Дома он снял клетчатый шарф. Повесил его на гвоздь. Вымыл пол, потому что закапал его, пока рисовал все летающее.
Прикрепил кнопками чистый лист бумаги и уселся перед ним на табуретку.
Ему было страшно. Проведешь торопливой кистью — и чистый лист, такой белый, превратится в испорченный.
Казалось мышонку, что болит у него сердце, а душа задыхается. Хотя на головокружительной высоте, где он поселился, чистого воздуха было много.
Несколько дней просидел мышонок перед чистым листом.
Однажды на подоконник опустилась ворона, уставшая от полета. Она была уже старая. Можно сказать, седая. Отдышалась она и сказала:
— Нарисовал бы ты чистое небо. Просто чистое небо.
— Интересная мысль, — согласился мышонок.
А ворона уже улетела.
Чистое небо нужно рисовать очень чистыми красками и очень чистой водой.
Мышонок Терентий тщательно вымыл краски. Вымыл кисти. Набрал чистой-чистой, прозрачной воды. И принялся рисовать.
А когда закончил и отступил, чтобы полюбоваться, ему показалось, что смотрит он прямо в небо.
— Или у меня с глазами не все в порядке, — усомнился мышонок, — или я кисточкой дырку в бумаге протер?
В этот момент картина его шевельнулась, сорвалась с кнопок и полетела к окну.
— Куда? — закричал мышонок и ухватил картину за край.
Но она так сильно стремилась ввысь, туда, где небо такое же синее и чистое, как она сама, что вылетела в окно вместе с мышонком.
Подлетевшие воробьи закричали:
— Смотрите!
— Мышонок оторвал от неба лоскут!
— Смотрите!
Земля была уже далеко внизу — все окрестности и замечательный город Новгород.
«Если я улечу навсегда, то я уже никогда не нарисую синюю-синюю реку, желтый песок, зеленую траву и почти малиновые стены крепости…»
— Ах! — Мышонок Терентий отпустил картину и полетел вниз.
Кувырком.
Спрашивается, зачем мышонку хвост?
Затем, чтобы в такую минуту ударить мышонка по самому кончику носа. Тогда мышонок чихнет и придет в себя.
Мышонок Терентий чихнул, пришел в себя, распушил все шерстинки, растопырил лапы — падение его стало плавным.
— Давай к реке! — кричали ему воробьи. — Хвостом заруливай.
Когда Терентий вылез из воды и отряхнулся, то не мог понять, почему бездомные коты, глядя на него, ворчат:
— Фу! Какой несъедобный.
Наконец он увидел себя в круглом зеркальце, которое оставили на берегу купающиеся туристы.
Увидел и ахнул.
Стал он теперь голубым.
Мышонок Терентий расстроился, хотел помчаться за мылом, шампунем, порошком стиральным.
Но, подумав, раздумал:
— Может быть, это пройдет со временем…
Мышонок Терентий спешил к себе в башню. Завернул за угол крепостной стены и воскликнул:
— Ой!
Перед ним стоял жеребенок Миша.
Жеребенок Миша тоже воскликнул:
— Ой!
Потому что перед ним был мышонок, каких не бывает.
— Ты такой красивый, такой золотой, — сказал мышонок Терентий.
— Ты такой красивый, такой голубой, — сказал жеребенок Миша.
— Я вижу! Я сейчас все-все вижу! — закричал мышонок Терентий. — Я понял… Быстрее. За мной.
Они побежали. Но вдруг мышонок Терентий остановился.
— Нет. Лучше подожди меня здесь. Будь другом. Вот здесь, пожалуйста. — Мышонок Терентий отвел жеребенка Мишу к крепостной стене, где зеленая трава и желтый песок. И повторил: — Будь другом. Я тебя очень прошу.
— С удовольствием, — сказал жеребенок Миша. — Мне очень хочется быть твоим другом.
— Слов нет, как я рад! — прокричал мышонок Терентий. Он уже мчался по лестнице самой высокой башни в избушку-сторожку, где было все, что нужно художнику, даже клетчатый шарф.
— Как вы думаете, сейчас у него получится? — спросила прабабушка Агриппина. Она сидела на бугорке в тени лопухов и вязала мышонку теплый жилет.
— Я не знаю, что вы имеете в виду. — Ответил ей жеребенок Миша.
А милиционер товарищ Марусин подошел сзади, посмотрел в бинокль на самый верх шатровой башенной крыши. И сказал:
— Еще немного терпения…
Мышонок Терентий рисовал. Древние башни крепости, почти малиновые, как бы летели вверх, и песок желтый как бы сливался с рекой синей-синей и отвесно уходил в глубину. Трава зеленая кружилась плавно, как медленные карусели. А у крепостной стены стоял жеребенок Миша, приводя все цвета природы в движение своим удивительным золотистым цветом.
Жеребенок Миша и мышонок Терентий стали друзьями.
Ты непременно скажешь, что жеребенок с мышонком дружить не станет: жеребенок вон какой большой, а мышонок вот какой маленький.
Согласен. В других городах конечно, в других городах так. Но в нашем городе всякое чудо произойти может.
— Почему ты такой задумчивый? — спросил мышонок Терентий у жеребенка Миши.
— Я размышляю о дружбе.
— Что о ней размышлять? Все так прекрасно.
— Вот я и размышляю… Если у меня спросят: «Кто твой друг?» — Я отвечу: «Мышонок Терентий». И с гордостью добавлю: «Он, между прочим, художник». А если у тебя спросят, кто твой друг?
— Я скажу — жеребенок Миша.
— А что ты с гордостью добавишь?
— Для дружбы это не имеет значения.
— Но ты не знаешь, что произошло вчера. Вчера я сочинил стихи… Если плохо, ты сразу скажи. Тогда я больше не буду… — Жеребенок Миша пошевелил губами и начал читать застенчивым голосом:
Ночью туман спустился.
Утром цветок распустился.
Днем зачирикала птичка.
Вечером вспыхнула спичка.
Ночью пожар случился.
Утром цветок не распустился…
