опять чавкнула трясина, приняв очередную жертву.
– Впере-э-эд!
Как хотелось оказаться сейчас позади отряда. В гуще, а не здесь, впереди всех! Сколько еще погибнет народу, прежде чем они обогнут болотное озерцо?! Здесь оказались собраны все западные патрули, и даже временный гарнизон из строптивой деревушки подтащили. Пять-шесть сотен бойцов. Кто доберется-то? С востока, с юга, с севера также шли солдаты империи… Но таким темпом вернутся немногие.
Судьба миловала Игала. Достигнув озера, он оказался пятым в огибающей водоем цепи. Да и стрелки с того края били в основном по Бурым Псам. Сержант уже приказал оттащить тварей подальше от опасных мест. Один из бойцов рванулся назад так ретиво, что завалил животное прямиком в болотное окно. Скотину еле вытащили из объятий жадной трясины.
Три слуги Усмия осталось в отряде. Три из десятка. Агон не простит таких потерь!
Укрываясь от стрел, медленно приближаясь к небольшому холму, с которого вели огонь вражеские лучники, Игал неустанно молился. И когда нога наконец ступила на надежную землю – солдат мереанской империи умер.
Стрела вошла ему в глаз, поэтому боли он не почувствовал. Спустя мгновение сразу двое его товарищей рухнули в разверзнувшуюся яму. Смерть на кольях оказалась гораздо мучительнее.
Даск опять закашлялся, сплюнул кровь на мох, неожиданно улыбнулся и подмигнул лежащему рядом Бурому.
– Собачки-то твои уже поменьше воют. С севера так вообще не слыхать, – проговорил лейтенант скаутов.
– На востоке, по-моему, тож одна осталась, вошина мама. И не мои это собачки! – фыркнул старый друг.
Четыре десятка партизан, затаившись под землей, ждали, когда в их лагерь ступят мереанцы.
– Все помнят – Бурых бить первыми. Сразу к ним. Отправим тварей назад в Подземные Кузни, – чуть повысил голос Даск.
Вой все ближе… Не такой многоголосый, как раньше. Сколько псов осталось? Три, четыре? Хорошо поработал отряд. Лейтенант лежал на земле и с улыбкой благодарил Халда за шанс умереть в бою, а не от болотной болезни. Может быть, кто-нибудь потом вспомнит про подвиг кронейских партизан, избавивших мир от Бурых?
Может быть…
С десяток ребят должны были пропустить надвигающихся мереанцев мимо себя, чтобы наверняка уничтожить тварей Усмия. Но пока еще выли чудовища, а значит, кому-то из стрелков не удалось подобраться к Псам.
Минуты ожидания кажутся вечностью. Все ближе и ближе враг. Все громче и громче крики попавших в партизанские ловушки солдат, все меньше Бурых оскверняет кронейские болота.
Даск и его люди ждали.
И их время пришло…
Выбравшиеся в лагерь измученные солдаты Мереана не сразу поняли, что произошло. Им показалось, что их атаковали демоны Подземного, вырвавшиеся наконец на волю. Паника и отчаяние в рядах имперцев сыграли на руку атакующим людям Даска. Два Бурых Пса умерли в первое же мгновение. И вой неожиданно стих.
Над болотами висел шум сражения, и только. К северу, западу, востоку и югу не бесновались твари Усмия. Не рвали барабанные перепонки надсадные вопли косматых чудовищ.
Стычка быстро закончилась… Даск, согнувшись в очередном приступе кашля, волком смотрел на очередных воинов империи, выходящих к месту сражения. Солдаты Мереана с ходу строились в боевые порядки, дабы растоптать остатки партизанского отряда, так больно ужалившего великую страну. Выжившие командиры уже сейчас прощались с жизнью, не зная, как объяснить потерю всех Бурых Псов.
– Ну что, братья, – распрямился лейтенант. Уцелевшие товарищи сгрудились вокруг скаута. Как их осталось мало… Не больше десятка…
– За КРОНЕЙ! – взревел Даск и первым ринулся на строй мереанцев.
ГЛАВА 17
– Держи, наездник. – Проводник грубо сунул поводья в руки Ладомару. Паладин хмуро кивнул. После того как он утопил коня в проклятой трясине, воин Горна вообще старался не смотреть на товарищей. Так стыдно ему давно не было. Не уследил за животным и бросил поводья, едва оно ухнуло в трясину. Мог бы попытаться что-то придумать, вытащить, а он бросил…
Над болотами царила тишина. По всей видимости, партизаны все-таки перебили Бурых, или же твари Усмия ушли так далеко, что более не чувствовали силу Лемиллы. Но те двадцать стрелков, тенями ушедшие в хмурый, пахнущий болиголовом мир, чтобы перебить косматых псов, со своей задачей справились. Паладин легко мог себе представить – как это было. Из болота поднимается фигура, натягивает лук, делает всего один выстрел – и в следующий миг стрелок погибает, уничтожив свою цель.
Ладомар был в шоке. Смог бы он так же пожертвовать собой ради того, чтобы Лемилла или Эйдор прошли туда, куда так рвались?! Нет! Наверняка нет! Спасти истеричку, бросившую целые страны из-за совершенно неясной причины? Или юношу с задатками убийцы?
Что виной этому? Знание паладина, с кем он идет, или просто его паршивая душонка?! Раньше ему не встречались жертвующие собой люди, а теперь будто глаза заново открылись.
– А ты куда? – спросил партизана Старр.
– В лагерь, – хмуро бросил проводник.
– Не ходи… Я думаю, там нет никого живого, – тяжело произнес бывший король. – Идем с нами.
– Нет коня, – с оттенком сарказма ответил коротышка. – А если я с кем-то поеду, в скорости потеряете. Тут тропка хорошая, проедете. Главное, никуда не сворачивайте, только прямо. Иначе выскочите на тракт какой.
– Не ходи в лагерь. Куда угодно, но не туда.
– Не советуй, – отмахнулся партизан. – Я знаю, что делаю… Двигайте давайте. Только прямо, помните!
Коротышка махнул рукой на четкую тропинку среди зарослей ольхи.
Эйдор с трудом держался в седле. Опять выложился на полную катушку. Дорога через болота была проложена по трупам солдат империи. И Ладомар боялся, что не только. Что юноша убил еще и тех партизан, кому посчастливилось уцелеть. Такое заклятие не разбирает, кто свой, кто чужой.
Молодой чародей умудрился отравить воздух. Окутать идущий отряд аурой, мгновенно убивающей всех, кто оказался рядом. А когда странники миновали последние кордоны, Эйдор подпалил лес, на удивление охотно занявшийся огнем. Вряд ли кто мог уцелеть в том пекле.
– Двигайтесь!
Коротышка шагнул с тропки и почти сразу же растворился в лесной чаще.
Ладомар вскарабкался на коня и, не глядя на товарищей, тронулся с места. Сейчас ему ничего не хотелось. Ни говорить, ни думать… Неудачные дни выпали, тяжелые, и летели они друг за другом, будто взбесившиеся собаки, остановиться не могли. Начиная с того проклятого обхода, когда он убил друга Эйдора, и до этого момента.
Слава Горну, никто в отряде также не был расположен вести какие-либо беседы.
Путники медленно, но верно приближались к своей цели.
Агон не мог найти слов. Следуя древней методике, он пытался сосчитать до ста, чтобы прогнать
