все-таки не посещаю вместе с приятелями-разведчиками пивной бар.
И тогда я понял наконец тайный смысл этого поручения: некоторые из любителей пива потом докладывали содержание бесед руководству. Ведь о чем чаше всего говорят между собой коллеги- разведчики, полагающие, что их никто не подслушивает? Обсуждают ошибки резидента и его заместителей, дружно ругают соглядатаев из управления «К», сплетничают друг о друге, обнажая собственные же слабости — один из них, оказывается, часто ссорится со своей женой, другой злоупотребляет алкоголем, третий экономит на еде, чтобы скопить денег на машину. Вся эта информация как раз и интересует как резидента, так и управление «К»! Считается, что личными недостатками или слабостями разведчиков может воспользоваться японская контрразведка, и поэтому управление «К» сообщает данные о них, как бы заботясь о безопасности самих разведчиков, уберегая их от японской вербовки. Но как раз именно японцы- то никогда и не пользуются личными изъянами сотрудников резидентуры, в то время как наша контрразведка, наоборот, делает это с особенным тщанием.
Итак, мне надо было срочно придумать какой-нибудь веский довод, который освободил бы меня навсегда от этого обременительного и весьма опасного совместного пития пива.
— Видите ли, — сказал я заместителю резидента извиняющимся тоном, — я ведь выступаю под прикрытием корреспондента ТАСС в то время как большинство наших товарищей работает в торгпредстве. Именно поэтому они и ходят пить пиво в немецкий ресторан «Цубамэ», что недалеко от Готанды. ТАСС же расположен на другом конце юрода, в Синдзюу. Если я буду приезжать туда ради того, чтобы опорожнить кружку пива, японская контрразведка, без сомнения, догадается, что нас объединяет нечто гораздо более важное — торгпредство и ТАСС по работе никак не связаны, и не могу же я легендировать каждый свой приезд в торгпредство необходимостью интервью!..
Начальнику ничего не оставалось, кроме как согласиться с моей аргументацией, хотя он, разумеется, понял, что я просто избегаю лишних застольных бесед. Как и многие журналисты, я невоздержан на язык, потому что слово служит моей профессией. Мне хватает того, что и в разговорах с коллегами в ТАСС я допускаю неосторожные шутки по поводу нашего государственного устройства, которые моментально становятся известными управлению «К».
Итак, заместитель резидента больше не призывал меня ходить с друзьями-чекистами в ресторан «Цубамэ», но зато очень скоро офицер безопасности пригласил меня в свой кабинет.
— Видишь ли, мы очень недовольны корреспондентом ТАСС Ш., — заявил он, озабоченно покачивая головой и искоса наблюдая за моей реакцией. — Мы больше не доверяем ему Более того, мы даже хотим поставить у него в кабинете технику 1 подслушивания!..
Далее он объяснил, что прямо сегодня, сейчас, я должен отвезти в ТАСС как бы к себе в гости сотрудника резидентуры, занимающегося шпионской техникой. Осматривая служебные помещения ТАСС, мы заодно зайдем и в кабинет Ш., где специалист прикинет, в какой из углов лучше вмонтировать подслушивающее устройство. Самого Ш. в тот день не было в Токио, он выезжал в другой город.
Эта просьба не понравилась мне. Почему управление «К» решило поручить это мне, а не другому сотруднику разведки, также работавшему в ТАСС и намного превосходившему меня по возрасту. Он был серьезный, неразговорчивый и, на мой взгляд, в большей степени подходил для столь деликатных поручений.
Но делать нечего: специалист по технике уже ждал меня во дворе посольства. Мы сели в машину и понеслись по хайвэю в Сичдзюку Всю дорогу мы молчали: разговаривать на служебные темы в автомобилях запрещено, поскольку и там может стоять подслушивающее устройство, а никакие личные отношения нас не связывали.
Когда мы прибыли в ТАСС, я объяснил старшему корреспонденту Зацепину, что ко мне в гости приехал приятель из посольства и я хотел бы показать ему наши помещения. Зацепин, будучи человеком очень проницательным и опытным, лишь иронически улыбнулся, сразу сообразив, что к нам пожаловал кто-то из КГБ. Зачем — ему не полагалось знать…
Я же сделал вид, что не заметил его улыбки, и повел технического специалиста по коридорам ТАСС, демонстративно широким жестом распахивая двери и громогласно объясняя:
— Здесь у нас офис, здесь помещение для телетайпов, там комната для приема гостей…
Именно так, гостеприимно и ни от кого не таясь, по-моему, и должен был вести себя журналист, принимая в ТАСС гостя из посольства. На Душе у меня было неспокойно.
Чтобы не вызывать подозрений у присутствующих, я давал соответствующие по ходу дела пояснения абсолютно спокойно, по так, чтобы находившиеся поблизости сотрудники слышали. Но как только мы дошли до кабинета Ш., я тотчас замолчал, и мы оба, как мыши, тихо скользнули внутрь.
Инженер поспешно оглядывал кабинет, я же стоял у широкого окна., выходящего в сад, дабы убедиться, не увидел ли нас какой-нибудь случайный прохожий. Наибольшую опасность представляли жены корреспондентов и их дети: сами мужья, будучи почти все до одного агентами КГБ, увидав меня в кабинете Ш. вдвоем с незнакомым сотрудником посольства, сразу же заподозрят тайное вмешательство КГБ и предпочтут сделать вид что ничего не заметили. Жены же начнут судачить и сплетничать, передавая из уст в уста, что им удалось заметить, и скоро этот слух достигнет ушей управления «К», то есть вернется туда, откуда вышел. Дети же просто могут попытаться войти в кабинет и все испортить.
Кстати сказать, аналогичные трудности ожидают и в нашей стране тех сотрудников КГБ, которые вознамерятся поставить технику подслушивания в квартирах советских граждан.
Разумеется, у себя дома КГБ действует более уверенно, спокойно, неторопливо: ведь все здесь находится в его власти! За день до начала операции всех обитателей квартиры под тем или иным предлогом задерживают где-нибудь вдали от дома. Главе семьи обычно дают какое-нибудь срочное задание по работе. Его супругу также оставляют на службе под предлогом какого-нибудь профсоюзного собрания, Если же жена человека, вызывающего по тем или иным причинам подозрение у КГБ, все-таки является домохозяйкой, ее приглашают на срочный гинекологический осмотр в районную поликлинику. Все это проделывается через агентуру.
КГБ в медицинских учреждениях. Детей, также используя агентесс-учительниц, внезапно увозят со всем классом в какой-нибудь музей или зоопарк.
Сотрудники КГБ между тем, открыв дверь квартиры заранее подобранными ключами, изготовленными со слепков, также полученных с помощью агентуры, спокойно входят в квартиру и начинают деловито работать, просверливая дырочки в паркете и стенах и запихивая в них подслушивающие аппараты, продалбливая потолки так, чтобы в образовавшееся отверстие мог пройти объектив аппарата ночного видения, установленного в квартире сверху…
Но жизнь полна неожиданностей, ибо неисповедимы пути Господни! Бывает так, что в гости к молодым супругам неожиданно приезжает бабушка из деревни и, открыв дверь своим ключом, застает группу хорошо одетых, импозантных мужчин, совсем не похожих на грабителей, хозяйничающих в квартире, передвигая шкафы и стулья, — и все это без единого звука, в нервной спешке… Легко представить себе изумление деревенской старухи!
На случай такого рода неожиданных происшествий во дворе дежурит сотрудник КГБ в милицейской форме. По условному сигналу, поданному из потайной рации, хранящейся в кармане пальто старшего группы, он как бы случайно заходит в квартиру и успокаивает старуху. Внимательно наблюдая за ее реакцией, он или убеждает ее в том, что это милиция готовит засаду для преступников, живущих в соседней квартире, или, наоборот, начинает запугивать бабку, призывая ее молчать и пи словом не обмолвиться внукам.
Когда я учился в школе контрразведки в Минске, опытные преподаватели рассказывали нам, что довольно часто бывает и такая ситуация, когда в квартире прячется любовник жены или любовница мужа. Оперативная группа КГБ входит в дом, и происходит немая сцена. При Сталине этих людей просто пристреливали на месте, и интересоваться их судьбой запрещалось. Да и сейчас, думаю, в дальней провинции нашей страны такого нежданного свидетеля могут запросто выкинуть из окна. Но, как правило, их в принудительном порядке тут же перевербовывают, и они становятся агентами КГБ.
Впрочем, все эти сложности можно предусмотреть. Гораздо опаснее анекдотические ситуации, предвидеть которые не в состоянии самый изощренный разведчик. Например, как рассказывали мне опытные оперативники, однажды из квартиры, в которую они вошли, стремглав выбежал котенок. После этого всякие действия по маскировке вторжения теряли смысл: хозяину сразу же станет ясно, что в его
