ультрадорогого титанового ноутбука.
Жилище Ганса Йохима Хаузера находилось на нижнем этаже солидного многоквартирного дома постройки 1920-х годов в центре квартала, неподалеку от перекрестка Штреземаннштрассе и Шанценштрассе. Возле дома стояли несколько полицейских машин сине-серебряного цвета, недавно появившихся в арсенале полиции Гамбурга. Тротуар напротив входа в дом ограждала лента в красно-белую полоску, которой обычно ограничивали место преступления. Фабель приткнул свой «БМВ» позади одной из патрульных машин, и находившийся за ограждением полицейский в форме решительно двинулся ему наперехват. Фабель вылез из машины и, направляясь к дому, на ходу показал овальный жетон уголовной полиции. Полицейский тут же потерял к нему интерес.
Вернер Майер поджидал Фабеля в дверях квартиры Хаузера.
— Мы пока не можем войти, Йен. — Жестом он указал в ту сторону, где чуть дальше по коридору Мария разговаривала с молодым мужчиной мальчишеского вида в комбинезоне судмедэксперта.
Хирургическая маска болталась у него на шее, а капюшон был стянут с густой копны черных волос, полностью открывая бледное лицо в очках. Фабель узнал в нем Франка Грубера, заместителя Хольгера Браунера. Это его археологическую подготовку он обсуждал с Шевертсом и Браунером. Грубер с Марией явно беседовали о месте преступления, но Грубер при этом держался непринужденно, а вот Мария, как заметил Фабель, наоборот, напряженно прислонилась спиной к стене, скрестив руки на груди.
— Гарри Поттер и Снежная королева, — сухо заметил Вернер. — Неужели правда, что эти двое — пара?
— Понятия не имею, — соврал Фабель. Мария на работе свою личную жизнь напоказ не больно-то выставляла, как и свои эмоции. Но Фабель был там — только он один, — когда она лежала на земле практически при смерти, после того как ее пырнул ножом, пожалуй, самый опасный убийца из всех, на которых доводилось охотиться их команде. Фабель разделил с Марией тяжелые, растянувшиеся до бесконечности минуты до прибытия вертолета «скорой помощи». И разделенный страх, эта вынужденная близость, связал их некими неясными узами. И за прошедшие с тех пор два года Мария иногда посвящала шефа в некоторые мелкие события своей личной жизни. Но только в те, которые могли как-то повлиять на ее работу. И одним из таких секретов был ее роман с Франком Грубером.
Грубер закончил разговор с Марией. Коснувшись ее локтя прощальным жестом, он направился обратно в квартиру. Что-то в его жесте встревожило Фабеля, причем вовсе не непринужденность, а скорее то, что Мария еще больше напряглась при этом. Словно ее слегка ударило током.
Мария подошла к входной двери.
— Нам еще туда нельзя, — объяснила она. — Груберу и впрямь сильно усложнили работу. Убийцу — женщину — застали в тот момент, когда она уничтожала следы на месте преступления. И судя по всему, она слишком хорошо с этим справилась, так что экспертам практически невозможно отыскать что-нибудь стоящее. — Она пожала плечами. — Хотя, думаю, это несущественно в данном случае. Захваченный на месте преступления убийца — самая хорошая улика, других и не надо.
Фабель повернулся к Марии:
— Подозреваемую застали за уборкой места преступления… Кто застал?
— Приятель Хаузера… — ответила Мария. — Очень молоденький и красивый приятель Хаузера по имени Себастьян Ланг, который заметил незапертую дверь… Хотя, судя по всему, у него имеются свои ключи.
Фабель кивнул. Ганс Йохим Хаузер никогда не делал секрета из своих сексуальных предпочтений.
— Ланг пришел, чтобы забрать что-то из квартиры, прежде чем пойти в город на ленч, — продолжила Мария. — Услышал шум в ванной и, полагая, что там Хаузер, зашел и застал убийцу в процессе уборки.
— Где подозреваемая? — спросил Фабель.
— Патрульные увезли ее к нам, — ответил Вернер. — Она производит довольно странное впечатление. От нее не смогли добиться ничего путного — бормотала только, что еще не закончила уборку.
— Ясно. Коль уж нас пока не пускают на место преступления, может, нам стоит вернуться в офис и допросить подозреваемую? Но прежде я хочу, чтобы доктор Экхардт провела психиатрическую экспертизу. — Фабель достал мобильник и нажал на быстрый набор.
— Институт судебной медицины… доктор Экхардт слушает… — Голос в трубке принадлежал женщине: глубокий, теплый и с легким баварским акцентом.
— Привет, Сюзанна… Это я. Как дела?
— Хочу обратно на Зюльт, — вздохнула она. — Что стряслось?
Фабель сообщил об аресте женщины в Шанценфиртеле и объяснил, что хотел бы, чтобы Сюзанна осмотрела задержанную, прежде чем приступят к допросу.
— У меня все забито до середины дня. Четыре вечера подойдет?
Фабель посмотрел на часы. Половина второго. Если ждать экспертной оценки, то допросить подозреваемую до вечера не получится.
— Ладно. Но, думаю, предварительный допрос мы все же проведем.
— Хорошо. Встретимся в штаб-квартире в четыре. Как зовут подозреваемую? — спросила Сюзанна.
— Погоди… — Фабель повернулся к Марии: — Как звать женщину, которую задержали?
Мария раскрыла блокнот и пару секунд просматривала записи.
— Драйер, — сказал она наконец.
— Кристина Драйер?
— Да, — удивленно посмотрела на Фабеля Мария. — Ты ее знаешь?
Фабель, словно не услышав Марию, сказал Сюзанне:
— Я тебе перезвоню. — Убрав мобильник, он бросил Марии: — Давай сюда Грубера. Скажи ему, что мне наплевать, на какой там стадии его эксперты. Я хочу видеть место преступления и жертву. Немедленно.
Было очевидно, что Грубер осознал тщетность попыток не допустить команду из Комиссии по расследованию убийств на место преступления, но с непререкаемым авторитетом, плохо сочетавшимся с его почти мальчишеской внешностью, потребовал, чтобы вместо обычных бахил и латексных перчаток детективы облачились в полный рабочий комбинезон криминалистов и надели маски.
— Она нам практически ничего не оставила, — пояснил Грубер. — Я сроду не видел столь тщательно выскобленного места преступления. Она прошлась почти по всем поверхностям хлоркой или хлорным раствором. А хлорка уничтожает практически все улики и необратимо портит уцелевшие образцы ДНК.
После того как все облачились в комбинезоны, Грубер повел Фабеля, Вернера и Марию по коридору. Фабель по пути заглядывал в каждую комнату, мимо которой они проходили. И в каждой работал как минимум один криминалист. Фабель отметил, насколько в квартире чисто и аккуратно. Она была большой и просторной, но вызывала чуть ли не клаустрофобию из-за того, что практически каждый квадратный метр стен занимали книжные полки. На одном стеллаже лежали аккуратные стопки газет, полки в коридоре служили для хранения не поместившихся в гостиной книг, виниловых пластинок и компакт-дисков. Фабель на минутку остановился, чтобы посмотреть музыкальные диски. Он обнаружил несколько альбомов Рейнхарда Мея, но по большей части тут были старые композиции, переписанные на компакт-диски. Хаузер явно любил слушать песни протеста предыдущего поколения, используя технологии следующего. Фабель хихикнул, обнаружив компакт-диск с «Вечностью» Корнелиуса Тамма. Тамм был кем-то вроде немецкого Боба Дилана и пользовался большим успехом в 1960-х, прежде чем кануть в безвестность. Фабель снял с полки большой книжный том в суперобложке. Это оказался альбом Дона Маккаллина с вьетнамскими фотографиями. Рядом с этим альбомом стоял путеводитель на английском и куча учебников по экологии. В общем, все как ожидалось. Там, где между полками имелось расстояние, стены были увешаны постерами в рамках. Перед одним Фабель остановился. Это была черно-белая фотография усатого молодого парня с развевающимися волосами до плеч. Обнаженный по пояс юноша сидел на грубо сколоченной скамейке и держал в руке яблоко.
