Конечно же, есть другие определения и вариации на эту тему, но многие согласятся с приведенным выше. Но тут-то и начинается чертовщина. Ведь если это так, разве не применяется тот же принцип и в отношении самой креативности? Если креативность — это разрушение старых взглядов и рамок, не следует ли из этого, что процесс креативности подразумевает создание новых определений, радикальным образом отличающихся от предыдущих? Может быть, такое определение будет прямо противоположно тому, что мы считаем креативностью сейчас? Почему же креативность должна быть единственным, к чему нельзя подходить критически?
Этот вопрос очень редко затрагивают те, кто говорит о креативности, поскольку он уводит прочь от не требующих доказательств рассуждений и упражнений и заводит нас в странные, неприятные дебри. Если попытаться быть оригинальным в этом вопросе, придется отказаться от большей части самодовольной и чванливой болтовни чирлидеров от креативности и столкнуться с ситуацией, в которой нужно быть весьма разборчивым — а это намного сложнее, чем просто повторять старую мантру о том, что нужно мыслить иначе. В такой ситуации придется переоценить свои убеждения, в результате станет очень непросто поддерживать благожелательную уверенность в том, что креативность любого вида — это всегда благо.
Предположив, что креативность — это поиск новых путей восприятия того, что уже существует, можно прийти к выводу, что иногда креативность может означать превращение во что-то менее креативное. Это кажется вам странным? Но подумайте: если каждый старается быть оригинальным и придумывать новые идеи, разве не логичным покажется, что самым креативным человеком в таком контексте будет являться тот, кто старается быть менее оригинальным и пользуется старыми идеями? Или, обращаясь к спортивной метафоре, если все бегут в одном направлении, самым креативным решением будет не решение бежать быстрее, а решение бежать в другую сторону. По крайней мере, такой подход может стать отличным упражнением для развития творческого мышления — намного более полезным, чем возня с девятью точками и карандашом. Когда все говорят о нестандартном мышлении и стараются мыслить иначе, победителем будет тот, кто этого не делает.
Чтобы усилить эффект вышесказанного, можно добавить, что самая креативная вещь на свете — сомнение в самой креативности. В то время как все поют дифирамбы креативности, осознанный и целенаправленный отказ от нее может быть радикальным решением! Или, как я писал в другом контексте (а что может быть более приличным, чем бессовестно копировать свои слова?): «По-настоящему креативный человек — это не обязательно тот, у кого больше всего идей или у кого эти идеи самые невероятные и новаторские. Нет, истинно креативную личность отличает другое — умение не позволять своему мозгу зацикливаться на одной единственной точке зрения, идет ли речь о решении практической проблемы или обсуждении вопроса: „Что же такое креативность?“ В связи с этим хочу рассказать свою любимую историю, которая произошла в Советском Союзе. В течение долгого времени в НАСА думали, как создать совершенную „космическую ручку“ — шариковую ручку, которая сможет писать в невесомости. Сотни очень умных людей породили множество идей, на разработку которых были потрачены миллионы долларов. Когда ручка для письма в космосе была создана, в НАСА решили поделиться своим ноу-хау с советскими космонавтами. Каково же было изумление изобретателей из НАСА, когда советские космонавты заявили, что тоже столкнулись с подобной проблемой и сразу же перешли на использование карандашей.[7] Просто, функционально, старо, проверено. Я думаю, это куда более креативный подход, чем все исследования и разработки, которыми занималось НАСА, потому что советские специалисты
Думаю, вы спросите меня: как можно заявлять, что креативность становится стандартом? Ведь она же и есть олицетворение нестандартного мышления, не правда ли? Да, конечно, но такой подход работает, лишь когда мы знаем, каковы стандарты. Сегодня все расхваливают креативность, и очень трудно найти хотя бы одного человека, который рискнет высказаться против нее. Во время своей работы я посвятил огромное количество часов просмотру корпоративных отчетов и документации, и все — в напрасных поисках хоть одной компании, которая не утверждала бы, что креативность и инновации принадлежат к числу ее базовых ценностей и являются жизненно важными элементами общей стратегии. Но мне не удалось найти такую компанию, зато в ходе исследования я поймал куда более редкого зверя. Я добился того, чего добивались лишь несколько специалистов в области общественных наук, — получил труднодостижимый 100 %-ный результат.
Старинная аксиома гласит, что результат в 100 % в реальной жизни недостижим — всегда есть какие-то помехи, переменные. И наконец, в мире просто не существует уверенности и определенности такой степени. Оговорюсь: за исключением случаев с креативностью (и инновацией — ее старшей сестрой). На вопрос о значении креативности и инноваций каждый руководитель компании поспешит ответить, что оно огромно, и вам придется сильно постараться, чтобы найти в организации хотя бы одного человека, который хмуро не согласится с этим утверждением, заявив, что все это чушь собачья.
Я уже слышу хор возражений со стороны консультантов по креативности. Конечно же, скажут они, все
На самом деле ситуация гораздо более удручающа, чем я описываю. Если бы вопрос касался только корпораций, заявляющих о своей бесповоротной приверженности креативности, можно было бы считать это лишь очередной прихотью менеджмента. Но печальная правда такова: вопрос креативности насквозь политизирован. Сегодня креативность расхваливают не только исполнительные директора и консультанты — это делают и чиновники, вплоть до премьер-министров, молящиеся на коленях у алтаря креативности. Если взглянуть на мир пошире, то окажется, что руководители Коммунистической партии Китая, вдохновляемые учением Мао, заявляют, что креативность является естественным элементом развития коммунизма и даже главной составляющей революционного идеала. Им вторит Владимир Путин, который не только часто говорит об инновациях, но заявляет, что креативность станет движущей силой новой России, — а если уж об этом говорит бывший офицер КГБ, следует прислушаться к его словам.
Я долго искал человека, который может служить символом стабильности в нашем изменчивом мире, человека, который принципиально не стал бы поддерживать креативность и инновации. Мне казалось, что я нашел его, но, увы… Человек, которого я прочил в оплоты консерватизма, — господин по имени Йозеф Ратцингер. Он казался идеально подходящим на эту роль, ведь он не только немец и представитель Католической церкви, но и глава
Пока я писал эти строки, мне вспомнился еще один пример, подтвердивший мою уверенность в том, что маниакальное стремление к креативности приобрело поистине мировые, вселенские масштабы.
