— Не задавай пока вопросов! — попросил он.
— Малыш хочет есть, — Луизита торопливо открыла мокрый чемодан, достала бутылочку с соской и детское питание. Она развернула ребенка и поменяла его влажные пеленки. Голый малыш беспокойно сучил в воздухе ручками и ножками.
Зекери взял жестянку с питанием, достал свой армейский складной нож, выдвинул лезвие, прокалил его в огне, а затем проколол острием отверстие в крышке банки.
— Я все объясню тебе чуть позже, — сказал он. А сейчас надо, чтобы он уснул. Наполни это до половины.
Элисон взяла пустую бутылочку и налила в нее немного молока.
— А разве это не надо подогреть? — Элисон ничего не понимала в уходе за детьми и в самих детях, а этот к тому же был багроволицый и недовольно орущий.
Зекери взглянул на зашедшегося в плаче ребенка, которого Луизита уже успела перепеленать в сухое, и протянул бутылочку с питанием.
— Я думаю, что в таких походных условиях можно обойтись и комнатной температурой молока.
Голодный младенец жадно сосал резиновую соску, надетую на бутылочку. Порядок и спокойствие вновь установились в пещере. Луизита отошла несколько в сторону, чтобы там покормить ребенка.
Зекери снял свою куртку и повесил ее вместе с красной шалью и пеленками сушиться над костром.
— У меня для тебя есть и хорошие и дурные новости, — начал он, стягивая через голову свою футболку. Он выжал ее и снова надел, чтобы та высохла прямо на теле.
— Хорошая новость — завал сработал.
Элисон наблюдала за его переодеванием, вся обратившись в слух. Но все-таки в глубине души ей было очень интересно увидеть тело человека, который спал в эту ночь рядом с ней. Впервые она разглядела правильные пропорции его торса, мускулистого и поджарого. Элисон с опасением ждала его объяснений того, почему он такой невеселый, почему привел в пещеру Луизиту с маленьким ребенком. Она ощущала что-то зловещее, подстерегающее их там, снаружи, за пеленой дождя.
Зекери смотрел в ее чистые, излучающие ум и доверие глаза, и заранее ненавидел себя за то, что собирался сказать.
— А плохие новости — следующие: Луизита пустила джип под откос, и я не уверен теперь, что смогу вытащить машину на дорогу без посторонней помощи. И совсем скверные новости, — Зекери вздохнул и помолился в душе, чтобы Элисон не восприняла его слова слишком болезненно. — Луизита говорит, что те два человека, которые стреляли в коз Переса, преследуют ее.
Элисон моргнула ресницами и уставилась на него. Ее недавняя победа над собой, ее возрожденное доверие к миру и эмоциональная стабильность были вмиг поколеблены, когда до сознания дошла вся опасность ситуации. У нее вновь засосало под ложечкой от страха, и она почувствовала холод и тошноту в желудке.
— Похоже, Луизите удалось увести у них из-под носа джип с помощью вот этого, — продолжал Зекери с деланной улыбкой и выложил пистолет Луизиты рядом со своим.
— Они на машине, — донесся голос Луизиты из отдаления, из темного угла пещеры. — Они забросили ключи куда-то в грязный кювет, но они найдут их и поедут по моему следу. — Наш джип под откосом? И мы никак не сможем его вытащить? — Элисон сжала кулаки, вонзив с силой ногти в ладони.
— Не в такой ливень, — ответил Зекери, глядя в створ входа, — я укрыл машину ветками. Не думаю, что они заметят ее сквозь пелену дождя.
— А далеко все это произошло? — спросил он Луизиту.
Она немного подумала и нерешительно ответила.
— Я не уверена, мне показалось, что я ехала очень долго, но машина никак не могла набрать скорость. Должно быть, я была в пути минут десять или около того.
— А что с машиной? — спросил Зекери озабоченно.
— Я не знаю. Я вообще ничего не понимаю в автомобилях, ответила Луизита. — Я до этого ни разу не садилась за руль.
Добрый человек позаботится теперь обо всем. А Хечекум поможет ему.
Луизита спокойно прижала ребенка к груди, легонько пошлепывая его по спинке. А Элисон с изумлением смотрела на нее. Как! Эта женщина с ребенком на руках впервые села за руль автомобиля и угнала его у двух бандитов?! Поистине, нужда заставит, и человек творит чудеса. И поэтому она сама тоже должна справиться со всеми трудностями. Через некоторое время сытый ребенок рыгнул, бутылочка была пуста.
Зекери обернулся в сторону Луизиты. Черт возьми, ничего удивительного, что она пустила машину под откос. Теперь он понял, что за странный звук слышался тогда в работающем двигателе. Она ехала на первой скорости, выжимая газ до предела. Максимальная скорость, с которой она могла ехать в таком случае десять — пятнадцать миль в час. Просто чудо, что мотор не перегрелся окончательно, и они с ребенком остались живы. Десять минут при скорости пятнадцать миль в час — это не расстояние. Зекери попробовал сосчитать. Десять минут — одна шестая часа; пятнадцать миль разделить на шесть.
Итак, меньше трех миль. Намного меньше. Проклятье! Предположим, что эти подонки затратили три минуты на поиски ключей от седана. Если они действительно преследуют Луизиту, то могут быть здесь с минуту на минуту. Будем надеяться, что бандиты не заметят спрятанный джип в такой дождь. Зекери лихорадочно молился, чтобы ливень продлился хотя бы еще десять минут.
Ребенок заснул, и Луизита устроила из шерстяного одеяла кроватку на большом уступе скалы. Элисон, прихрамывая, подошла к ней и осмотрела все вокруг.
— Все в порядке, — сказала она. Но будьте внимательны, вчера на этом месте меня укусил скорпион.
Луизита передала ей затихшего ребенка, а сама перетрясла одеяло, чтобы убедиться, что в нем не спрятались скорпионы. Луизита смотрела с озабоченным видом на одеяло, а Элисон — с удивлением на ребенка. Безмятежно спящий младенец покоился у нее на руках. Его глазки с длинными ресницами были плотно прикрыты, а бледно-розовый ротик все еще слабо повторял сосательные движения, на меленьком личике выделялись крупные скулы, и все оно было обрамлено густыми прядями прямых черных волос. Кожа бледно-кофейного цвета казалась невероятно нежной, гладкой и ровной.
Зекери рассеянно следил за ней, сидя у Костра, и вспоминал тот миг, когда странно волнуясь, прикоснулся губами к ее губам. Поцеловал ее, наконец. Он помнил шелковистую грудь Элисон с теплой нежной кожей, как у ребенка. Его невольно бросило в жар при воспоминаниях о той ночи, когда он лежал рядом с ней. И сейчас, с младенцем на руках, она была, как всегда, прекрасна.
Но три четверти его сознания все же были заняты решением проблемы их спасения. Как вытащить джип из канавы? Он подозревал, что почва совсем раскисла от дождя. Может быть, следовало подложить под колеса ветки и деревца из завала? Но даже вооруженным, Зекери не хотел попадать в руки подонков там, на шоссе. Он слышал приглушенный разговор женщин, склонившихся над ребенком.
— Сколько ему? — спросила Элисон, качая спящего младенца, пока Луизита расстилала одеяла на земле около костра.
— Сегодня исполняется три недели, — тихо ответила та.
— Это ребенок вашей сестры?
— Да, она умерла четыре дня назад, — сказала Луизита просто.
У Элисон помимо ее воли выступили слезы на глазах.
— Я сочувствую вам. Как это ужасно!
Лицо Луизиты оставалось бесстрастным, что было обычным делом у индейцев. На нем не отражалась печать скорби, скрытой в ее сердце. Но Луизита была благодарна американке за сопереживание. Она перестала возиться с платьем, которое предназначалось Саре и в которое был теперь завернут ее ребенок.
— Она будет спать под деревом священной сейбы, поддерживающим небо, — сказала Луизита. — Кисин не сможет больше послать ей испытания и горе.
Элисон горячо желала, чтобы так и было с матерью этого младенца.
— Он очень милый мальчик, — сказала она. — Вы должны гордиться им. Как его зовут?
