Мой друг

Николай Погодин Мой друг

Представление в трех действиях с эпилогом

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Григорий Гай — начальник строительства.

Руководящее лицо — представитель высшего хозяйственного руководства.

Елкин — партийный работник из молодых.

Белковский, Монаенков, Максим — помощники Гая.

Ладыгин — инженер, немного старомоден.

Пеппер — жена Гая, участница строительства.

Кондаков — смирный и недалекий, пытающийся быть смелым и «далеким».

Андрон — представитель подлинных кадров класса.

Ксения Ионовна — секретарь Гая.

Наташа — чертежница со знаниями.

Тетя Соня — мастер, отнюдь не мужеподобна.

Иван Граммофонов со своей бригадой — теплые ребята, требующие руководства, глаза.

Лида с бригадой — работницы.

Брюнетка, Рыжеволосая, Пожилая, Плачущая — жены разных работников, несколько эксцентричны в переживаниях своих горестей.

Пять хозяйственников — большие люди хозяйственного фронта

Зуб — старинный служитель канцелярии.

Мистер Генри — директор американских заводов.

Служащий парохода.

Неизвестный в странной военной форме.

Серафима — жена Андрона.

Врач, сиделки, рабочие.

Вася.

Старший плотник.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

ЭПИЗОД ПЕРВЫЙ

Иностранный пароход. Директор советских заводов Григорий Гай и директор американских заводов мистер Генри.

Генри. Этот человек сам себе завидует… Вы слышите, этот человек сам себе завидует! И — не завидует мне… Я бы хотел посмотреть на тебя через лупу. Он даже декламирует о своей родине, которая похожа на беременную корову. Большевики, оказывается, умеют декламировать. Скоро они будут составлять мировую поэзию… Послушайте, дайте мне выпить шампанского! Я очень боюсь: когда большевики будут составлять мировую поэзию, мне уже не дадут шампанского… Тяжелая американская шутка! Вы тоже четырнадцать лет шутите, и от ваших шуток колики стоят в желудке земли. Слушай, Гарри, Григо… Григо… Григорий, я не удивляюсь, что ты большевик. Мы с тобой были два эмигранта из двух городов. Выгнал меня Лондон. Петербург тебя выгнал. У нас была виселица. Не удивляюсь.  (Подали вино.) Пролетарии… Бунтовщики… Смешно! Слава богу, что мы уже не пролетарии. Мне неважно, что ты большевик. Я понимаю: революция, Маркс, социализм… Но ты же ведь миллионер, ты президент колоссальных предприятий, ты распоряжался у нас миллионами долларов, ты босс, хозяин, и я тебя люблю.

Около ходит неизвестный в странной военной форме. Послушал. Ушел.

Но не надо быть дураком. Ты меня приводишь в бессонницу. Он сам сдал колоссальные заказы. Не удивляюсь. Он насобжулил на четыре миллиона. Не удивляюсь. Почему эти четыре миллиона не должны лежать в твоем кармане? Скажи своей жене, что директор «Говард-компани», тоже бывший рабочий, тоже социалист и марксист, удивляется… Мы не перевариваем вас только за то, что вы закрываете свой карман. Вы говорите, что вы материалисты. Вы врете! Вы идеалисты. Высший материализм-мой карман. Я начинаю делаться страстным…

Опять появился неизвестный.

Чего вы ищете? Монету? Она не брошена. Здесь говорят деловые люди. Гут-найт! (Гаю.)  Я становлюсь актером. Я разыгрываю греческое представление о жизни двух директоров, двух президентов промышленности, двух факелов, которые греют головы и желудки людей. Ты талантлив, и я талантлив. Живописная картина! Рембрандт! Представьте себе синие автобусы…

Гай. Я ездил на них. Это старые похоронные кобылы, а не машины.

Генри. Это мои кобылы. Я представитель общества синих кобыл, моих синих автобусов. Ты делаешь дела со всем миром. Я делаю дела со всем миром. Зачем мне синие клячи? Это шутка моего кармана. На наших заводах занято сто двадцать тысяч рабочих. В один из дней мне приходит в голову уволить пять тысяч. Шутка! Нажим кнопки, фраза секретарю: «Не пора ли нам проветрить мастерские от большевиков?» — и ты сейчас увидишь, как можно заработать даже на слове «большевик». Пять тысяч человек уезжают от нас искать дела и хлеба. Но мы же с тобой статистики. Уезжают их жены, их дети, их старики и чемоданы на моих синих автобусах… Ты уже понял меня? Ага! А мы по всем штатам Америки в ее газетах даем объявление, большое веселое объявление, что «Говард-компани» требуются рабочие всех специальностей. Тогда рабочие всех специальностей едут в наш город. Они едут на наших синих автобусах в наш город. Ибо только на синих автобусах можно получить прямой и дешевый билет в наш город. Они едут тысячами, десятками тысяч, днем и ночью на моих синих автобусах… Их приезжает сто тысяч. И девяносто пять тысяч отправляют обратно. Сколько долларов, ты думаешь, даст мне каждая такая операция?

Гай. Завидую, но не знаю.

Генри. Я получаю полмиллиона долларов за три таких операции в год. Учись! Ты еще молодой. У тебя социалистическое предприятие. Не удивляюсь. У вас Днепрострой. Не удивляюсь. Но научитесь вы по-деловому управлять социалистическими предприятиями, как управляет Генри, директор «Говард-компани», твой друг, поставщик и коллега.

Гай. Да… Надо запомнить твой метод, надо предложить использовать твои способы советскому правительству.

Генри. И опять ты наивен! Зачем об этом говорить вашему правительству? Ваш президент тоже захочет иметь свои автобусы в Москве, а потом в провинции. Он тоже захочет