конкурентов.
Рампл ткнул лапой в сенсор, заставив мембрану пропускать звуки. Затем деликатно гавкнул, привлекая внимание. Кашлять он не умел.
Буряк взглянул на него поверх распечаток:
— Ну?
Рампл представился. И сейчас же понял, что спец по проблемам уже обо всем догадался. Впрочем, невелика и премудрость отличить слепленное из разных собачьих пород тело киноида от естественных собачьих гибридов.
— Спрашивайте, — кратко предложил Буряк и сел на жалобно застонавшей тахте.
— Как ваше самочувствие?
— Представьте, прекрасно! — От рокочущего баса задребезжала изолирующая мембрана. — Но у меня еще все впереди.
— Что вы имеете в виду?
— Эпидемию, конечно. Отчего же еще умерли шестнадцать человек на Уникуме? Перебили друг друга? Не похоже. Уверен, это не полицейское дело. Если вы читали мой отчет, то прочли и предварительный диагноз проблемы. Это эпидемия неизвестной болезни, вот что это такое. Мне неясна только продолжительность инкубационного периода. Знаю только, что не более шести месяцев. Пока, как вы видите, я жив, но совершенно справедливо нахожусь в изоляторе.
— Третьи сутки, — заметил Рампл.
— Вот именно! Либо мое пребывание в карантине затянется на шесть месяцев — а именно столько времени пробыли на Уникуме те шестнадцать первопоселенцев, — либо отыщется метод лечения. Либо, наконец, я умру раньше. Сказать вам, что мне более всего по душе, или сами догадаетесь?
— Через полчаса я отбываю на Уникум, — сказал Рампл.
— В самом деле? — Буряк даже привстал. — Ну-ну. Надеюсь, существуют скафандры для киноидов? Я пользовался только маской. Не исключено, что эта зараза проникает через кожу. Никто не доказал, что она убивает только людей. И еще: обязательно прочтите мой отчет.
— Я читал.
— Тем лучше. Постарайтесь вернуться живым. Это не только в ваших, но и в моих интересах.
В течение нескольких секунд Рампл размышлял, стоит ли поделиться с Буряком толикой служебной информации, и решил, что вреда не будет. Разумеется, он нарушал порядок и мог получить взыскание, но Буряк был ему симпатичен. Вот такие-то здоровяки как раз и мрут от мнительности. Полгода — более чем достаточный срок.
— Расслабьтесь, — сказал он. — Думаю, вам ничего не грозит. Если бы вы заразились, то уже были бы мертвы.
— Почему?
— Один наш сотрудник, андроид, прибыл на Уникум вскоре после вас и не вернулся. — На всякий случай Рампл решил не упоминать фамилию знаменитого сыщика. — Думаю, он мертв, как и те шестнадцать. Если речь идет об эпидемии неизвестной болезни, то ее инкубационный период исчисляется часами. Вам повезло.
Неспешно удаляясь, он уловил чутким ухом не несущую полезной информации реплику «Ну ни хрена себе!» и сейчас же вернулся к мембране. Работа со свидетелем — тонкое искусство, и Рампл владел им в совершенстве. Одно дело человек, думающий тяжкую думу, и совсем другое — ошалевший от радости. Последний сотрудничает искренне и с удовольствием.
— Еще один вопрос… Не заметили ли вы чего-нибудь такого, что не посчитали нужным изложить в отчете? Я имею в виду субъективные впечатления.
— Да какие там субъективные… — прогудел Буряк. — Одно только скажу: испугался я. Мне враг не страшен, если я его вижу, а так… — Он развел громадными ручищами. — Словом, не на шутку испугался. Обошел бочком-бочком помещения — и пулей назад, в гиперкабину. Еле-еле обратные координаты набрал. Дрожь била. Все это, понятно, не для протокола…
— Понимаю, — кивнул Рампл. — Вам еще не приходилось видеть шестнадцать покойников…
— Да при чем тут покойники! — завопил Буряк. — Видел я покойников, будьте здоровы! Может, побольше вашего видел! Работа такая. Новые планеты — это вам не фунт изюма. А вот чего я никогда не видел, так это блаженства на лицах мертвых! Такого блаженства, что меня жуть взяла! Они умирали с наслаждением, вы понимаете?!
Рампл не врал, говоря, что прочитал отчет Буряка, а лишь не договаривал. На самом деле он ознакомился экспресс-гипнотическим методом с полным досье на планету и согласился с теми, кто окрестил ее Уникумом. Во-первых, планета была чуть легче Земли, с более чем комфортной силой тяжести для тучных людей, сердечников, астматиков и подагриков. Со временем ее предполагалось развивать как планету- курорт. Во-вторых, продолжительность суток, года, спектр излучения светила, состав и плотность атмосферы не слишком отличались от соответствующих земных показателей. В-третьих, на планете не имелось ни пустынь, ни чересчур высоких гор, ни активных вулканов, а жизнь в ласковых морях не поднялась выше планктонного уровня организации. В-четвертых, на суше имелась макроскопическая жизнь, зато жизнь микроскопическая, по-видимому, отсутствовала. Даже люди не принесли ее на Уникум — земные бактерии и вирусы, не говоря уже об одноклеточных водорослях и грибковой плесени, не приживались в тамошних условиях. Ну чем не рай?
Как обычно, экипаж корабля-«сеятеля» компании «Новая родина», проведя первичное исследование планеты, оставил в уютном местечке на поверхности одного из материков гиперкабину и пару жилых куполов. Несколько суток спустя гиперкабина выбросила на почву Уникума шестнадцать добровольцев- квартирьеров — восемь мужчин и столько же женщин. Им предстояло прожить на Уникуме год, изучая местность, возделывая поля, выявляя местные источники пищи, расширяя первичный поселок для приема следующей партии колонистов, а главное, проверяя на себе саму возможность жить на новом месте. Если все сошло бы благополучно, через год к квартирьерам должна была бы прибыть следующая партия уже из ста-двухсот человек, затем еще и еще, и так вплоть до непрерывного потока колонистов. Стандартная, хорошо отработанная практика.
Не раз и не десять случались осечки. Иногда квартирьерам приходилось эвакуироваться с новой планеты столь спешно, что обтекаемое выражение «срочная эвакуация» на деле означало паническое бегство. Иногда они с трудом выдерживали год, после чего компания признавала планету бесперспективной и списывала убытки. Гибель людей не была чем-то из ряда вон выходящим, человечество платило жизнями за звездную экспансию, но случаи гибели всей партии колонистов отмечались сравнительно редко. Иногда виной тому была недостаточная психологическая совместимость в коллективе первопоселенцев, чаще — какой-либо неучтенный фактор, свойственный новой планете.
Не все ведь обнаруживается во время первичного исследования, на то оно и первичное. Например, полной неожиданностью для квартирьеров стало открытие, сделанное меньше месяца назад: сухопутная жизнь Уникума представлена одним-единственным видом живых существ! Все три царства живой материи — растения, животные и грибы — на поверку оказались либо стадиями онтогенеза, либо экологическими формами одного и того же вида, но никак не царствами. Вот тогда-то за планетой и закрепилось окончательное название. Где еще возможны такие чудеса?
Обнаружилось чудо обыкновенно: в результате будничных наблюдений. Вокруг куполов первичного поселка росли деревья с весьма раскидистыми кронами и крупными, с хороший кокосовый орех, плодами. Недозрелые плоды оказались съедобны, отравлений не было. Небольшие существа, напоминающие кроликов способом передвижения и пристрастием к рытью нор, с удовольствием объедали зеленые проростки у стволов деревьев. Наконец, там и сям среди редколесья попадались высоченные шляпочные грибы; их, похоже, никто не ел. В смысле, никто до людей, поскольку и грибы, и «кролики», как уверенно показали анализы, годились человеку в пищу.
Чего же еще желать? Колонисты приободрились, тем более, что редколесье с «орехами», «кроликами» и грибами тянулось на весь материк. Решить так просто проблему пищи — да это же рай неземной! Пусть пища эта не особенно вкусна, зато содержит почти все, что надо человеку. И какое изобилие!
Конечно, биологов удивляло полное отсутствие местных аналогов насекомых, почвенных червей и
