арендаторами, корчмарями, ростовщиками и лавочниками. Надо, однако, прибавить, что и евреи в Галиции, вследствие их крайней скученности и культурной отсталости, представляли такие картины нищеты и ужаса, какие едва ли можно встретить часто даже в нашей «черте оседлости». Таким образом, страна, далеко не лишенная естественных богатств, богатая водами и громадными пространствами удобной для земледелия земли, превратилась в область исключительной экономической отсталости. Галицийская бедность, галицийская «темнота» вошли в пословицу, и хотя в последнее время делались попытки доказать, что эти представления преувеличены, однако всякий беспристрастный человек, кому приходилось непосредственно наблюдать жизнь Восточной Галиции, должен будет признать, что в этой несчастной стране все сложилось как-то уродливо. Австрийское управление, препятствовавшее всякому действительному прогрессу страны, показало здесь свои самые печальные стороны.
Галиция представляет область чрезвычайно мелкого крестьянского землевладения при крупном дворянском, и это замечание относится в равной степени к обеим половинам страны. Все количество земли в Галиции составляет около 4 мил. десятин, которые распределены между 917.826 хозяйствами. Но из этого числа почти половина крестьянских хозяйств (432 тыс.) имеет менее, чем по 1 десятине и около четверти (222,5 тыс.) от 1 до 2½ десятин. Число владений, превышающих 50 десятин, составляет всего 4636, но им принадлежит огромное количество земель, особенно в Восточной, русской части Галиции. Если к этому прибавить, что производительность сельского хозяйства в Галиции стоит довольно низко, то картина крестьянской бедности предстанет перед нами еще более живо. В Австрии ведется довольно тщательная статистика сбора хлебов, и вот оказывается, что в среднем во всей Австрии сбор четырех важнейших хлебных растений (пшеницы, ржи, ячменя и овса) составляет с 1 гектара 13,1 метрического центнера (центнер — 100 килограммов), тогда как в Восточной Галиции этот сбор падает до 12,4 центнера. Между тем земля в Галиции, как и в наших черноземных губерниях, прекрасная, и такая низкая урожайность ее, значительно уступающая чешской (15,5 центнера с 1 гектара) и даже буковинской (13,7), может объясняться только очень низким уровнем земледельческой культуры. Правда, в некоторых других частях Австрии урожайность оказывается еще более низкой, но там это явление объясняется устройством поверхности, и не сельское хозяйство, но другие отрасли промышленности питают население. В Галиции же наблюдается общий упадок экономической жизни. За время с 1900 по 1910 год здесь убыло на 7,8 %, о количество крупного рогатого скота и на 18 % количество овец. Хотя до некоторой степени эта убыль покрывается значительным приростом свиноводства, но все же она знаменует довольно печальное состояние крестьянского хозяйства, которое без коровы не может быть удовлетворительно. Свои естественные богатства Галиция доныне не сумела использовать: в то время, как в Чехии в 1910 году было 125 сахарных заводов, во всей Галиции имелся только один, а ведь сахарная свекла произрастает здесь не хуже, чем в Волынской и Подольской губерниях. Страна богата солью, нефтью, лесами, но все эти естественные богатства еще в далекой мере не использованы. Что же касается фабричной промышленности, то она развивается в Галиции чрезвычайно слабо: число фабричных предприятий во всей Галиции поднялось за время 1903–1911 г. с 850 до 1067, тогда как в Чехии, значительно меньшей по пространству, с 4827 до 6203. Все эти статистические данные очень характерны, особенно в своей совокупности. Можно сказать, что во всех отраслях хозяйственной жизни Галиция, далеко не бедная от природы, представляет страну отсталости или упадка.
Соответственно с бедностью основного населения страны, крестьянской массы, идет и ее низкий культурный уровень. В половине девяностых годов прошлого столетия среди населения Галиции насчитывалось 66 проц. неграмотности. Правда, это число было получено несколько искусственно, так как к числу безграмотных были отнесены и маленькие дети, и старики, и евреи, обучающееся в хедерах: но за всем тем «галицийская темнота» представляла ужасающее явление. С тех пор положение несколько изменилось к лучшему, количество начальных школ возросло с 4 тысяч до 6 тысяч (в 1913 году); в настоящее время, как полагают, в начальных школах и в других учебных заведениях Галиции обучается до 95 проц. всех детей. Кроме того, существует ряд просветительных обществ, заботящихся о деревенской школе. Но русская Галиция продолжает находиться в несравненно худших условиях в этом отношении, чем польская, и крестьянская темнота, сопряженная с большой бедностью, остается здесь, по-видимому, не развеянной до ныне. Галиция может гордиться тем, что у нее есть два университета (в Кракове и во Львове), 140 средних школ и т. д., но является большим вопросом, в какой мере удовлетворены образовательные стремления именно русского населения страны. Количество школ с русским (украинским) языком преподавания далеко не соответствует процентному отношению русского населения в Галиции. Поэтому, очень смягчать прежнюю картину «галицийской темноты» мы не имеем основания, особенно по отношению к ее русской части.
Совокупность указанных экономических и политических условий сделала то, что Галиция не вынесла финансового кризиса последних лет перед войной. К этому кризису присоединились еще стихийные бедствия, постигшие несчастную страну летом 1913 г. Высчитано, что наводнения, ливни и т. п. причинили сельскому хозяйству Галиции в этом году убытков на 568 миллионов крон, т. е. приблизительно на 250 мил. руб. Еще хуже обстоит дело с промышленностью. В одной специальной работе, посвященной этому вопросу (I. Olszewski. «Zastoj gospodarczy Galicyi w czasie ostatniego przesilenia», 1913), мы находим указания на особенный характер кризиса, постигшего страну. Он выразился не только в отсутствии кредита, в уменьшении числа работников, но и в разложении более крупных предприятий на ряд мелких. На многих предприятиях, которые не могли выдержать трудного положения, пришлось распустить мастеровых, и эти последние были вынуждены открыть собственные мастерские, разумеется, крайне жалкие и еле прозябающие. Массовая эмиграция населения, дающая самых бедных и темных работников, составляет обычное явление в жизни Галиции. Таким образом, следует повторить уже высказанное выше убеждение, что подъем материального развития страны представляет неотложную задачу разумного управления ею.
Среди русского населения Прикарпатской области особенно любопытны в этнографическом отношении гуцулы, сохранившие, благодаря своей неприступности, много любопытных черт старого быта. Сами гуцулы, название которых происходите вероятно, от какого-то румынского слова, называют себя руснаками или русскими людьми, и действительно, они крепко сохранили свой русский быт. В горах, среди которых они живут, мало пахотной земли, и они предпочитают пасти свои «добушки» (ягнят и телят) на плоскогорье или заниматься рубкой лесов. Остающиеся дома занимаются различными мастерствами, делают бочки, занимаются ткацким или кожевенным делом, выделывают ложки. На всем гуцульском мастерстве лежит особенная печать художественности. У них удивительно красивы и оригинальны старые узоры, ткани, ковры, украшения по дереву. Храня стародавние обычаи, гуцулы очень религиозны, строго блюдут посты, свято соблюдают всякий семейный церемониал. Вместе с тем, однако, они сохраняют старый отпечаток горных народов: замкнутость жизни, вызванная известной трудностью общения в горах, создает обособленность семей и родов и приводит к постоянным распрям между ними. Где-нибудь в Албании эта особенность горного быта влечет за собою обычай родовой кровавой мести, угрожающей целым поколениям людей. В Гуцульщине этого, конечно, уже нет, но здесь их заменяют судебные процессы. Гуцулы постоянно судятся друг с другом по малейшему поводу за «оскорбление чести», ездят для этого в город, теряют много времени, но это им и любо: они не большие охотники до работы. Вообще, они очень беспечны, легко занимают деньги и быстро попадают в руки ростовщика. Украинские писатели, изучавшие гуцулов (напр., проф. Шухевич), скорбят, что легковерие, задолженность, страсть к водке ведут гуцулов к быстрому уничтожению и разорению; их земли переходят в руки евреев, которые отбирают у гуцулов, как сетует тот же автор, и последний их заработок, приготовление сыра (брындзы). Поэтический народ, обладатель чудесных песен и оригинальных плясок, уже не находит для себя места в прозаических условиях современного существования. Между тем стоит взглянуть на картины и узоры, которыми гуцулы украшают свои печки, придорожные костры, полотенца, сундуки и т. д., чтобы увидеть, какая масса художественного вкуса живет в этом архаическом племени. Гуцулы могли бы создать прекрасную отрасль культурной промышленности, которая могла бы прокормить их, но для этого нужно спасти их от водки и дать им школу. Та нивеллировка, которая уже прошла обесцвечивающей полосой по Галиции и Буковине, еще мало задела, к счастью, гуцулов, и помочь им сохранить свой быт было бы добрым делом.
