Любовь

шести месяцев. Согласно мировой статистике, наибольшее число разводов приходится на четвертый год совместной жизни. Прекрасная бабочка превращается в гусеницу. Там, где раньше влюбленный видел лишь ослепительную улыбку, он теперь замечает отсутствие зубов.

Вожделение и влюбленность поддаются сравнительно простому описанию. Но как обстоят дела с третьим состоянием — любовью? В эволюционной теории и в биологии любовь играет подчиненную роль. Маститые биологи лишь пожимают плечами или недовольно сдвигают брови, когда им приходится говорить о любви. По сути, с биологической точки зрения любовь не определена, определена лишь ее нулевая ступень — «совместная жизнь». Но что говорят о любви исследователи мозга и биохимики? Проявляется ли любовь активностью соответствующих нейронных сетей головного мозга, т. е. состоянием, которое можно описать нейрохимически? Можно ли объяснить любовь — как вожделение или влюбленность — секрецией определенных гормонов?

Если верить научным обозревателям популярных газет и журналов, то это вполне возможно. И ответ на удивление прост. Ключевое слово — окситоцин.

Лекция о полевке

Водящиеся в прериях мыши-полевки малы, рыжеваты и незаметны. Многие миллионы этих зверьков обитают на поросших травой просторах Среднего Запада Соединенных Штатов. Мыши поедают зерно на пшеничных полях, но в целом ущерб от этих животных невелик, и они не слишком широко известны.

Правда, за последние несколько лет этот зверек, систематическое название которого Microtus ochrogaster, стал звездой первой величины в лабораторных исследованиях любви. Дело в том, что рыжая мышь обладает уникальным свойством: она отличается безусловной верностью. Полевки прерий живут моногамной жизнью, пожизненно соблюдая «супружескую верность». Родители совместно воспитывают мышат. Да и в других отношениях маленькие грызуны являют собой воплощение католической половой морали. Первый же половой контакт самца и самки приводит к образованию устойчивой пары, к заключению пожизненного брака. В первую брачную ночь молодожены просто сходят с ума — в первую встречу между ними происходит до двадцати половых актов. Самец и самка вместе строят гнездо и спят в нем, тесно прижавшись друг к другу. Супруги не оставляют друг друга, и разлучает их только смерть.

Назвать такое поведение типичным для мышей нельзя, ибо то, что характерно для полевок прерий, совершенно чуждо их ближайшим сородичам — горным полевкам (Microtus pennsylvanicus). Самец горной полевки — при том, что внешне он практически неотличим от самца полевки степной — донжуан высшей пробы, не склонный к строительству гнезд и к семейной жизни. Все мыши — и самцы, и самки — спариваются друг с другом, как кому бог на душу положит.

Откуда берется такое различие? Что делает мышей верными или, соответственно, неверными супругами? Этим вопросом задалась исследовательская группа, возглавляемая Томасом Инзелом, директором Йеркского центра изучения приматов при университете Эмори в Атланте. Ответ оказался поразительно простым. Разница заключается всего в двух гормонах: окситоцине и вазопрессине. Несмотря на то, что два упомянутых вида мышей внешне очень схожи между собой, их мозг функционирует совершенно по-разному. У степных полевок в мозге много рецепторов к обоим гормонам, а у горных — намного меньше. Последствия разительны. Когда происходит спаривание, у самцов степной полевки резко усиливается действие окситоцина, а у самок — подобного ему гормона вазопрессина. На горных полевок оба эти гормона влияют гораздо скромнее. Для того чтобы основательно разобраться в этом деле, Инзел и его коллеги поставили эксперимент: они вмешались в биохимию головного мозга. У степных полевок был выделен ген, отвечающий за синтез рецепторов к вазопрессину, после чего ген ввели в передний мозг горных полевок. Действительно, после этого легкомысленные зверьки превратились в примерных супругов. Помимо этого, Инзел и сотрудники нарушили счастливую супружескую жизнь степных полевок. Самкам вводили блокаторы окситоцина, а самцам — блока-торы вазопрессина. С супружеской верностью было тут же покончено, она исчезла без следа. Животные, точно так же, как горные полевки, стали проявлять склонность к беспорядочному половому поведению.

Открытие действительно поразительное, но какой урок можно извлечь из него в отношении человеческой любви? Надо думать и рассуждать, читая книги журналистов, пишущих на научные темы. В этих книгах много пишут об открытии гормона «верности». Дальше других зашел немецкий журналист Бас Кастен. Для него окситоцин — «гормон любви» (64). Вещество, обусловливающее супружескую верность у степных полевок, наверняка делает и человека верным в любви.

Так ли это? Действительно, у человека тоже есть эти два гормона — окситоцин и вазопрессин. Оба гормона были открыты еще в начале XX века, и их активность связывали с регуляцией водного баланса и пищеварения. Если взглянуть на эти гормоны с точки зрения эволюции, то можно заметить, что окситоцин является весьма древним гормоном. Маленькая, состоящая всего из девяти аминокислот молекула, обнаруживается у дождевых червей. У человека окситоцин синтезируется в гипоталамусе, а потом поступает в заднюю долю гипофиза. По действию окситоцин сходен с опиатами: он оказывает возбуждающее и одновременно тормозящее влияние и отчасти успокаивает.

То, что рецепторы к окситоцину оказывают важное влияние на стремление образовывать пару и сохранять связь и у человека, считается вполне вероятным. Так, например, психолог Сет Поллак из Калифорнийского университета в Монтерее показал, что содержание окситоцина в крови детей-сирот ниже, чем у детей, воспитанных дружными любящими родителями. Таким образом, можно считать окситоцин гормоном, обеспечивающим долговременную прочную связь. У женщин окситоцин усиливает сокращения матки во время родов, стимулирует выработку молока и повышает привязанность к ребенку. У мужчин и женщин окситоцин способствует переходу переживания первого полового контакта с партнером в долговременные отношения.

Таково первое впечатление. Правда, при внимательном чтении напечатанных мелким шрифтом сносок содержание любого документа становится менее ясным, чем кажется на первый взгляд. То же самое касается рассуждений о гормонах. Неоспоримо, что и окситоцин, и вазопрессин оказывают на человека одурманивающее, наркотическое действие. Во время полового акта в организме мужчины вырабатывается огромное количество вазопрессина и окситоцина; у женщин преобладает окситоцин. Чем больше этих гормонов, тем сильнее одурманивание. Характерные для оргазма судорожные сокращения полового члена, матки и влагалища тоже являются следствием активности окситоцина. Но от этого мы не становимся степными полевками. Знаменательно, что и сами авторы исследования особо подчеркивали, что их результаты нельзя переносить на человека. Расположение рецепторов в нашем мозге имеет совершенно иную топографию, нежели у полевок.

Однозначно ясно только одно: у человека окситоцин играет важную роль в сексуальной стимуляции. В течение десятилетий зоотехники впрыскивали гормон животным, чтобы привести их в состояние полового возбуждения. Куры и голуби становились готовыми к спариванию в течение нескольких минут после инъекции. У людей — хорошо подходящих друг другу половых партнеров — выброс окситоцина происходит при одном взгляде друг на друга. Видимо, и в самом деле привязанность, опосредованная сексуальной связью, имеет прямое отношение к окситоцину. Повышенный уровень окситоцина у кормящей матери усиливает ее привязанность к ребенку, и точно так же повышение выработки окситоцина усиливает телесное влечение к желанному половому партнеру.

Но должен ли человек при этом находиться в состоянии влюбленности или любить? Согласно данным многих исследований, выброс окситоцина происходит, когда кто-то другой обнимает, гладит или массирует нас. Гормон производит не только половое возбуждение, но и вызывает чувство удовлетворения и безопасности. При прикосновениях к самому себе уровень окситоцина и вазопрессина остается низким, зато долго сохраняется на высоком уровне после удачного полового акта: мы прекрасно себя чувствуем! Но это же чувство, как и все прекрасное в нашем мире, может быть очень болезненным, вызывать сексуальную зависимость и нездоровую ревность.

Окситоцин и вазопрессин делают нас такими же счастливыми, как и степных полевок. Тем не менее