воротник сорочки и поправил черный галстук-бабочку. Это был привлекательный мужчина с черными волосами, зачесанными со лба назад и уложенными в высокий валик.
— Который из них ее дружок? — спросил Джузеппе.
— Коротышка, — ответил Кармине Розато. — Тот, что с кларнетом.
— Фу… — Посмотрев на кларнетиста, Марипоза вдруг резко обернулся к Эмилио. — Ну, что будем делать с этим Корлеоне? — спросил он.
— Я отправил пару ребят переговорить с Клеменцей и… — начал Эмилио.
— И у нас все равно умыкнули еще одну партию виски. — Марипоза схватил свой стаканчик с таким видом, будто собрался в кого-нибудь им запустить.
— Корлеоне клянется, что не имеет к этому никакого отношения, — сказал Эмилио. Он отпил глоток бурбона, глядя поверх стакана на Марипозу.
— Это или Клеменца, или сам Вито, — сказал Джузеппе. — Один из них. Кто еще это может быть?
— Послушай, Джо, — сказал Фрэнки, — разве ты не слышал, что говорит наш paisan’, который хочет стать мэром? Преступность в городе резко взлетела вверх.
Его слова вызвали смех Томазино.
Марипоза оглянулся на него, потом снова повернулся к Фрэнки. Он улыбнулся, затем рассмеялся.
— Фьорелло Лагуардия,[26] — сказал он, — эта жирная неаполитанская свинья, пусть целует мою сицилийскую задницу. — Он отодвинул виски. — Как только я разберусь с Лаконти, я займусь этим сладкоречивым мерзавцем Корлеоне. — Помолчав, он обвел взглядом сидящих за столом. — Я позабочусь о Корлеоне и Клеменце сейчас, пока они еще не стали настолько большими, чтобы причинять мне серьезные неприятности. — Марипоза часто заморгал, что случалось с ним, когда он нервничал или злился. — Они скупают полицейских и судей, словно на рождественской распродаже. Похоже, они высоко метят. — Он покачал головой. — Но их планам не суждено будет сбыться.
Этторе Барзини вопросительно взглянул на сидящего напротив старшего брата. Эмилио кивнул, едва заметно, как это делают только близкие люди.
— Джо, быть может, это нас грабит Тессио, — предположил Этторе.
— Я займусь Тессио, — сказал Марипоза.
Сидящий рядом с Эмилио Тони Розато кашлянул. Он молчал почти весь вечер, и сейчас все повернулись к нему. Это был громила атлетического телосложения с короткими черными волосами и голубыми глазами.
— Прошу прощения, дон Марипоза, — сказал Тони, — но я никак не могу понять, почему мы не заставим этого шпанюка Брази выложить все, что ему известно?
Фрэнки Пентанджели презрительно фыркнул, а Марипоза поспешно ответил:
— У меня нет желания связываться с Лукой Брази. Я слышал, как он получал пулю и преспокойно уходил прочь. — Допив виски, он почувствовал, что веки у него снова начинают дрожать. — Я не хочу иметь с ним никаких дел.
Говоря это, Джузеппе повысил голос, привлекая внимание музыкантов. Те умолкли и обернулись на него, затем, спохватившись, переглянулись между собой и продолжили свой разговор.
Расстегнув воротник сорочки, Томазино ослабил узел галстука и почесал шею.
— Я знаю, где можно найти Луку Брази, — начал он. Остановившись, вдруг схватился рукой за грудь, словно сердце причинило ему боль. — Agita, — объяснил Томазино остальным, следившим за ним. — Я знаю кое-кого из тех, кто работал на него, — продолжал он. — Если хотите, я с ним переговорю.
Марипоза молча посмотрел на него, затем повернулся к Эмилио и Тони.
— Корлеоне и Клеменца — и Дженко Аббондандо. Я разберусь с ними сейчас, пока сделать это еще достаточно просто. Существенную часть своих доходов они получают не от торговли «бухлом» — и после отмены «сухого закона» это создаст серьезные проблемы. — Он снова покачал головой, показывая, что так быть не должно. — Я хочу прибрать к рукам все их дела, в том числе торговлю оливковым маслом Вито. Как только закончится эта дрянь с Лаконти, настанет их черед. — Он повернулся к Фрэнки Пентанджели: — Ты знаешь Вито. Ты ведь начинал у него, разве не так?
Закрыв глаза, Фрэнки чуть повернул голову вбок, уклончиво признавая знакомство с Вито.
— Да, я знаю его, — подтвердил он.
— И что, у тебя с этим какие-то проблемы?
— Вито — самоуверенный ублюдок. Он смотрит на всех нас свысока, как будто уверен в том, что лучше нас. Этот глупый сукин сын считает себя кем-то вроде итальянского Вандербилта.[27] — Фрэнки помешал пальцем виски в стакане. — Мне он никак не помог.
— Отлично! — Марипоза хлопнул руками по столу, закрывая тему. Он повернулся к Томазино: — Навести этого мерзавца Луку Брази, — сказал он, — но захвати с собой парочку ребят. Мне не нравится то, что я слышал об этом bastardo.
Оттянув воротник сорочки, Томазино засунул руку, чтобы поправить бретельку майки.
— Я позабочусь об этом, — сказал он.
Джузеппе указал на Кармине и Этторе.
— Видите? Вам есть чему поучиться, мальчики. — Он снова наполнил свой стакан канадским виски. — Эмилио, сделай мне одно одолжение. Потолкуй немного с этим маленьким кларнетистом. — Он указал на сцену. — А ты, Кармине, приведи сюда эту шлюху. Ну а вы, ребята, найдите себе, чем заняться, — добавил он, обращаясь к остальным.
Пока все расходились, Джузеппе потягивал виски, наблюдая за тем, как кларнетист скрылся за дверью вместе с Эмилио. Кармине что-то сказал певичке в красном блестящем платье, и та обернулась, ища взглядом своего ухажера, но не находя его. Кармине сказал ей еще несколько слов. Девушка повернулась к столику, и Джузеппе приветственно поднял стакан и улыбнулся. Кармине положил ей руку на спину и повел через зал.
Донни О’Рурк ждал под зеленой аркой заведения Пэдди, когда внезапный ливень выплеснулся на тротуар, пуская ручеек дождевой воды, который побежал вдоль бордюрного камня, срываясь водопадом в сточную канаву, быстро забившуюся обрывками газет и прочим мусором. Сняв котелок, Донни стряхнул с него капли дождя. На противоположной стороне улицы в дверях дома болтали две пожилых женщины с бумажными сумками с продуктами, а позади вверх и вниз по лестнице бегал ребенок. Одна из женщин быстро оглянулась на него и тотчас же опять отвернулась. Солнце, сиявшее всего несколько минут назад, снова собиралось торжественно возвратиться, как только грозовые тучи пронесутся прочь. Увидев своего младшего брата, который появился из-за угла под черным зонтиком и рысцой устремился к нему, Донни подбоченился и недовольно посмотрел на него.
— Да ты опоздаешь на собственные похороны, — проворчал он, когда брат нырнул под арку, укрываясь от дождя.
Уилли О’Рурк закрыл зонт и стряхнул с него воду. Он был на целый дюйм ниже ростом своего брата, тощий и хрупкий, в то время как Донни был плотным и крепким. В детстве Уилли много болел, и только сейчас, к тридцати годам, его здоровье относительно улучшилось, хотя он по-прежнему подхватывал любую заразу, какая только появлялась в воздухе. Донни был на семь лет старше его, не столько брат, сколько отец — и ему, и их самому младшему брату Шону, которому сейчас было лишь чуть больше двадцати. Родители, беспробудные пьяницы, превращали жизнь своих детей в один сплошной кошмар до тех пор, пока Донни, когда ему исполнилось пятнадцать, не положил конец постоянным побоям и издевательствам, устроив своему отцу такую взбучку, что тот на целых две недели загремел на больничную койку. После этого вопрос о том, кто в доме главный, больше уже не вставал. Ни Шон, ни Келли, младший ребенок в семье, больше уже не ложились спать голодными и с синяками, что для Донни и Уилли было обычным делом.
— Мне пришлось вернуться за зонтиком, ведь так? — обиженно ответил Уилли. — Ты же сам знаешь, как легко я могу простудиться. — Закрыв зонтик, он повесил его на руку.
У них за спиной появился Шон, вышедший из заведения Пэдди с широкой улыбкой на лице. Этот парень улыбался всегда. Из троих братьев он единственный обладал привлекательной внешностью,
