После бала

Дудкин (тихо). Лиза…

Лизавета. Я с тобой не живу.

Дудкин. Вспомни те ласки…

Лизавета. Не помню.

Дудкин. Глянь на меня.

Лизавета. Не буду.

Дудкин. Значит, я кот?

Лизавета. Не отвечаю.

Кременской (взял телефон). Земельное управление. Заведующего. Томилин?.. Кременской. Узнай сейчас, кому колхоз «Маяк» в этом году сдает сад в аренду. Подробно и точно. Очень важно. Трубку не бросаю.

Лизавета. Заплакать или подержаться?

Кременской. Подержитесь.

Лизавета. Ревновать на Машку или бросить, раз вы так серьезно?

Кременской. По-моему, бросить.

Лизавета. Значит, я опять сделалась, как дура?

Дудкин. Ты не дура, ты наивная.

Кременской (у телефона). Да, да, очень серьезно… Слушаю.

Лизавета (тихо). Вася…

Дудкин. Я твой.

Лизавета. Я тоже.

Дудкин. Сиди и не колыхайся.

Лизавета. Не могу… Вася, выдь в коридор… (Вскочила.)  Выдь скорее ко мне! (Ушла. За ней Дудкин.)

Кременской. Понимаю… В прошлом году сад сдали артели. (Ирония.)  Сад числится в запущенном состоянии. А в этом году? Опять той же артели. Кто сдавал, кто утверждал — это в другом месте разберут. Ты мне скажи: оговорен караульщик, садовник? Оговорен. Кто? В. В. Барашкин. Все в порядке. Остальное меня не интересует.

Явились Лизавета и Дудкин.

Ну, молодожены, примирились?

Лизавета. Если я виновата, то я покаюсь и никогда теперь не буду наивная.

Кременской. Вам еще каяться!.. Не надо каяться. И шлепать, Дудкин! Смотри, изобразим в газете насмех всему району. Учти.

Дудкин. Учту.

Кременской. Все это прекрасно. Передай Маше, что мы статью опубликуем. Вокруг этого дела подымем массы. Пусть там она сама выступит на собрании, пусть она с активом подготовит лучших людей в правление, пусть действует… Скажи — пусть действует попрежнему. В канун выхода в поле я к ночи сам подъеду к вам.

КАРТИНА ДЕВЯТАЯ

В комнате Кременского. Празднично одетая Людмила приятно убрала стол, села за пианино, играет на слух что-то лирическое. Вдруг ударила всеми пальцами по клавишам, уронила голову на руки. Прислушалась, вскочила, поправила прическу у зеркала. Вошел Кременской.

Кременской. Вино есть, и выпить охота. Отдыхаем. Здравствуйте, Людка! Здравствуй, дорогая!.. Дорогая! (Целует.)

Людмила. Еще.

Кременской. На всю пятилетку… раз… два… три… Людмила. Извините, пятилетка в четыре года, извините…

Кременской. Извините, любовь не планируется… (Бросил целовать, вынул платок.)Единственный вред, который нам приносит химическая промышленность, — это губная помада.

Людмила. Зато красиво.

Кременской. На глаз хорошо, а на вкус плохо. Не понимаю, зачем ты их ваксишь. Губы и со стороны внешней рекламы и со стороны качества вполне кондиционные.

Людмила. Какую ахинею ты несешь!

Кременской. Хорошо, я тебе буду читать стихи:

Ах, мимозы, водовозы,
Туберозы, паровозы,
Розы, слезы и завхозы,
В голове телячьи грезы.

Людмила. Ты притворяешься грубым. А Пушкин?

Кременской. Пушкин из чернильницы создал поэзию, а у нас из чудес энтузиазма и ума создают… (На ухо.) Поняла? «Большой конвейер громыхал». Я и без вас знаю, что большой конвейер громыхает.

Люблю тебя, Петра творенье,
Люблю твой строгий, стройный вид.

Эх, Людмила, если б Пушкин написал о Днепрострое…

На берегу пустынных волн
Стоял он, дум великих полн,
И вдаль глядел…

Людмила. Вот где вы раскрываетесь! Ты поэт?

Кременской. Я начальник политотдела.

Людмила. Ну, начальник политотдела, давайте выпьем за начальника политотдела!

Пьют, поцелуи.

Ты прелестный парень, и сегодня ты в ударе.

Кременской. А почему мне не быть в ударе? Ко мне приехала любимая девушка…