицерский вальс», и там были слова: «И лежит у меня на ПОГОНЕ (а не на ЛАДОНИ!) незнакомая ваша рука». Песня действительно дивная! И одновременно с этим:
Не удивляюсь, просто констатирую. Пропади всё же пропадом те времена!
