– Не знаю. И никто не знает.
– Вот именно. Спасатели не нашли ни живых, ни мертвых.
– В любом случае, это более чем в сотне парсеков отсюда.
– Ну и что? Во-первых, кто сказал, что все космические угрозы имеют единственный источник? Во- вторых, мы-то, люди, присутствуем и там, и здесь. Значит, и кто-то другой…
Мелодичный сигнал, поданный системой контроля периметра, прозвучал, словно подтверждение его слов. Но оба человека взглянули на монитор третьей секции без всякой тревоги; не опознай система сигнал «свой-чужой», звук был бы совсем другим. Действительно, экран показывал знакомый вездеход. На броню налипли подсыхающие кляксы грязи, с гусеничных траков свисали ноздреватые клочья местного темно- зеленого лишайника.
– Привет, мальчики, – сказала Инга Райхман, появляясь на соседнем мониторе. – Вы не впустите усталого биолога в вашу крепость?
– Хоть кто-то на этой планете устает от работы, а не от безделья, – вздохнул Рональд, отдавая мысленную команду. Получив сигнал от импланта в его мозгу, система безопасности открыла внешние ворота ангара.
– Нехорошо завидовать, – наставительно заметила Инга. – Тебе мама в детстве не говорила?
– Как успехи мировой ксенобиологии? – осведомился Брюс.
– По-тря-сающе. Я нашла на южной отмели совершенно уникальный грибок, паразитирующий на буро- желтых водорослях. Удивительно живучий. В считанные дни он уже поразил всю отмель. Я влюбилась в него с первого взгляда на его ДНК.
– Надеюсь, ты не притащила эту дрянь на базу? – неприязненно спросил Ламберджек, заранее зная ответ.
– Ну конечно же, образцы у меня с собой! Разве в полевых условиях можно провести полноценное исследование? Тут нужна нормальная лаборатория…
– Параграф двенадцатый Общих положений, – устало вздохнул командир. – Биологическая опасность.
– Абзац второй спецификации лабораторного оборудования, – моментально парировала Инга. – Со всеми видами биологических агентов до уровня опасности А0 включительно. Брюс, ну, не упрямься. Хочешь, я назову его в твою честь?
– Только попробуй.
– И попробую, если ты меня не пустишь! Brucus lumberjackus. Между прочим, он вызывает ускоренное гниение биомассы. Я надеюсь выделить соответствующий фермент, он будет называться ламберджекатин…
– Ладно, открой ей внутренний люк, – проворчал Брюс, обращаясь к Рональду. – Вечно у нас одни инструкции противоречат другим…
Инга отсалютовала ему по-уставному и исчезла с экрана. В помещение диспетчерского поста размашистой походкой вошел Олаф Петерсен. Коротко подстриженные черные волосы мокро липли на лоб – должно быть, главный инженер только что вылез из бассейна после очередного самоистязания в спортзале.
– Что нового? – бодро осведомился он, почти уверенный, что услышит в ответ заезженное «Ты пришел!»
– Инга притащила новый грибок, – вместо этого поведал Брюс. – Счастлива до небес.
– Как думаете, это серьезно? – спросил их обоих Рональд.
– Что, опасность? – не понял Ламберджек.
– Да нет… то, что она так радуется.
– Нет, конечно, – ответил командир уже без тени иронии. – У нее же докторская по сравнительному анализу высших позвоночных планет земного типа, неужели ей интересно ковыряться в каких-то грибках и лишайниках? Но что делать, если эта планета слишком молода для более сложных форм жизни.
– Я вообще не понимаю, что мы здесь делаем, – изрек Рональд. – Неужели нельзя было… Что там еще?
Это был снова сигнал системы контроля, на сей раз из седьмой секции периметра. На экране маячил шестиногий и многорукий робот, густо перемазанный грязью – один из множества киберов, трудившихся на строительстве подземного комплекса будущего Центра управления силами рубежа.
– Вот, каждому роботу вручную дверь открывай, – проворчал Хардклифф, хотя термин «вручную» не вполне подходил для мысленной команды. – Я и говорю – неужели нельзя было все здесь автоматизировать?
– Автоматизировали, что могли, – ответил Петерсен, – в космосе работают одни роботы, и на планете в основном тоже. Но верховное руководство должно принадлежать разумным существам. Все-таки здесь форпост, всякое может случиться.
– Вот и сделали бы разумный компьютер. Технически это было возможно еще в прошлом веке.
– Скажешь тоже! – возмутился Олаф. – А если он взбунтуется?
– Так нечего держать его в рабстве. Надо с самого начала предоставить ему те же права, что и у людей.
– Ты соображаешь, что говоришь? Права человека – компьютеру! Да еще доверить ему безопасность Земли!
– Ну и что? – настаивал Хардклифф. – Если ты доверяешь человеку, рожденному и воспитанному дилетантами – у какого процента родителей есть педагогическое образование, а? – то почему не доверять компьютеру, созданному специалистами? Опять эта наша манера всюду видеть угрозы и врагов! Если мы тысячи лет убивали друг друга – да и сейчас, собственно, сами знаете, что в Африке и на Ближнем Востоке творится… – это ж не значит, что все формы разума такие же!
– Твоя пламенная речь в защиту прав компьютеров страдает только одним недостатком, – заметил Брюс. – Ты предложил дать компьютеру разум только для того, чтобы свалить на него работу, которую тебе делать скучно, Ну и кто после этого рабовладелец?
– Хм… – смутился Рональд.
– В любом случае, у нас есть основания проявлять осторожность, – перешел в наступление Петерсен.
– Ну да, – кисло согласился Хардклифф, – memento Вольф III.
– В частности, это.
Повисла пауза.
– Наверное, их сожрал червь, – сказал вдруг Рональд.
– Какой еще червь? – не понял Брюс.
– Тот, который делает червоточины.
– Не смешно, – неприязненно произнес Ламберджек. – И вообще, это не повод для шуток.
– А я серьезно, – возразил Рональд. – Принято считать, что червоточины – это естественные образования, а почему? Только потому, что их существование предсказала наша физика? Ну да – предсказала, что такое может существовать. И позже убедилась, что оно существует. Но на вопрос, откуда оно взялось, до сих пор нет внятного ответа.
– Есть несколько гипотез, – не согласился Олаф.
– Вот именно – несколько! Ни одна из которых не признана основной. Несколько ответов – это все равно, что отсутствие ответа вообще. На самом деле, это даже хуже, ибо дает иллюзию знания, которого реально нет. Тогда чем плоха моя гипотеза? Даже не цивилизация, когда-то настроившая туннелей в континиуме для межзвездных сообщений. А просто некая неразумная форма жизни, тупая и примитивная, как и все слишком большое. Неорганическая, даже не планетарная. Питается, допустим, энергией звезд…
– Тогда причем тут колонисты? – усмехнулся Петерсен.
– У них ведь был термоядерный реактор? Эта штука его учуяла.
– Тогда Землю оно бы учуяло еще раньше, – заметил Ламберджек.
– Видимо, когда оно в последний раз побывало в Солнечной системе, на Земле еще не было ядерной энергетики. Но в следующий раз…
