1. С удостоверения личности Минаса Гогияна снята и снова приклеена его фотокарточка.
2. Приходо-расходные ордера сберкассы на имя Минаса Гогияна от 5 июля 1957 года, а также подпись подделаны, причем — не рукой Геворка Давтяна, а кем-то другим.
Следы терялись.
Я все больше и больше убеждался, что имеет место фактическая ошибка. После долгих размышлений решил освободить из-под ареста Геворка Давтяна.
— Но показания свидетелей говорят против него, — заметил прокурор.
— Сомневаюсь, товарищ Алексанян! Надо проверить. У меня уже есть кое-какие предположения, правда, еще непроверенные…
— Действуй как думаешь, не возражаю, — согласился прокурор.
Меня интересовали два вопроса:
1. Был ли за последние годы в сберкассах Армении аналогичный случай. Это могло бы мне кое-что подсказать.
2. Имеют ли вклады в других сберкассах Геворк Давтян и Минас Гогиян.
Послав запрос в управление сберегательных касс, я решил на несколько дней поехать в Дзорагюх. Надо было еще раз проверить все, поговорить с людьми, узнать их мнение.
Я жил и рос в городе. Село представлялось мне тихим уголком природы. Меня манили лунные вечера, таинственный рокот горных рек, шорох леса, а людей деревни я не знал. За десять дней я многое увидел и почувствовал. Как природа, цельны, непосредственны и сильны люди села — своим характером, глубокой жизненной философией.
Я шел в сады, поля — туда, где работают люди. Интересно было поговорить с ними, послушать их.
Беседовали о многом, иногда я заводил разговор о Давтяне.
— Работящий парень, честный, — говорили о нем.
— Умная голова, здорово разбирается в бухгалтерии, по сравнению с ним Минас ничтожество, — так характеризовали его колхозники, и в их голосе чувствовалась большая теплота.
Когда в разговоре случайно упоминалось имя Гогияна, они сразу умолкали, не то что боялись, а просто избегали говорить о нем.
Я познакомился почти со всеми жителями села. Старался найти среди них хотя бы одного, который внешне походил бы на Давтяна или был бы в близких отношениях с Гогияном, но таковых не оказалось. Гогиян в селе не имел близких людей. А меня очень интересовали страницы его жизни, знать их было бы важно для моих выводов.
Я вернулся в город и в тот же день уехал в Ереван. В педагогическом институте подробно ознакомился с личным делом Минаса Гогияна, поговорил с некоторыми его товарищами по учебе, которые многое рассказали о нем.
Минас был необщительным человеком, ни с кем не дружил, держался от всех на некотором расстоянии.
Он приехал в Дзорагюх из райцентра с матерью, оставив там замужнюю сестру. Старший брат работает в Кировакане директором железнодорожной школы.
Из Управления сберегательных касс сообщили, что в Армении подобного случая хищения вклада не было. У Геворка Давтяна нигде вкладов нет.
— А у Минаса Гогияна?
В сберегательных кассах республики он имеет 4 счета — на сумму 375 тысяч рублей. Вначале было 525 тысяч, — ответили мне.
Вдруг вспомнились слова Гогияна: «Я не участвовал в Отечественной войне, но для танковой колонны пожертвовал большие суммы». Где он взял эти суммы, за чей счет проявлял свой «патриотизм»? Ответы на эти вопросы многое могли бы выяснить.
Я направился в Министерство сельского хозяйства. Там сказали, что с 1950 года в Дзорагюхском совхозе серьезной проверки документации не было. По моему требованию министерство выделило и командировало в Дзорагюх специальную комиссию.
Вернувшись в республиканскую прокуратуру, я увидел там Минаса Гогияна.
— Здравствуйте, товарищ Гогиян, счастливая встреча, не так ли?
— Здравствуйте, но я пока не вижу, чтобы встреча была счастливой. Вы угробили мои 20 тысяч, преступника выпустили, и теперь он спокойно разгуливает на свободе, — обиженно ответил он.
— Я как раз приехал по вашему делу.
— Напрасно, я подал жалобу на вас и вообще на работников всей вашей прокуратуры. Кого вы защищаете? Преступника Геворка Давтяна или пострадавшего?
В республиканской прокуратуре обстоятельно изучили все дело, ознакомились с жалобой Гогияна, в которой он требовал отвести следователя. Отвод отклонили, но по имеющимся данным решили снова взять под арест Геворка Давтяна.
Я не мог согласиться с этим. Следы вели совсем в другом направлении.
Ашота Гогияна — старшего брата Минаса — я встретил в Кировакане. Внешне он очень походил на своего брата, но был более тяжеловесен, осторожен, легко угадывал мысли собеседника, на мои вопросы отвечал спокойно, иногда равнодушно.
— В 1952 году умер отец, в селе оставил наследство, собственный дом, — начал он, — этот дом стал яблоком раздора между мной и Минасом. Брат оскорбил меня, и с того дня мы встречаемся редко, как чужие!
— А сестра?
— Анна? Она в Кировакане. На днях женила старшего сына — не маленький, 1929 года рождения. Другой сын родился в годы войны. По правде сказать, Минас и с Анной плохо обошелся. Теперь они редко видятся.
— А в школе или дома не найдутся образцы вашего почерка?
— Я бы с удовольствием, товарищ следователь, но, к сожалению, не имею!
— Ваше личное дело здесь?
— Нет, в Тбилиси, в Управлении железных дорог, — улыбаясь, ответил он.
Закончив допрос, я попрощался с Гогияном старшим и решил немедленно поехать в Кировакан.
Сестра Минаса Гогияна Анна встретила нас у порога. Увидев нежданных гостей, она растерялась, даже испугалась.
— Вы сестра Гогияна?
— Да… пожалуйста, входите, садитесь…
— На днях, кажется, ваш брат навестил вас?..
— Нет, что вы! Мы не виделись больше года. Дело в том… может и неудобно говорить, но… он очень холоден к родственникам. Если я о себе не напомню, он сам и не вспомнит о нашем существовании…
— А где ваш сын?
— Карлен?..
— Да, Карлен Караджян.
— Что-нибудь случилось? — испуганно спросила она. Но узнав, что ничего особенного, успокоилась.
— Карлен мой в отпуске, уехал с женой в Сухуми. Месяца нет как поженились. С 27 июня они отдыхают на побережье.
— А где он работает?
— Здесь, преподает в сельскохозяйственном техникуме. В 1952 году окончил сельскохозяйственный институт и с тех пор работает. Через 10 дней они приедут, тогда и заходите, — закончила она.
Я вернулся в гостиницу. Почему-то вспомнилось растерянное лицо Анны, ее вопрошающие глаза. Действительно, что ее так взволновало? «Понятно, любая мать могла бы перепугаться — сын далеко от дома, еще точного адреса не прислал, а тут кто-то наводит о нем справки», — думал я.
Но почему она, словно договорившись со старшим братом, упрекала Минаса, обвиняя его в холодном отношении к родне. Кроме того, еще в Дзорагюхе мне говорили, что Минас уехал в Кировакан. Неужели он не виделся с ними? Надо проверить. Нужно уточнить также дату отъезда Карлена Караджяна. Это не
