взгляд, комната быстро наполнилась любопытным народом из персонала больницы. Последовал второй акт действия — поздравления.
Медсестра Мария сняла награды с пижамы и пообещала лично прикрепить их к моей гимнастерке. Попросив ее положить орденские книжки, ключи и ордер на квартиру в тумбочку — потом изучу, сейчас был изрядно выбит из колеи, — откинулся на подушку, поморщившись от боли в боку. Нужно осмыслить все, что произошло во время награждения.
— Ну и зачем ты это сделал? — услышал я от дверей.
В палате, кроме меня и тихо суетящейся Маши, никого не было, поэтому сердитый голос особиста заставил меня вздрогнуть.
— Чего так пугаешь? — недовольно спросил я.
Судя по виду Путилина, ему вставили изрядный пистон за мою просьбу. Казалась бы, ну что тут такого? Я видел, Сталин сам хотел поговорить с фронтовиком, и если бы не посыльный, это бы произошло. Так нет, всегда найдется недовольный.
— Получилось так. А что, проблемы?
— Проблемы… Ладно, что было, то прошло. Вечером к тебе придет человек, который к тебе прикреплен, после этого мы, скорее всего, перестанем общаться.
— Кто такой? — спросил я с любопытством, глядя, как сержант садится на стул рядом с кроватью.
— Еще не знаю. Вроде из личных порученцев Самого, — поднял палец Путилин.
— Ага, понятно. Будем ждать.
Сержант осмотрелся и с любопытством спросил:
— Как все прошло?
— Знаешь, честно. Как во сне. Помню все урывками. Представляешь, дверь открывается, а там стоит САМ товарищ Сталин. Я-то думал, там товарищ Калинин будет…
— Не мог он приехать, я случайно узнал. Болеет.
— А-а-а, вон в чем дело… Ну тогда немного ситуация проясняется.
— Насколько я понял, товарищ Сталин сам хотел с тобой встретиться, — пожал плечами особист.
— Мне тоже так показалось. Кстати, а что случилось, они так быстро ушли?
— Не знаю. Подозреваю, что это мы узнаем в ближайших выпусках газет.
— Ага. Узнаешь там. Цензура, чтоб ее.
— О, кстати, поздравляю вас, товарищ Дважды Герой Советского Союза!
— Ой, да иди ты! У меня и так уши опухли за последние полчаса выслушивать одно и то же.
Глядя на смеющегося особиста, я попросил у него:
— Слушай, ты заходи ко мне, скучно тут, а так хоть поболтаем.
— Ладно, зайду. Вопросы? Э-э-э… Просьбы?
— Есть одна. Мне квартиру дали, там на ордере адрес, не подскажешь, где это? — ткнул я пальцем в тумбочку. Спрашивал у него не просто так. Сержант, как и я, был москвичом и знал город на отлично. Я же путался в некоторых моментах: названия улиц другие, районы, которые я помнил, не существуют. Тяжело было ориентироваться.
Путилин достал ордер, случайно смахнув на пол пустые коробочки из-под наград, и быстро прочитал его. После чего удивленно посмотрел на меня.
— Однако! — только и сказал он.
— Что? Совсем плохо? Общага? — запаниковал я.
— Плохо?! Ты что, не читал?
— Нет.
— Хм, у тебя трехкомнатная квартира на четвертом этаже в доме Авиаторов. Квартира пятнадцатая.
— Что за дом?
— Дом Авиаторов… Я, честно говоря, мало что о нем знаю. Дом построен два года назад, пятиэтажный, двухподъездный. Там живут выдающиеся летчики или их родственники. Кстати, генерал Жигарев тоже там живет. Дом находится в двух шагах от Красной площади.
— Значит, хороший дом?
— Даже очень. Серьезная награда, поверь мне, — уверенно сказал сержант.
— Хорошо. Когда на ноги встану, надо будет озаботиться обстановкой.
— На ноги? Это когда еще будет?
— Через три недели. Мне Елена Степановна сказала, что можно будет потихоньку начинать ходить.
— Вот там и посмотрим, а пока отдыхай.
— Какой отдых?! Ужин скоро!.. Саш, мне новая тетрадка нужна, есть что записать, пока помню.
— Хорошо, сейчас принесу, — кивнул Путилин и, убрав ордер и коробочки из-под наград на место, направился к двери.
«Да что же это такое?! Достали уже!» — думал я, провожая очередного посетителя. До вечера меня успели навестить десяток людей, от которых я получил поздравления и уверения в дружбе. И как только они через Путилина проскакивают? Более чем уверен, что это только малая часть айсберга. Остальные просто не смогли прорваться через тандем главврача и госпитального особиста. Третьим был Микоян, отец Степки. Вот с ним, как это ни странно, я с интересом побеседовал, и когда он уходил, искренне приглашал посетить меня еще раз. Неординарный человек. Он без настойчивости, но уверенно пригласил меня к себе на обед познакомиться не только со Степаном, но и с остальной семьей. Я принял его приглашение, пообещав навестить их при первой возможности.
Остальные были чиновниками и видными политическими деятелями, как бы сказал один человек из моего времени. Короче, пустобрехи на высоких должностях. Кроме Микояна и еще одного мужика, представившегося Щербаковым — он был первым секретарем Москвы, — остальные мне не понравились. Большинство просили, чтобы я выступил на всяких партийных и комсомольских собраниях. Мне оно надо? Всем я ссылался на плохое здоровье и невозможность по причине нехватки времени. Скоро в бой до победного.
Кстати, это Щербаков отвечал за оформление моей квартиры. При разговоре с ним я выяснил, что она без мебели, так как прошлые жильцы съехали со всем имуществом. Согласившись с предложением Щербакова воспользоваться служебной мебелью, я попросил его присмотреть за квартирой. Просьба смелая, но обратиться мне было просто не к кому. Однако, как оказалось, этого не требовалось: домоправитель уже смотрела, у нее был дубликат ключей.
Утро следующего дня было пасмурным. За окном накрапывал дождь, позже перешедший в ливень. Но настроение, как это ни странно, оставалось наилучшим. Машенька принесла мою форму и повесила ее на дверцу шкафа так, чтобы я видел все награды.
«Капитан. Ладно, хоть майора не дали. Не хотелось бы быть одним из тех, кто из капитана превращался в генерала. Моих знаний хватит максимум на полковника — комдива!»
Честно, я изучал тактику использования крупных авиачастей и нисколько не преувеличивал свой потенциал. Но не это главное. Общую формулу я выложил в своих мыслях в дневнике, и если Сталин не дурак, а это точно не так, он поймет, что я из себя представляю. А уж если он проконсультируется с опытными командирами ВВС, то… Поговорить лично со мной, думаю, ему будет ОЧЕНЬ ИНТЕРЕСНО. Да и то, что я «эмигрант», уверен на все сто процентов, Сталин знает отлично.
Форма капитана ВВС привлекала к себе взгляд блеском наград. Девушки отлично знали, где каждая должна находиться, так что все ордена и медали были закреплены на новенькой командирской гимнастерке строго по уставу. Даже Путилин, на пару минут заскочивший ко мне перед завтраком, и то одобрительно хмыкнул, разглядывая иконостас.
«Орден Боевого Красного Знамени… Странно, что эта награда нашла меня. Очень странно».
Это действительно было удивительно. Я прекрасно знал, что творится в штабах при отступлении. Слышал даже, как один писарь использовал наградной лист как подтирочную бумагу. Приперло его тогда, другого ничего не было. Ладно хоть этого умника разъяренный комдив отправил в линейные части, он сейчас пытается сам добыть такой же лист прямо в окопах. Заслужил. А вот то, что МЕНЯ эта награда нашла… Изрядно удивился, когда слушал, как Сталин зачитывал, за что мне их вручают. «Боевик» — те два
