Поздно, поздно Валентине, но что-то говорит бабе Неле, что этот Гриша мужичок подходящий, трудностей не побоится. Опасно, конечно, — ну как разбудит спящую, да и в сторону? А главное, он если и клюнет, так на Леночку, а не на Валентину вовсе. Он и бормотал что-то на этот счет, не разобравшись толком в семейной конструкции. Спровадить бы Леночку из дому куда-нибудь — так не послушается, не прежние времена. Ох, Нелечка, Нелечка, учат тебя, учат, а ты все никак не отучишься, все за других планируешь… Баба Неля с кряхтением выбирается из Валиной кровати, идет на кухню.
Валентина уже за столом, и даже Циля, аккуратно подвязанная чистой тряпочкой, посажена с краю, держит стакан с остатками чая, глядит гордо. Стол накрыт, и на нем, кроме приборов, баночка сардин, и баночка баклажанного салата, и красиво выложенные на дощечке кружки сырокопченой колбасы. Моя все- таки внучка, невольно отмечает баба Неля, когда захочет, все умеет делать быстро и хорошо. Стол выглядит так заманчиво, так по-семейному, что в него хочется поверить. Но баба Неля не верит.
— Садись, бабуля, начинай с закусок, Юльку не будем ждать.
Есть бабе Неле давно перехотелось, а от дурного предчувствия сохнет во рту, кусок в горло не лезет.
— Суп тебе подождать наливать? Я маме и себе наливаю, пусть простынет, а вы с Цилей, верно, с пылу с жару захотите?
Вы с Цилей.
Валентина ест молча, глянула на Леночку — и опять в тарелку, а Леночка то присядет, то к плите, даже неловко как-то сидеть со всеми и чтоб тебе подавали.
А Циля как ни в чем не бывало, будто каждый день так. Тянет цепкую лапу, захватывает кусок колбасы, размачивает в чае, и никто ни слова.
Вы с Цилей. Да.
— Ну, а что же винца не купила ради праздничка? — спрашивает баба Неля.
— Праздничка? Какого праздничка? — удивляется Леночка.
— Не знаю, какого. Тебе виднее.
Леночка улыбается:
— А тебе винца хочется?
— Нет. Слишком страшно для винца.
— Страшно? — Леночка надувает губы, опять становится совсем похожа на маленькую бабы Нелину внучку. — Какая ты, бабуля, всегда все испортишь! Тут стараешься для вас, жилы из себя вытягиваешь, а вы…
— А мы все портим, знаю.
Тут и Юлька явилась.
— Там дядька какой-то, говорит, в гости пришел.
Леночка встала из-за стола:
— В гости? Какой дядька? Где?
— У двери стоит, говорит, гиверет Сомов пригласила.
— Да, — подтверждает баба Неля, — он олимам помогает, приятный такой, а я не очень поняла, вот и… — и глазами Леночке незаметно на Валентину показывает.
Леночка не хочет видеть бабы Нелиных знаков.
— Нам сейчас не до гостей, — решительно заявляет она и выходит из кухни.
Валентина поднимает голову от тарелки, смотрит на бабу Нелю рыбьими глазами. Баба Неля не может удержаться:
— А ты чего молчала? Тебе тоже не до гостей? Симпатичный такой мужик…
Валентина молча пожимает плечами.
Леночка возвращается, улыбаясь.
— Все в порядке. Отвалил. Я с ним потом встречусь, все выясню.
Вот тебе и все твои планы, усмехается про себя баба Неля.
— Он женатый.
— И что? Женатый помогать не может? — Леночка смеется. — Как смешно по-русски говорит! А на иврите начал, совсем другой человек. Юлька, за стол!
— Я не голодная, — откликается из комнаты Юлька.
— За стол!
Выходит хмурая Юлька. На бабу Нелю не глядит, не садится на свободный стул рядом с ней, уклоняется от ее руки, когда та пытается незаметно погладить ее по локтю, пробирается на Цилин топчан, втискивается рядом с Леночкой.
— Ну, вот, — говорит Леночка и обводит стол глазами. — Вот мы и все вместе. Все пять девок.
— Девок… — насмешливо бормочет Юлька.
— А ты ешь и молчи, — одергивает ее Леночка. — У нас пойдет серьезный разговор.
Ну, сейчас бабахнет. Держись, Нелечка. А впрочем, почему такие страхи? Что она такого может объявить, что тебя испугает? Ты вон и смерти не боишься, так чего? Где-то в глубине души баба Неля в сущности знает, чего боится, но не хочет даже себе назвать это словами. Может, пронесет?
Циля вытаскивает изо рта ком разжеванной колбасы, внимательно осматривает, расковыривает слегка пальцем и отправляет обратно в рот. Баба Неля от нее далеко, а Леночка, которая рядом, только глянула мельком — и ничего.
— Девочки, — говорит Леночка, — мы тяжело прожили этот год. Особенно ты, бабуля. Но ты сама всегда говоришь — не навек же так, все постепенно наладится. И верно, не век же нам жить впятером в одной комнате с кухней. Мы переезжаем!
— Ура! — вопит Юлька.
— Мир фурн? — удивляется Циля.
Даже Валентина просыпается, спрашивает:
— Сняла, значит? Ту, что говорила?
Господи, неужели пронесло?
— Да, ту самую, близко от рынка. А еще я вот что хочу сказать, а то мы никогда не говорим. Бабуля, ты у нас самый большой молодец. Не думай, мы понимаем, каково тебе справляться с Цилей. Я знаю, конечно, ты ее очень любишь, и мы все ее любим…
Ну, эти речи бабе Неле уже не слишком интересны. Как это теперь нередко с ней бывает, она на минутку отключается. Может, от облегчения.
Девки давно решили считать, что она Цилю любит-обожает, жить без нее не может, и с чистой совестью свалили на нее весь уход, она, мол, все равно никому к Циле прикоснуться не даст. А кого там любить, разве это Циля, разве Циля позволила бы себе так опуститься? Не Циля это, а какое-то нелепое чудище, вытеснившее Цилю из остатков ее тела. И что хуже всего, из памяти бабы Нели тоже, она уже почти не может вспомнить настоящую Цилю, не может даже подумать о ней без того, чтобы в ушах не заскрипело: «Ча-аю!», не может смотреть на Цилю без злости, на все эти болтающиеся мешочки и нечистые пятна, на жующие вхолостую челюсти, на заросшие глаза, в которых ничего уже не осталось, кроме робкой старческой хитрости. Будь бабы Нелина воля — знать бы только наверняка, что Циля ухожена, чаем напоена и не обижена, — так хоть и не видать ее совсем, и даже лучше, не так жалко. Не так страшно. Но в жизни нет такой ситуации, чтоб знать это наверняка.
— …и тебе легче, и Циле лучше. Это было непросто, но я добилась.
Вокруг стола становится тихо.
— Бабуля?
Что-то я пропустила, спохватывается баба Неля. Но она ни за что не может признаться, что прослушала. К счастью, она, кажется, знает, о чем речь, девки не раз толковали об этом между собой, комиссия какая-то приходила, проверяла:
— Дали, значит. А на сколько часов в день?
Леночка переглядывается с Валентиной. Говорит осторожным, грудным голосом:
— Бабуленька, какие часы! Это же круглосуточно: и уход, и питание, и все.
Ну, вот и бабахнуло. Баба Неля уже все поняла, но не хочет, цепляется, лучше слушать надо было, дура старая, тут такие вопросы решаются, а ты спишь…
