нос. Потом заявил:
— Наверно, в нее воздух проходит. Дырка, наверно, есть.
— Лампочка с дыркой не загорится, — возразил Толик. — Из нее электричество выскакивать будет.
Мишка хотел что-то растолковать Толику, но в эту минуту в кухню вошла мама.
Лицо у нее было уже не сердитое. Она обхватила ребят руками.
— Ладно, будет дуться. Идите в комнату. Никто бы вашу игру не съел… Идите, я вас тортом накормлю.
— Не пойдем мы в комнату. Нам здесь веселее, — сказал Кешка.
Мама погрустнела, улыбнулась растерянно.
— Ладно, тогда я вам сюда торта принесу.
Она принесла им три больших куска с кремовыми загогулинами, бутылку лимонада и конфет.
Ребята уселись к тетиному Люсиному столу. Они ели торт и конфеты.
Потом в кухню выбежала тетя Люся.
— Ну, как вы тут?.. Торт едите?.. Хотите, селедочки принесу? После сладкого селедка очень хорошо. Хотите? — И, не дожидаясь ответа, убежала.
Селедка после торта и конфет оказалась действительно очень вкусной. Ребята ели селедку и слушали, как шипит лампочка.
— Я догадался, почему шипит, — вскочил вдруг Мишка. — Контакт слабый… У нас однажды такое было. Отец сразу починил.
— А ты можешь? — спросил Кешка.
— Пустяки, делать нечего… Давайте табуретки и ножик.
Мишка подставил под лампочку табурет, взгромоздил на него другой и с помощью товарищей взобрался наверх. Схватился за лампочку, отдернул руку.
— Фу-у… Горячая…
Кешка подал ему тряпку.
Мишка обмотал тряпкой лампочку, повернул — и в кухне стало темно. Лишь на потолке желтым облачком покачивался отсвет уличного фонаря. Мишка засунул лампочку в карман вместе с тряпкой.
— Теперь нож давайте!..
Кешка приподнялся на цыпочки, вложил в Мишкину ладонь широкий кухонный ножик.
— Сейчас… Сейчас… — бормотал Мишка. — Контакт отогнем — и все. Без звука работать будет. Как надо… — Мишка сунул ножик в патрон. Посыпались голубые искры. Раздался сухой треск. Мишка вскрикнул, выронил нож, пригнулся — и потерявшие равновесие табуретки загремели на пол. Все это случилось в одну секунду.
Мишка лежал у стола, за которым они только что ели торт и селедку. Он удивленно кряхтел, растирал ушибленные бока, тряс рукой.
А в коридоре уже раздавались голоса:
— Что случилось?! Почему свет погас?! Замыкание, наверно… Всегда, как только люди соберутся, как только за стол…
В кухню вбежали дядя Боря и мама. Дядя Боря чиркнул спичку.
— Конечно, замыкание!.. Видите, они что-то с патроном сотворили.
Ребята поднимали Мишку. Он шепотом оправдывался:
— Эх, забыл выключатель повернуть!..
В кухне уже горела свеча.
— Что вы наделали? — допытывалась мама. — Где лампочка?..
— Вот она… — Мишка вытащил из кармана тряпку. На пол посыпался звонкий стеклянный дождь.
— Осторожнее! — бросилась к нему мама. — Неужели вы спокойно сидеть не можете?..
— Мы ее починяли, — бормотал Кешка. — Чего она шипит? — А про себя Кешка думал: «Ну вот, всегда, как только новую жизнь начнешь, все не так получается…»
Мамин сослуживец и еще один знакомый полезли ввинчивать пробки. А тетя Люся стояла посреди кухни и возмущенно отчитывала Кешку:
— Что это у тебя за мода, не понимаю… Людей пригласили на день рождения, а ты свет портишь.
— Ну, ничего страшного не произошло, — убеждала ее мамина сослуживица. — Они ведь дети еще.
Кешкина мама стояла у плиты, смотрела на притихших ребят.
Мишка и Толик подталкивали Кешку в бока: извинись — и дело с концом.
Но мама не стала ругать Кешку. Она даже потрепала его по голове. Она, наверно, простила ему: ведь у Кешки был день рождения, а в этот день наказывать ребят не принято.
Копилка
Круглый Толик был невысок и, мягко выражаясь, полноват. Стриженная под машинку голова очень напоминала волейбольный мяч, к которому прилепили вздернутый любопытный нос, приладили шустрые глаза и два чутко оттопыренных уха. Ребята любили его за доброту, за незлобивый, покладистый характер.
Родители Круглого Толика были геологи. Еще прошлой осенью они уехали в Казахстан, в пустыню — искать олово. Толик просил: «Возьмите меня…» Но родители отвечали, что не могут этого сделать: живут в очень трудных условиях. И вот этим летом, когда почти все население двора разъехалось по дачам и пионерским лагерям, родители все-таки забрали его к себе в пустыню, и правильно сделали, потому что с Толиком приключилась беда.
Беда стала подкрадываться с того самого дня, когда в доме появилась тетя Рая. Тетя Рая — старшая сестра Толикова отца; ведь, как ни говори, оставлять мальчишку одного — рискованное дело.
Родители уехали. Тетя Рая сразу же навела в доме свои порядки. Она постелила всюду вышитые салфеточки, расставила на книжных полках фарфоровые безделушки, которых навезла с собой великое множество. На письменный стол, где Толик готовил уроки, тетка водрузила большущую толстобокую собаку с прорезью на спине.
— Зачем мне такое чучело? — отпихнул собаку Толик.
Тетя Рая возмутилась.
— Как тебе не стыдно?.. Я украсила комнаты художественными изделиями, а ты недоволен. На что была похожа квартира?.. Сарай! Никакого уюта!..
— Я не про уют говорю… Я про собаку, про вот эту, — Толик ткнул пером в блестящий собачий бок.
— Что ты делаешь? — Тетя побледнела… — Это английский фаянс!.. — Она беззвучно пошевелила губами, потом показала на прорезь острым, как карандаш, пальцем.
— Вот сюда ты можешь класть свои деньги… А если ты будешь хорошо учиться и слушать меня, я тоже стану опускать в твою копилку монетки. — На тетиных губах восстановился прежний синеватый оттенок; она даже улыбнулась чуть-чуть. — Когда копилка будет полная, купишь себе какую-нибудь хорошую вещь. Копилка очень организует детей.
Тетя Рая проследовала на кухню готовить обед, и лицо у нее было такое важное, словно она прочла лекцию в университете.
Толик долго сумрачно пыхтел, двигал ежиком на голове, наконец выкрасил собачий нос фиолетовыми чернилами. А во дворе пожаловался ребятам:
— Собаку какую-то мне на стол поставила… Уродину.
— Да пусть стоит, не ругаться же с теткой из-за собаки, — посоветовал обстоятельный Мишка. — Кормит-то она тебя как?
