и волновало ее.
Дни текли, одинаковые, как стершиеся монеты. Никто не приходил к ней и ничего не происходило. Дважды она сопровождала мужа в императорский дворец и ожидала его в Садах Желаний. За неимением прочих событий это было самым большим развлечением в ее жизни, и Ы-ни с нетерпением ожидала их. Сады были действительно прекрасны, с их плавными дорожками, ажурными павильонами и сотнями крошечных прудов, окруженных высокими стеблями мискантуса. Однако в Садах было много людей – придворные, чиновники, евнухи, служанки, и Ы-ни старалась запоминать лица всех людей, которых там видела. Многие, в свою очередь, с интересом оглядывали ее, а некоторые молодые люди и не пытались скрыть восхищения перед молодой красивой госпожой, и это согревало ее, как жаровня зимними вечерами.
В Сад Желаний приходили многие. Просители, желающие подать ходатайство или жалобу в Дом Приказов. Чиновники, ожидающие аудиенций у министров. Жены и дочери придворных, питающие надежду стать фрейлинами. Иногда она видела здесь Военного Министра – ей указал на него муж, после того, как этот тучный мужчина с выдающимся мясистым носом и морщинистым лицом прошел рядом с ней по дорожке. Гань Хэ в обычной своей суховатой манере пояснил, что иногда Военный Министр, славящийся своим чудачеством и страстью к садоводству, назначает аудиенции прямо здесь.
В общем, это было единственное место, где Ы-ни могла почувствовать, что что-то происходит. Давящая атмосфера дома мужа действовала на нее угнетающе.
В то утро он снова взял ее с собой. Ы-ни нарядилась в свое любимое лавандовое платье, взяла очаровательный зонтик от солнца с нарисованными на нем журавлями и щебетала всю дорогу. Судья рассеянно смотрел на нее и молчал. Возможно, он такой молчун по натуре, подумала Ы-ни, изо всех сил стараясь сохранить свое хорошее настроение. Что ж, тем лучше! Если так дальше пойдет, она отлично здесь устроится. Ее муж нелюдим – в таком случае она сама завяжет нужные знакомства. Женщины при дворе могут больше, чем в провинции. Скажем, еще раз встретившись на дорожке с тем же Военным Министром, она вполне может как бы невзначай споткнуться… или что-то еще. Словом, создать повод для знакомства. А судья может сколько угодно пренебрегать своей молодой женой, это даже к лучшему – снимает с нее все обязательства, какие она еще старалась в себе сберечь.
Как всегда, судья покинул ее у входа и пообещал найти, когда закончит свои дела. У него обычно уходило на это несколько часов. Ы-ни, сколько ни храбрилась, все же сожалела, что у нее здесь нет сопровождающей – женщины чаще попадались группами, похожие на стайки разноцветных бабочек. Возможно, прогуливаясь одна, она смотрится странно… бросается в глаза.
У нее здесь уже были любимые места: дорожка вдоль пруда с плакучими ивами, опустившими в прозрачную воду свои длинные ветви, и крошечная беседка из белого тополя в конце. Ей нравилось приходить сюда и подолгу сидеть, укрывшись в тени высоких кустов рододендрона, наблюдая, как солнце играет бликами на безмятежной воде, и рыбки, обитающие в прудах, выпрыгивают в погоне за вьющейся над поверхностью мошкарой.
Посидев так какое-то время, Ы-ни обычно прогуливалась, принимая такой вид, словно пришла сюда ненадолго, и ее ожидают. Она вглядывалась в прохожих, почти не заслоняя лицо веером, и в ответ на их взгляды застенчиво улыбалась, извиняясь за свою настойчивость. (Следует сказать, это действовало: среди придворных уже сплетничали о таинственной Лавандовой Даме, которая бродит одна в Саду Желаний.)
У Военного Министра тоже было, судя по всему, любимое место – обширная плошадка, разбитая на квадраты, часть из которых была засажена низкорослыми растениями разных цветов, словно на открытом воздухе раскинули гигантскую доску для игры в шашки хэ.
На этот раз она снова увидела его, и не одного. С ним был дородный мужчина с кустистыми бровями в красном парадном мундире, похожий, следует сказать, на большого жука, и офицер куда более приятной наружности. По крайней мере на расстоянии. Наверное, они обсуждают какое-то важное дело. Заинтересованная, Ы-ни решила подойти ближе. Уловить, о чем они говорят, было совершенно невозможно. (Те, кто знал Жэнь Гуя, говорили, что с его стороны это – гениальный ход: обсуждая свои дела у всех на виду в Саду Желаний, он полностью исключал возможность подслушать разговор с помощью слуховых трубок, которыми полнился дворец. А это в делах военных немаловажно. Можно было лишь о чем-то догадываться по тому, с кем именно он ведет разговор.)
Ы-ни обратила внимание, что сейчас очень многие, так же как и она, невзначай огибают Сад Трав, и чуть ли не откровенно вытягивают шеи, пытаясь уловить хотя бы обрывок разговора. Судя по их огорченным лицам, тщетно. Ы-ни развеселилась.
Господин Министр закончил разговор и, махнув своим собеседникам, размашистым шагом вышел. Оставшиеся оживленно, но тихо говорили. Наконец человек, похожий на жука, сказал своему спутнику что- то, по-видимому, прощальное, они обнялись. И молодой офицер повернулся к Ы-ни лицом.
В какое-то мгновение она отказывалась верить тому, что видела. Потому что офицер был Юэ, ее Юэ – загорелый дочерна, исхудавший, но это был он. Ы-ни застыла, прижав руку к побелевшим губам.
Она буквально увидела, как он замер. Увидела, как он осторожно – какими-то новыми, плавными движениями – идет ей навстречу, и что лицо у него пустое, какое бывает у слепых. Он подошел уже достаточно близко и все еще ничего не сказал.
– Юэ? – окликнула она его, потеряв всякую решительность.
– Госпожа Ы-ни, – каким-то странным, деревянным голосом произнес он.
Ы-ни твердо взяла себя в руки и заговорила привычным тоном. Еще не хватало броситься ему на шею посреди всех этих глазеющих на них людей.
– Как я рада тебя видеть, Юэ, – оживленно, быть может, чуть слишком оживленно, произнесла она. – Я переехала в столицу совсем недавно и умираю от скуки – ни одного знакомого лица!
– Я слышал, ты вышла замуж, госпожа. – Юэ наконец удалось справиться с собой, но его голос звучал мертвенно ровно, лицо сильно побледнело, а глаза так и пожирали ее.
Ы-ни дернула плечиком.
– Мой муж – важный государственный человек. Как видишь, для него государственные дела важнее меня. – И она скорчила легкую гримаску.
– Я надеюсь, ты счастлива, госпожа, – тем же ровным голосом сказал Юэ.
– Кто говорит о счастье? – Она решила быть откровенной. – Ты меня удивляешь, сосед мой Юэ. Брак – это всего лишь контракт, выгодный для обоих семейств.
Дала ли она понять ему, что несчастлива, что ее ничего не связывает?
– В этом случае поздравляю тебя с выгодным контрактом. – Он попытался улыбнуться, но у бедняги этого не получилось. Он все еще любит ее, любит, – нельзя же, право, настолько забыть правила ведения легкой беседы!
– Я скучала по тебе, Юэ, – беззаботно сказала Ы-ни, видя, как его глаза распахнулись, и в них зажегся огонь, от которого все в ней завибрировало. – Тебе, должно быть, было очень хорошо на войне, если ты ни разу даже не приехал в отпуск!
– Мне очень жаль, моя госпожа, – глухо сказал Юэ. Лицо у него было несчастное.
Ы-ни позволила себе быстро и легко коснуться его руки – так, что со стороны могло показаться, что она всего лишь чуть задела его рукавом. Прохладные тонкие пальцы сжали запястье Юэ.
– Я не хочу, чтобы ты больше пропадал так надолго, Юэ! – капризным тоном заявила она. – И потом, загар тебе не к лицу.
– Скоро сойдет, – уверенно ответил Юэ, а потом осекся.
– Не бойся, я никому не выдам твоих секретов, – засмеялась Ы-ни. – Я не настолько близка с мужем, а больше никого из придворных я не знаю. Так что можешь говорить спокойно.
– Меня отзывают с Южного фронта, – быстро и тихо сказал Юэ. – До новой луны я буду здесь, а потом меня направляют в Ургах. Я назначен командующим хайбэ в Объединенной армии Срединной и Ургаха.
– Что-о? – Ы-ни отбросила всю свою манерность и едва не схватила Юэ за руки. – Нет! О нет! Тебя опять посылают на войну? Против кого на этот раз?
– Против северных варваров, – ответил Юэ.
– Ургах так далеко, – в отчаянии протянула Ы-ни. – И надолго?
– Я ничего больше не могу тебе сказать, – тихо ответил Юэ. – Я и так сказал больше, чем следует.
– Юэ, о Юэ, – вздохнула девушка, отступив на шаг и жадно оглядывая его с головы до ног.
