капитан, как у Фанни, справится с любой опасностью. Кроме того, если погода на реке совсем испортится, то он просто не сможет править судном. На Старой мошеннице полным-полно мелей и порогов. Это было бы полным самоубийством, даже для такого великолепного лоцмана как мистер Глупотык!
Они ехали в полном молчании под звуки жуткого журчания и бульканья темной воды ниже по течению. Видно было уже едва-едва в грязно оранжевом закатном свете, разрезаемом нечастыми вспышками молний, за которыми следовали зубодробительные раскаты грома. В лесу по обе стороны реки озарялись деревья, а некоторые даже загорелись. «Хоть какая-то помощь рулевому», — решил Ваймс. Его одежда уже промокла от дождя. Он уточнил у Фини, и его выкрик выдал его уверенность, что ответ ему заранее не понравится:
— Кстати, парень, просто чтобы убить время, не расскажешь, что такое очушительный запор?
Часть ответа Фини утонула в громовом раскате, раздавшемся за его спиной, но в перерыве между звуками он сумел ответить:
— Это случайное событие, вызываемое бурей, когда ливневые потоки вызывают затор в узком месте долины, а мусор, смываемый дождем в одну сторону, собирается в кучу…
Непонятно откуда выбрался Вонючка и очутился верхом на голове лошади. Его тело слегка светилось голубоватым светом. Сэм протянул руку, и между телом гоблина и его пальцем проскочила крохотная молния. Ему это явление было знакомо:
— Огонь святого Ангуланта54, — воскликнул он, мысленно пожалев, что не может зажечь с его помощью последнюю оставшуюся сигару, даже если этот огонь считался дыханием утопленников.
Иногда доза никотина просто необходима.
Фини взирал на свечение с таким ужасом, что Ваймсу было даже жалко его прерывать. Но он все равно сказал:
— А у нас что стряслось, парень?
Словно угадав драматичность момента тут же полыхнула молния, осветив лицо Фини:
— Ну, командор, плотина из мусора будет продолжать расти и сбиваясь в одну массу, сдерживая набирающуюся воду, пока река не преодолеет преграду этой природной дамбы, безжалостно сметая все на своем пути по направлению к морю. Именно за это реку и называют «Старой мошенницей».
— О, ну разумеется, — буркнул Ваймс. — Знаешь, я простой городской парень, который ни черта не смыслит во всех этих вещах, но разве чертова куча мусора, которая потом несется вниз, сметая и опрокидывая все на своем пути вплоть до моря, не является плохим явлением?
За их спинами послышался сильный треск и еще одно дерево вспыхнуло огнем:
— Верно, сэр. Правда, вы пропустили слово «безжалостно», осторожно добавил Фини. — Думаю, нам нужно как можно скорее добраться до судна.
— Думаю, ты чертовски прав, парень. Я как раз хотел предложить…
Но за всех решил Вонючка, что бы он не предпринял, это был именно он, потому что лошади итак уже нервничали и были буквально на грани. В воздухе было столько влаги, что разница между рекой и берегом состояла только в том кто куда падает: вода на вас или вы в воду.
Дождь теперь лил стеной. Знаете, такой, что обычно вам кажется, будто он повсюду и льет со всех направлений, включая снизу вверх. Этой темной симфонии разрушения аккомпанировал шум вспенивающихся о берега волн.
Итак лошади были на грани, и направление в котором их понукали ехать, уже не имело значения - кругом была полная темнота, вода, холодный ужас и два красных глаза.
Именно Фини заметил их первыми, и в тот же момент Ваймс почувствовал запах. Он был густым, легко перебивал любые другие, и отчетливо говорил о страхе волов. Что удивительно, судно продолжало плыть по реке, не взирая на тот факт, что длинная флотилия прицепленных позади нее барж складывалась подобно ножу и моталась по реке словно хвост разъяренной кошки.
— Почему они не пристали к берегу? — крикнул Фини сквозь бурю. В его голосе послышалось отчаяние, но Ваймс уже спешился, схватил пахучий силуэт Вонючки и шлепнул лошадь ладонью по крупу. В конце концов, на свободе у нее больше шансов спастись, чем под седлом.
В этот момент его внутреннее зрение напомнило ему о Кумской долине. В тот день он чуть не погиб, когда вода затопила всю долину, протащив его через многочисленные известковые пещеры, швыряя его на стены, волоча по дну и ударяя о потолок, выбросив его, наконец, на кучу песка в темноте. И тьма стала его другом. Оказавшись в полной темноте, Ваймс обрел просветление и понял, что из страха и злости может быть выкован меч, а острое желание вновь прочесть ребенку книжку на ночь может стать щитом для израненного и умирающего отверженного, который потом станет пожимать руки королям.
В конце концов, что может быть страшного в том, чтобы спасти гоблинов, и кто знает, как много в утлой лодчонке, плывущей по бушующей опасной черной воде в темноту и грохочущую неизвестность, находится простых людей?
Сэм побежал вдоль хлюпающего берега, но не быстро. Вода затекала за шиворот. Нужно было подумать. Итак, рулевой знает реку, и наверняка знает свое судно. Значит, он мог в любое время пришвартоваться, верно? Он этого не сделал, но он ведь не полный идиот, верно? Потому что даже Ваймс, который был знаком с истинной природой реки всего пару часов, и тот видел, что ни один идиот не переживет на ней больше пары рейсов. Она была создана идеальной ловушкой для всяких недоумков.
С другой стороны, если ты не недоумок, то быть капитаном лодки с быками было здорово: тут тебе и престиж, и уважение, ответственность и стабильный заработок за стабильную работу, в дополнение к зависти всех мальчишек на каждой пристани вниз по течению. Как-то вечером Сибилла рассказывала ему об этом с большим энтузиазмом. Так почему же пребывая в столь выгодном положении капитан такой ценной лодки наверняка с ценным грузом на борту не стал пришвартовываться к берегу на ночь, которая обещала стать настоящим концом света и за что никто не стал бы его винить?
«Деньги? Нет, — решил Ваймс. — Эту реку называют Старой мошенницей, и деньги определенно не принесут большой пользы, если их обладатель утонет в этой мутной жиже». Кроме того, Ваймс знал подобных людей. Они гордецы, полностью самостоятельны и их невозможно подкупить. Такие не подвергнут свое судно опасности, даже если приставить нож к горлу…. но ведь по традиции на борту с ними всегда семья. Получается, что рулевой фактически правит своим домом, верно?
Так как поступит отчаявшийся капитан? Как он поступит, если к горлу его жены или ребенка будет приставлен нож? Что ему останется делать, кроме как плыть, положившись на весь свой жизненный опыт, чтобы сохранить им жизнь?
Значит на судне не один нежелательный гость, потому что в этом случае вы можете посадить судно на мель и тут же во время замешательства броситься на соперника, попытавшись его задушить голыми руками. Это сработало бы, если бы он не взял с собой приятеля. И вот вы стоите за штурвалом, молясь, надеясь и выжидая удачный момент, любой, и слушая грохот очушительного запора.
Фини трусил рядом и, пыхтя, спросил:
— Так что мы собираемся делать, сэр? Серьезно! Что будем делать?
Ваймс не стал пока отвечать. Дождь, бурлящая река и плывущие бревна - забот выше крыши, но Сэм еще приглядывал краем глаза за баржами. Ему удалось уловить ритм, в котором они двигались змейкой, но он все время прерывался каким-нибудь топляком или движениями штурвала в рубке. Каждый раз, когда хвостовая баржа приближалась к берегу, был миг, всего лишь мгновение, когда можно было запрыгнуть на борт, если конечно тот, кто попытается полный болван.
Так что он прыгнул, и тут же понял, что за этим прыжком потребуется совершить еще один, сохраняя ритм, иначе придется искупаться в реке. Но для того чтобы запрыгнуть на следующую баржу, подпрыгивающую на волнах и мотающуюся из стороны в сторону, нужно еще ухитриться не оказаться между бортами соседних двадцати яти фунтовых барж, в момент их сближения, чтобы не получился бутерброд. Тут синяком не обойдешься. А Вонючка бежал впереди и виртуозно перепрыгивал с пируэтами. Ваймс понял намек, при землившись точно на следующей барже, и к его удивлению рядом оказался рассмеявшийся Фини, хотя для того, чтобы его услышать нужно было оказаться рядом.
— Отлично, сэр! Мы прыгали так детьми… каждый пацан… на крупные веселее всего…
После двух прыжков Ваймс остановился перевести дух. Судя по тому, что ему рассказывал Фини, судно было сухогрузом, большим и медлительным, но брало на борт любой груз. На этих баржах могло быть
