— Я заплачу за всех! — Марк Сульпиций хмыкнул и указал на одну из особо охраняемых повозок. — Там трофеи: золото, серебро… Кое-что перепадет и тебе, хитрый кабатчик!
— О, не такой уж я и хитрый, мой господин.
— Я заплачу за всех воинов и рабов.
— Поистине, ты очень щедр и великодушен, славный центурион!
— Не обольщайся — я потом вычту расходы из их жалованья, — хмыкнул оптий.
— О! Да ты еще и мудр!
— Надеюсь, ты не запросишь слишком много?
— О господин! Возьму не дороже, чем у всех.
— И сколько хочешь за конгий пива?
— За два конгия — сестерций. — Спрятав хитрую ухмылку, кабатчик снова подергал ус.
— Сестерций — за два конгия пива? — Сульпиций был неприятно удивлен. — Но ведь почти столько же стоит и вино!
— Мое пиво лучше, чем вино, клянусь всеми богами! Сейчас ты сам убедишься, мой господин! Проходи, проходи же!
Во дворе легионеры спешно разбивали шатры, предвкушая разрекламированное ушлым трактирщиком пиво. Велиты, в том числе и Юний, столь же быстро загнали пленниц и детей в ригу, а мужчин — в сложенный из дикого камня амбар.
— Эй, гладиатор! — В последний момент Юний ухватил Виталия за руку. — А ты обожди.
— Чего это ты его придержал? — удивились остальные воины. — Зачем?
— Его нельзя вместе со всеми, — убежденно пояснил юноша. — Снова будет воду мутить.
— Тогда — в эргастул!
— Здесь нет эргастула, Гней, это же не вилла.
— Хм…
— Посади его на цепь в собачью будку, дружище Юний! Клянусь, с цепи он точно не сорвется!
— Ага, не сорвется! — Каллидус скептически хмыкнул. — Ты видишь его мускулы? Да и с этой цепью уж больно много возни — найти кузнеца, заковать, утром расковать. Нет, надо что-то другое придумать. Слушайте-ка, парни, вы пока присмотрите за ним, а я пойду договорюсь с хозяином. Не может быть, чтоб у него не оказалось подходящей каморки! Какого-нибудь чулана, что ли…
— Присмотреть за ним? Это будет тебе дорого стоить.
— Договоримся, вы ж меня знаете.
— Знаем, да, но не так хорошо, как раньше думали. Ты у нас, оказывается, тот еще хитрец!
— Ему палец в рот не клади! — добродушно смеялись легионеры. — Был просто Юний, теперь ишь ты — Каллидус!
Махнув рукой, новоявленный рабовладелец побежал в дом и вскоре вернулся в сопровождении юркого молодого человека в тунике и браках, по всей видимости, хозяйского слуги.
— Этот, что ли, раб? — Подойдя, галл кивнул на Виталия. — И в самом деле выглядит сильным. Ладно, бери его, и пошли.
— Что встал? Идем! — Юний ткнул задумавшегося невольника тупым концом пилума.
— Вон, — показал слуга. — Там на углу у нас сторожевая башня: до прихода легионов славного Цезаря мы опасались разбойников и беглых рабов.
— Это — башня? — всмотревшись, изумился велит. — Я думал, просто амбар.
— Так она еще не достроена. Зато крепка!
— Но… я вижу в ней окна!
— Это бойницы. Да не беспокойся, они слишком узки, чтоб можно было пролезть. А дверь, сам видишь, из дуба!
— Что с того, коли я не вижу на ней ничего похожего на засов!
— Она не предназначалась для того, чтобы ее запирать снаружи, но не беда! Мы бревнышком подопрем.
Скрипнули петли, и Виталий спустился по крутым ступенькам в темноту: башня оказалась с подвальной частью. Собственно, все «оборонительное сооружение» состояло из этого подвала с высоко расположенными окошками.
Дверь захлопнулась, стало еще темнее, лишь сквозь щели-бойницы проникал дрожащий свет от разложенных во дворе костров. Хозяйская кухня не в силах была обеспечить ужином всех, и многие легионеры сами готовили себе пищу.
— Ну, теперь можно и пива попить, — донесся с улицы радостный голос Юния.
Сволочь он все-таки, хоть порой и похож на нормального человека. Да и прочие не лучше.
Виталий прислонился к стене, оказавшейся довольно теплой, — камни нагрелись за день на солнышке и теперь работали вместо печки. Так, а кроме камней тут хоть что-то есть?
Наклонившись, Беторикс осторожно пошарил руками — глинобитный пол, стены… Все помещение имело в длину и ширину шагов по пять. Натуральная камера-одиночка! Попробуй тут убежать! Да и куда? В лес? Конечно, местность тут незнакомая… хотя бы карта была… Да и карта чего — где они находятся? Все- таки в Краснодарском крае или… во Франции? То есть в Нарбонской Галлии? Если верен последний вариант, то карт никаких тут в помине нету. Разве нечто фантастическое на куске кожи, с обозначением земель песиглавцев и мест обитания Левиафана. А по такой карте далеко не уйдешь. Придется пользоваться иными источниками — например, опросом местного населения. Может, удастся что-то уточнить.
— Эй!
Молодой человек вздрогнул — показалось вдруг, что кто-то его позвал. Глюки!
— Эй ты, там!
Нет, не показалось — действительно звали. Откуда-то сверху, и голос женский. Или детский. Может, мальчишка-слуга?
— Сидишь, да?
— Ну, сижу, — отозвался узник тоже на латыни, уже не пытаясь говорить по-русски. — А ты кто?
— Ты правда гладиатор?
— Допустим. Если тебе так хочется…
Виталий раздраженно сплюнул. Представляться аспирантом тут явно смысла не имело.
— Никогда не была знакома ни с одним гладиатором. — Сверху послышался вздох, и теперь Виталий разобрал, что с ним говорит молоденькая девушка, а не мальчик. — Я всего два раза на гладиаторских играх была, первый раз еще в детстве, почти и не помню ничего, а потом прошлым летом. Все в Нарбо. Ты, конечно, скажешь, провинция, но, знаешь, для нас и это неплохо. Здесь, в глуши, ничего такого нет. Никаких развлечений, а в город дядюшка Бранит редко ездит.
— Дядюшка Бранит… — повторил Виталий. — А тебя как зовут?
— Эрмедия.
— Эрмедия… Красивое имя. Непонятно только какое? Ведь не римское?
— Конечно не римское, мы же галлы! — Невидимая собеседница усмехнулась где-то наверху. — Но мы не то что дикие галлы, которые живут в Кельтике и воняют козлятиной! Дядюшка говорит, мы все рано или поздно получим права граждан великого Рима! Ну, не мы, так наши лети. У меня их, кстати, двое — мальчик и девочка. Юлию три года, а Юлии — два.
— В честь Цезаря названы?
— Конечно.
— А кто твой муж?
— Служит в легионе «Алауда». Его Цезарь набирал.
— «Жаворонки»? Знаю!
Виталий опять с тоской вспомнил «свою» реальность, где был клуб под названием «Алауда», в честь этого самого легиона. На миг вновь мелькнула безумная надежда, что имеется в виду именно клуб, руководимый дядькой Кельтиллом Злое Копье, в миру — Колей Воскобойниковым. Но юная мать тут же разбила его надежды.
— Мой муж погиб в битве с дикими галлами, — заявила она с апломбом и гордостью, какие в данной
