осталось загадкой. Так продолжалось в течение многих дней. Каждый день я слышала, как оскорбляли всех членов семьи Смирновых. Но каждый раз это были звонки из телефонов-автоматов. Голоса были разные. Я чувствовала, что пока не могу сказать ничего определенного, но, вспоминая обстановку в семье Смирновых, я говорила себе, что не уйду с телефонной станции до тех пор, пока не установлю личность преступника.
И вот на 26-й день мне повезло, в 11 часов вечера, после нескольких обычных звонков из телефонов-автоматов, снова загорелась лампочка. Подняв трубку, я услышала мужской голос. В нецензурной форме человек обратился к Зинаиде Сергеевне и начал с ней грубый разговор. Зинаида Сергеевна, проинструктированная мною, не повесила трубки сразу, а поддерживала разговор, и дежурный установил, что звонили из общежития железнодорожников, по телефону, установленному на втором этаже этого общежития, в конце коридора. Я вскочила с места, на ходу накинула пальто, села в милицейский мотоцикл, который ждал меня, и мы отправились в общежитие. Я очень беспокоилась, что мы не успеем, и все торопила водителя.
Подъехав к общежитию, я буквально влетела на второй этаж, пробежала по коридору и только перед самой кухней, где оказался телефон, постаралась принять спокойный вид. Войдя в кухню, я увидела, что какой-то молодой человек разговаривал по телефону, а вокруг него сидело много ребят, которые смеялись вместе с ним. Одной рукой я предъявила удостоверение, другой взяла телефонную трубку, и, услышав голос Зинаиды Сергеевны, убедившись в том, что разговор велся действительно с ней, сказала:
— Зинаида Сергеевна, все в порядке, положите трубку.
После этого я пригласила молодого человека в комнату для беседы. Он перепугался, начал говорить, что никогда ничем плохим не занимался, что он честный человек и не понимает, о чем я собираюсь с ним разговаривать. Меня же интересовал только один вопрос: откуда ему известен номер телефона Смирновых, почему он стал туда звонить и кто дал ему право в такой форме разговаривать с женщиной. Когда я сказала Александрову — моему собеседнику, что этой женщине 36 лет, что у нее семья, маленький ребенок, — он совершенно растерялся и рассказал, что часов в 5 вечера в общежитие позвонила какая-то женщина. Разговаривала она очень вульгарно, дала понять, что она человек отнюдь не строгой нравственности. Сказала, что хочет познакомиться с ним, и попросила в 11 часов вечера позвонить ей домой. Она назвала ему номер телефона Смирновых и сказала, что зовут ее Зиночка.
— Вот я и позвонил, — пояснил Александров, но поскольку она разговаривала со мной в такой вульгарной форме, я счел возможным также грубо разговаривать с ней.
Он клялся, что никогда больше не будет звонить по этому телефону. Но мне такого обещания было мало. Посмотрев на этого, в общем хорошего рабочего парня, я поняла, что он может помочь мне раскрыть преступление.
— Если ты не хулиган, — сказала я ему, — не организатор этого, то договоримся, что, когда в следующий раз этот же голос позвонит в общежитие, ты передашь трубку какому-нибудь приятелю, а сам в это время позвонишь мне.
Я дала ему свой служебный телефон и телефон станции, где я находилась по вечерам. Он согласился.
Через несколько дней в моем рабочем кабинете раздался телефонный звонок. В трубку кричал Александров.
— Скорей, она звонит, мой приятель с ней разговаривает.
Я села в автомашину и помчалась на телефонную станцию. Там мне сообщили, что телефон общежития железнодорожников соединен с телефоном в квартире, и назвали адрес. Я сразу же поехала по названному адресу. Дверь мне открыла молоденькая девушка. Не заходя в квартиру, я спросила: «Кто еще есть в квартире?» Девушка ответила, что никого нет, она одна. Значит, говорить по телефону из этой квартиры могла только она.
Я начала с ней разговор так же, как с Александровым: откуда ей известен номер телефона, почему она туда звонит? Сначала девушка отвечала, что это ее знакомый, но при дальнейшем опросе выяснилось, что она не знает ни его имени, ни фамилии и не может сказать, где с ним познакомилась. Тогда я задала ей вопрос, кто дал ей телефон Смирновых и заставил звонить туда?
Между прочим, я уже знала, что квартира, в которую я приехала, принадлежит брату Валентины. Девушка рассказала, что она была домашней работницей Валентины, сидела с ее девочкой. Еще тогда Валентина попросила ее, чтобы каждый раз, когда она куда-нибудь идет, звонила бы по этому номеру телефона и говорила всякие гадости, и дала ей очень много монет для автомата. Потом она попросила дать этот номер телефона еще кому-нибудь из подружек, пусть они тоже звонят. Поскольку эта девушка часто ходила гулять со своим женихом, она и его попросила звонить. Я спросила ее, а кто же звонит и не отвечает, когда берут трубку. Она ответила, что не знает. Тогда я поинтересовалась, где живет Валентина. Она назвала улицу, и я вспомнила, что обычно звонки в поздний час кончались звонком из автомата на этой улице. Я официально допросила девушку и обязала ее на следующий день прийти ко мне со своим женихом. Он полностью подтвердил ее показания. Девушка, между прочим, рассказала, что и телефон общежития железнодорожников ей тоже дала Валентина и просила поговорить с ребятами и дать им телефон квартиры Смирновых.
Казалось, все ясно. Теперь было понятно, что оставаясь сама в стороне, Валентина была организатором этой травли. Я решила вызвать ее. Ко мне пришла красивая, молодая женщина, производившая впечатление крайне недалекого человека, в противоположность Зинаиде Сергеевне — умной, серьезной. Поговорив с ней, я еще раз убедилась в том, что наша версия об организации ею шантажа и травли Смирновых была правильной. Однако, несмотря на то, что я устроила очную ставку между Валентиной, ее бывшей домработницей и женихом девушки, она категорически отрицала свое участие в этом хулиганстве. Она утверждала, что на нее клевещут, что она ничего плохого этой семье не желает, что у нее были хорошие отношения со Смирновым, но потом она отказалась от встреч с ним и поэтому у нее нет никаких оснований для того, чтобы беспокоить его семью.
Однако вскоре я получила еще одно доказательство виновности Валентины. Как-то, проходя по площади, где находилось мореходное училище, я зашла в телефон-автомат, чтобы позвонить куда-то, и увидела, что прямо над аппаратом крупными буквами был написан телефон Смирновых, а внизу подписано «Зиночка». Расчет был определенный: Валентина решила, что когда курсанты мореходного училища уходят в увольнение, то, зайдя в будку и увидев этот номер, позвонят туда и таким образом появится еще одна возможность причинить беспокойство семье.
Теперь в моих руках было вещественное доказательство. Забыв, куда я собиралась звонить, я побежала в научно-технический отдел городской милиции и вернулась уже вместе со специалистом- фотографом, который и сфотографировал эту надпись, а я составила протокол осмотра. Оставалось достать образец почерка Валентины, и я поехала на место ее работы. Работала она экспедитором, и там оказалось очень много документов, заполненных ее рукой. Не нужно было быть специалистом-криминалистом, чтобы убедиться в тождестве почерка на документах и надписи в автомате. Через несколько дней я получила заключение эксперта, что надпись в телефонной будке сделана Валентиной. Теперь я могла закончить дело и направить его в суд.
Валентина была привлечена к уголовной ответственности и приговорена народным судом к трем годам лишения свободы. Но она осталась верна себе: пытаясь уйти от ответственности, она договорилась с кем- то, и в конце судебного заседания в зал вошли санитары с носилками и сказали, что только что звонили из суда, что свидетель Смирнов плохо себя почувствовал, и вызвали «скорую помощь». Однако это не помогло Валентине, мы тотчас же разгадали ее хитрость.
На этом дело было закончено.
Прошел год. Однажды я получила открытку, в которой Смирновы писали, что я сохранила их семью, принесла радость в их дом, сохранила ребенку отца, и в день рождения девочки родители и вся семья просили меня прийти к ним. Я подумала и приняла приглашение. Мне хотелось посмотреть на результат
