северян. И вот Калокир стоит на теремном дворе и ожидает, когда его позовут в княжескую гридницу. Оттуда доносился гомон подвыпивших мужских голосов, громкий хохот, женский визг… Все эти звуки перекрывала протяжная песня, выводимая доброй полусотней мужских глоток, с удивительным многоголосьем подпевок. В песне говорилось о былинном пахаре Микуле Селяниновиче, впитавшем в себя силу матери-земли и эту землю почитающем. Микула Селянинович противостоит богатырю-исполину Святогору, всей силы которого не хватает даже на то, чтобы поднять переметную суму Микулы.
Калокир стоял под тесовым навесом. Он был смущен и раздосадован, с ним не очень-то здесь считаются! А ведь он – посол василевса ромеев! Древняя слава империи ромеев, существующей уже пять веков, как видно, никого не впечатляет в окружении Святослава. Да и сам Святослав, наверно, уже мертвецки пьян!
Вдруг на теремном крыльце появился Улеб и с ним какой-то широкоплечий крепыш с бритой головой. Оба стали спускаться по ступеням, о чем-то беседуя на ходу. Улеб был одет в длинную княжескую свитку из темно-красной парчи, с длинными рукавами, расшитую узорами из золотых ниток на груди и плечах. На ногах у него были желтые сапоги без каблуков с загнутыми носками. Спутник Улеба был босоног, в льняной, чуть помятой рубахе с красным оплечьем и белых льняных портах.
Они подошли к Калокиру.
– Извини за долгое ожидание, друг мой, – обратился к послу Улеб. – По нашему обычаю, с пира нельзя уйти князю, не выслушав приветствия от каждого из именитых гостей. Но твое ожидание вознаграждено – Святослав перед тобой!
Улеб с улыбкой похлопал молодого бритоголового крепыша по плечу.
У Калокира от изумления рот открылся сам собой. Так это и есть прославленный сын мудрой княгини Ольги?! Изумление Калокира тут же переросло в сильнейшее смущение. Последние два года сын княгини Ольги так часто занимал думы Калокира, имя Святослава так часто звучало в разговорах приближенных василевса. И теперь князь Святослав стоит перед Калокиром – так скромно одетый, с такой необычной внешностью! – а у бедняги посла вылетели из головы все фразы и мысли. Собрав волю в кулак, Калокир отвесил князю поклон и, заикаясь, произнес приветствие.
– И тебе доброго здоровья, посол, – ответил на приветствие Святослав.
В поведении Калокира чувствовалась некая натянутость.
– Излагай дело, с каким ты прибыл в Киев, – шепнул послу Улеб с ободряющей улыбкой.
– Что? Прямо здесь? – удивился Калокир.
– Не робей, посол, – дружелюбно промолвил Святослав. – Зачем нам лишние церемонии? Молви, с чем приехал.
Лицо Калокира приобрело напряженное и озабоченное выражение. Такого поворота он совсем не ожидал! Разве так встречают послов? Однако отступать некуда, надо выполнять поручение василевса.
С застолья у Святослава Улеб вернулся поздно вечером. Сфандра ожидала его, пребывая в сильнейшем нетерпении.
Улеб сидел на стуле в исподней рубахе из тонкого полотна, а молодой челядинец стягивал сапоги с его ног. Другой челядинец снимал золотые перстни с пальцев Улеба и складывал их в берестяной туесок.
Сфандра приблизилась к мужу, бесшумно ступая по коврам босыми ногами. На ней была длинная ночная сорочица без рукавов, на тонких бретельках. Эту шелковую полупрозрачную тунику светло-бежевого цвета подарила Сфандре Предслава. Длинные светлые волосы Сфандры были распущены по плечам.
Сфандра мягко встряхнула супруга за плечо, видя, что он клюет носом.
– Решилась ли судьба Владислава? – спросила Сфандра. – Предслава сказала мне, что его тоже приглашали на пир.
Улеб взглянул на жену немного осоловелыми глазами, он был во хмелю.
– Святослав простил Владислава, – ответил Улеб и с важностью приподнял подбородок. – Благодаря мне сжалился Святослав над Владиславом! Так-то, милая! Кто пленил хана Илдея? – Улеб ударил себя кулаком в грудь. – Я пленил! Кто разметал печенегов, как мякину по ветру? Я разметал! Ныне со мной нельзя не считаться. Пошли вон! – прикрикнул Улеб на челядинцев, те опрометью выскочили за дверь.
– Что ответил князь Калокиру? – опять спросила Сфандра, бессознательно прижав руки к груди. – Как решилось его дело?
– А никак не решилось… – Улеб громко икнул. – На днях Святослав соберет старшую дружину, будет думать, что ответить василевсу ромеев.
– Ты-то высказал свое мнение Святославу? – подступила к мужу Сфандра. – Сказал ли ты князю, что я тебе велела? Ну, отвечай!
Улеб развязно ухмыльнулся.
– Да уж не сидел молчком, любезная моя! Святослав сначала у меня совета спросил. – Улеб ткнул себя в грудь пальцем. – И я выложил Святославу все, что мы с тобой давеча обговорили, лада моя. Я сказал Святославу, что хазары и булгары разбиты, вятичи покорены, аланы и касоги примучены, стало быть, на востоке больше нечего делать, пора вести полки на запад!
– Молодец! – Сфандра поцеловала мужа в потный лоб.
Позвав челядинцев, Сфандра велела им отнести пьяного Улеба в постель. Сама встала у распахнутого окна, за которым догорали отблески пурпурного заката. Вот и прошел еще один день, начавшийся для нее в сумраке душевной неурядицы. А что принесет ей день грядущий? Сфандре казалось, что наступает время великих перемен в мире, и в душе у нее разливался непонятный страх. Что готовит ей судьба? Быть ли ей щепкой, затянутой в бурный водоворот грядущих событий, или она будет подобна большому кораблю, смело рассекающему грозные волны.
Часть третья
Глава 1
Помыслы и умыслы
Боярин Гробой не знал, радоваться ему или огорчаться, проведав о том, что сын его Владислав волею князя Святослава должен стать князем в Тмутаракани.
Воевода Свенельд говорил Гробою, что княжение в Тмутаракани для Владислава без сомнения большая удача.
«Владислав падок на злато-серебро и на хмельное питье, – молвил Свенельд, – потому-то ему и надлежит пребывать в Тмутаракани. Вина там в изобилии, ибо винные ягоды произрастают повсюду. Торговля там богатая. Вот и будет Владислав брать пошлину с купцов и мошну свою набивать. Главное же, Владиславу надлежит следить, чтобы разбитые Святославом хазары не возродили вновь свое государство».
Боярин Каницар, женатый на дочери Гробоя, молвил совсем другие речи.
«Князь Святослав желает избавиться от Владислава, вот и отсылает его в Тмутаракань, – нашептывал Гробою его зять. – Племена в тех краях лютые и до брани охочие! Святослав с ними совладал, но совладает ли Владислав? Святослав дает Владиславу стол княжеский, однако большое войско он ему не дает. Окажется Владислав в Тмутаракани, как волк на псарне!»
Супруга Гробоя была согласна с Каницаром.
Из дочерей Гробоя старшая, Борислава, придерживалась мнения своего мужа Каницара. Слишком далека от Руси богатая Тмутаракань, полагала Борислава, в случае большой беды помощи Владиславу ждать неоткуда. Его гонец сможет добраться до Киева в лучшем случае дней за двадцать. На ладье от Тмутаракани до Киева и вовсе месяц пути!
Младшая дочь Гробоя Предслава неизменно возражала матери и сестре, говоря, что для деятельного князя в Тмутаракани просто раздолье! Злато-серебро рекой потечет к Владиславу, а войско он сможет собрать из тамошних племен, в свое время каган хазарский так и делал. Являясь женой Святослава, Предслава была смела в речах и поступках.
Предслава также тайком поведала своим родным, что на Тмутаракань облизывается Улеб, прознавший, что в тех краях живет много христиан. Святослав опасается, что Улеб, сев князем в Тмутаракани, начнет за его спиной сговариваться с ромеями о распространении христианства на Руси. Поэтому Святослав предпочел отправить в Тмутаракань язычника Владислава.
Сам Владислав собирался в дорогу с большой охотой. В Киеве ему было тесно, власть Святослава его тяготила. Владислав устал от отцовских нравоучений, от косых взглядов Свенельда и Улеба, от язвительных
