загубить, а хороший шиньон стоит хороших денег. Я четыреста долларов заплатила за этот!
Долорес искоса бросила взгляд на волосы Кэрри: почти такие же длинные, как ее накладные, но свои, да еще густые и блестящие! Хорошо, что она рассказала Кэрри о жене Мела: она с того разговора ходит сама не своя.
В дверь позвонили, и Кэрри умчалась. «Хрен с ней», — подумала Долорес. Она перешла в спальню и уселась перед трельяжем. В мягко подсвеченном тройном зеркале она была неописуемо хороша собой. Долорес залюбовалась своим отражением анфас и в профиль. «Хрен с ней! — подумала она снова. — Но черта с два я буду просто так торчать дома!»
Порывшись в комоде, Долорес извлекла пластмассовую коробочку, где у нее хранилась марихуана и папиросная бумага. Она скрутила сигаретку и сделала несколько глубоких затяжек, стараясь как можно дольше удерживать дым в легких. Наркотик начал действовать. Поудобней расположившись на кровати, чтобы видеть себя в зеркале, Долорес снова затянулась.
«Моя жизнь, — думала она, — все дело в том, как я жила… Боже мой, я, что ли, виновата, что мне так сильно Хочется всего — везде бывать, всюду ездить, общаться с заметными людьми, с людьми, от которых что-то зависит, одеваться у Диора и Сен-Лорана, выглядеть так, чтобы любая Казалась больной рядом со мной!
И быть на глазах — посещать премьеры в опере там или на Бродвее, блистать на бенефисах, на приемах, стать «звездой» нью-йоркского сезона. Потом в Париж! А в январе — лыжный сезон в Европе, Альпы…
Я так и вижу себя в умопомрачительном лыжном костюме, возможно, я даже научусь ходить на лыжах. Впрочем, кого это колышет — ходишь ты на лыжах или нет. Главное, как ты смотришься. И хорошо ли трахаешься, а это я делаю здорово… просто здорово. Коктейль после танцев — этой секс разминки, болтовня о лыжах. Жизнь! Я буду, одета с некоторой небрежностью, слегка растрепанные волосы перехвачены обручем — один из вариантов, почти полное отсутствие макияжа, благо, моя кожа это допускает… Ну а февраль должен проходить на Карибском море — Раунд-Хилл, Лайфорд-Кей, Райский остров, Барбадос. Солнце. Я рождена для солнца — бронзовое тело, легкие платья от Гуччи, бикини, сандалии от Луиджи, катанье в «масерати» и все эти бароны, игроки, спортсмены и принцы богатые- богатые — по-настоящему богатые! — пялят на меня глаза… Ночные сборища до утра, казино, шампанское в три ночи…
А вот и он — загорелый и мужественный, в номере за двести долларов в сутки. У него графский или еще, какой титул, на нем синий блейзер с золочеными пуговицами, с короной, вышитой на нагрудном кармане, галстук от Кардена, белые брюки, сшитые римским портным. Как же фамилия этого знаменитого портного? Баттистони… Да, а для меня он будет заказывать вещи у Диора с доставкой самолетом прямо из Парижа… Я буду ходить в кафтанах или в вечерних брючных костюмах. Какого черта я не выучилась по- французски в школе? Болтала бы, как Кэрри, черт бы ее драл! Белый песок, пальмы, синее-пресинее небо, кожу ласкает нежный ветерок… В марте — в Акапулько. Они там все сдохнут, увидев меня! Да, еще поездки в Палм-спрингс, там я покажусь на люди в потрясном теннисном костюме. Придется научиться играть в теннис, впрочем, можно и просто крутиться с ракеткой вокруг кортов. Пройдет Пасха — как насчет Севильи? Оттуда на Коста-дель-Соль и, Господи Боже мой, я так и вижу, как все эти обезумевшие европейцы спрашивают, кто я такая и откуда взялась! Потом Мадрид, Рим, Париж, Лондон — восторг! Вот где мое настоящее место — обед у «Ласере» в Париже, появление во всех этих фешенебельных местах, которые вечно расписывают: «Вог», «Город и деревня» и «Холидей»! А еще Сардиния, Альгеро, куда съезжается весь свет, абсолютно весь. Конечно, мне нужно будет заезжать и на Капри, и в Биарриц, и в Монте- Карло…
Хочу быть «звездой». Хочу, чтобы все меня хотели. Господи, до чего же это дерьмовый мир! Вся власть у мужчин, женщины ничего не стоят, они могут только цепляться за мужиков, которые правят миром. И уже не имеет значения, если этот владыка мира стар и отвратителен. Ты покупаешь собою красивую жизнь. И пускай он в постели ни на что не способен, будут у тебя деньги, ты себе купишь чемпионов по сексу. — Сигаретка обжигала ей пальцы и губы. — Ясное дело, любой старый кобель желает заполучить меня в койку, но не задаром же! Мразь! Ну почему деньги всегда бывают только у старых, вонючих козлов? Дерьмо, кругом дерьмо! Господи, до чего я устала, я хочу спать, спать, спать».
Долорес загасила окурок. Через минуту она уже спала, зарывшись головой в подушки.
Глава IX
После нескольких занятий с Чарлин Ева заметила перемены в себе: ее внешность приобрела большую определенность, она научилась прямее держаться и пластичней двигаться. С акцентом оказалось справиться труднее, но Ева настойчиво, аккуратнейшим образом делала логопедические упражнения, да и вообще она быстро воспринимала уроки Чарлин.
Очередное занятие подходило к концу, Ева отложила рекламный текст, который разучивала, подняла глаза на Чарлин и неожиданно брякнула:
— Чарлин, почему Кэрри Ричардс и Долорес Хейнс уже работают, а я еще нет? Почему у них альбомы уже готовы, а у меня нет?
Чарлин ответила долгим, изумленным взглядом, в котором испугавшейся Еве почудилось и раздражение. Все еще не сказав ни слова, Чарлин выдвинула ящик стола, извлекла горсть собачьих сухарей, чем взволновала Курта и Уоррена, немедленно усевшихся в полной готовности перед столом.
— Лапу, Курт! Другую лапу!
Курт исправил свою ошибку и был вознагражден. Уоррен правильно выполнил команду с первого захода и тоже получил угощение.
Наконец Чарлин вернулась к Еве:
— Ты что, серьезно сравниваешь себя с Кэрри или Долорес?
— Как же мне не сравнивать? Я все думаю: мы появились в агентстве примерно в одно время, а у них уже…
— И ты гадаешь, что в них есть такого, чего нет у тебя, верно?
— Да, — робея, пробормотала Ева. Чарлин закурила сигарету.
— Хорошо, Ева, сейчас поймешь. Кто ты такая, Ева Парадайз — Ева Петроанджели? Дочка бакалейщика из Лонг-Айленда, воспитанная в монастырской школе, нигде не бывавшая, впервые увидевшая мир, в котором ты мечтаешь занять местечко, так?
Ева медленно кивнула.
— Все дело просто в том, — Чарлин взмахнула сигаретой, — что Долорес Хейнс в нашем кругу уже не новичок. Она прошла первичную дрессуру в Голливуде — а это суровая школа, она знает и правила игры, и с какой карты ходить. Что касается Кэрри, то за ней ее происхождение, образование, манеры плюс врожденные качества, которые даются только породой.
— Я понимаю, — проговорила Ева.
— Теперь насчет тебя, Ева. Собираешься ли ты терзаться завистью по поводу свойств, которые все равно не сможешь позаимствовать, потому что они от природы, или же ты собираешься взять себя в руки и исправлять в себе те недостатки, которые исправить необходимо?
— Я исправлюсь, — ответила Ева, хоть и без особой убежденности.
Чарлин с досадой растерла окурок в пепельнице и заявила:
— Чтобы больше у нас с тобой не было разговоров на эту тему! Ты слышала, Ева? Боже мой, да почему я должна тратить время на подобную муть? Решай сама, Ева. Желаешь остаться в этом бизнесе?
— Да. Конечно же, да!
— Тогда без сравнений, ясно?
— Ясно, Чарлин, — с натугой улыбнулась Ева.
— Ты уникальная личность, Ева, помни это. У тебя шансов на успех не меньше, чем у других. Но тебе придется очень много работать, прежде чем ты обретешь уверенность в себе, прежде чем ты утвердишься в
