– И зачем же, очаровательное дитя, судьба послала тебе меня? Впрочем, ты еще так невинна и даже не…
Девица заморгала пушистыми ресницами:
– Чтобы я спасла тебя, мой бесценный!
От разочарования вампир почувствовал себя еще голоднее. Размечтался, конечно. Начиталась проповедей, дурочка, сейчас обращать будет. Хорошо, хоть чеснока не наелась.
– И от чего же ты собралась спасать меня, крошка? Впрочем, это не важно – я голоден, и давно пора приступать. Посмотри, какие у дяди большие зубы!
Ничуть не испугавшись, девица села на постели и обнажила шейку:
– Целуй, любимый! Твои жуткие зубы сразу станут нормальными.
– Это как?!
– Ты отведаешь нашей крови и станешь человеком. И конечно же, женишься на мне – своей спасительнице! – Продолжая улыбаться, девица спустила рубашку с плеч.
У вампира пересохло во рту.
– А п-п-подробнее?
Сияющая девица устроилась на постели, скрестив ноги, как Шахерезада.
– Наша фамилия – Попеняки. От «попенять».
– И?.. – Вампир уже с трудом говорил, ему хотелось поскорее вонзить клыки в эту нежную плоть, отведать пьянящей крови.
– Как-то ночью, сто двадцать шесть лет назад, в дом к нашей прапрапрабабушке Басе Пеняке, дочери почтенного продавца средств от всяческих кровососущих насекомых, явился некий прекрасный крылатый гость. Не сразу поняв свое счастье, прапрапрабабушка завизжала и обсыпала визитера особенным секретным порошком от блох и вшей. А пока гость катался по спаленке и чихал – читала ему морали, объясняя, как дурно пить кровь и вламываться в опочивальни к незнакомым девицам. Он все понял, полюбил бабушку, женился на ней, наплодил восемнадцать маленьких Попеняков, а когда деточки повзрослели, открыл секрет – что их кровь отныне стала волшебной. Она будет приманивать новых крылатых женихов девицам нашего рода и спасать их от пагубной тяги к нездоровому питанию. А чтобы кровь лучше подействовала, надлежит осыпать жениха тем самым порошком. – С этими словами девица добыла из выреза (где только помещался) пакетик с резким запахом чемерицы.
Вампир почувствовал, что аппетит у него почему-то пропал. Зато появилось сосущее, неприятное чувство тревоги.
– Ты воистину благородна, милая девица. Я навещу тебя завтра утром, а нынче отлучусь, дабы приготовиться к нашей свадьбе.
– Ты такой душка! – Девица попробовала поцеловать гостя, тот отшатнулся и отступил ближе к окну. – И застенчивый! А каким красавчиком ты станешь, когда отвалятся эти глупые крылья, и щеки порозовеют, и зубы станут нормальными, и твои прелестные глазки тоже!
Вампир попятился. Девица продолжала:
– А какое богатое приданое выдаст нам батюшка Попеняка! Мы сыграем свадьбу на весь квартал, созовем всех соседей, обвенчаемся в церкви. А когда закончится медовый месяц, откроем съестную лавку, будем торговать пирогами и булочками, продавать редкостную настойку «Кровь юной девы» – в память о нашей встрече. Я нарожаю тебе восемнадцать маленьких розовых Попенячек, и все они будут звать тебя папой. Ты научишься спать в постели…
– В гробу я видел твою постель, дура! – огрызнулся вампир и вспрыгнул на подоконник.
Девица всплеснула руками, пакетик упал, порошок рассыпался, по комнате распространился резкий запах (точнее, вонь). Вампир чихнул и вывалился во двор.
– Эй, куда ты, любимый?! Будь человеком, пришел – женись! А поцелова-а-а-ать?!!
Ответом девице стали неразборчивая брань на вампирском и быстро удаляющееся хлопанье крыльев.
…Убедившись, что от вампира и следа не осталось, девица аккуратно закрыла окно на щеколду и быстро переоделась. Скинула ночнушку с подшитым бюстом, натянула светло-зеленую рубаху, темно-зеленые брюки, высокие сапоги. Из-под кровати достала походную куртку, рюкзачок и верный, окованный серебром меч. Маленький кинжальчик прятался в накладном бюсте, девица отцепила оружие и пристроила в ножны на поясе. Золотистые локоны полетели на кровать, коротко стриженные черные кудри шли молодой наемнице куда больше.
Захлопнув дверь девичьей спаленки, воительница широким шагом прошлась по коридору, спустилась по лестнице и оговоренным образом постучалась в подвал, где среди груды порезанного чеснока дрожали, сморкались и утирали слезы батюшка Попеняка, Марыся с Эльжбетой и верная кухарка.
– Пятьдесят золотых, хозяин. И гарантия – ни один вампир больше не войдет в этот дом!
ДАНИЭЛЬ КЛУГЕР
Ночь Преображения
Пробуждение было мучительным.
Пробуждение всегда мучительно, ибо вырывает из одного состояния и вталкивает в другое. Разрушает тончайшую ткань мира сновидений и заставляет испытать почти физическую боль от вторжения в грубый мир реальности.
Пробуждение всегда мучительно.
Даже для человека.
Энеи Хьонгари не был человеком. Вернее сказать, когда-то, много веков назад, – был. Не просто человеком, но владетельным энси города Сатракк. Пока не встретил девушку удивительной красоты. С этого все началось.
С той самой ночи, когда Хьонгари, владетельный энси Сатракка, отрекся от всего – ради ее красоты.
И еще – ради бессмертия. Страшного бессмертия. В ту ночь ее поцелуй – единственный поцелуй – погрузил его в сон. Спустя полвека наступило пробуждение – первое. Энси Хьонгари (мысленно он продолжал называть себя так) ощутил особого рода жажду. Он бодрствовал тогда до тех пор, пока новый энси Сатракка не устроил на него настоящую облаву, будто на дикого зверя. Это случилось после двенадцати дней бодрствования, постоянной жажды и попыток ее утоления. Двенадцать дней – двенадцать девушек, в основном крестьянских дочерей из окрестностей Сатракка. Их кровь была восхитительна, их посмертные судороги – прекрасны.
Охотники нового энси загнали сиятельного Хьонгари в развалины его собственного замка, в подземелье. Здесь он уснул. Еще на пятьдесят лет.
Потом новое пробуждение. Новая череда встреч. Новая охота и новый сон.
И так продолжалось уже свыше пятисот лет. Пятьсот лет – десять пробуждение. Вернее, девять.
Десятое наступило сегодня.
За долгий период он научился не поддаваться немедленному желанию инстинкта – скорее найти жертву, скорее утолить жажду, о нет! Теперь он научился обращать собственное нетерпение в источник наслаждения. Теперь он умел ждать, умел превращать собственную охоту (и охоту на него, которой заканчивалось каждое его возвращение в реальный мир) в изысканную игру.
Пора было начинать ее.
Энси Хьонгари легко сдвинул каменную крышку саркофага и ступил на первую ступень полуразвалившейся каменной лестницы, ведущей из подземелья к новой жизни.
Солнце клонилось к закату. Вернее сказать, к закату клонилось первое солнце, Арсис – желтый карлик спектрального класса G2. Через четыре часа после того, как он скроется за грядой Больших Западных гор, должен взойти маленький бело-голубой Споур. И тотчас привычный, почти земной пейзаж преобразится в фантастический.
– Говорят, день Споура угнетающе действует даже на местных жителей, – сказала Марина.
Эл не ответил. Его безукоризненный профиль четко вырисовывался на фоне кроваво-красного окна. Марина вздохнула. Конечно, Эл может считаться идеальным спутником. Но совершенство утомляет. Сейчас она бы предпочла, чтобы ее сопровождал кто-то другой.
– Через три часа будем у замка, – сообщил Эл. – Рекомендую поспать.
