первый путь… Значит, Кимания заслужила Безумие. Второй вариант он попробовал, но как видишь – одумался!»
Одумался? Сотни лет видеть свою смерть под боком, каждый день проводить в одном месте, не имея шансов его покинуть, и ждать момента, когда можно погибнуть с пользой? Страшная участь. Жить без права на смерть, знать, что миг слабости заставит мучиться весь мир. Всегда!
Лик жесток!
– Когда мы шли… В первый раз… Если бы войск было больше и мы взяли б Фурмагар штурмом… То…
«…не смогли бы войти в башню», – холодно закончил голос.
– Нас ведь могли убить. Мы же не бессмертны. И что тогда? Если бы Родер выполнил свою роль, а мы погибли? Ведь он искупил!
«Этого я не мог допустить. Было сложно, но я справился. Ты не раз мог погибнуть по дороге сюда. Помнишь того парня в Гаванях? Знаешь, почему он не ударил? Потому что „вдруг“ забыл, как это делается. А пожар на дороге от Гур-Дарга? Почему огонь не сожрал весь лес? И почему колдун в Аннтейр-Дарге погиб за день до того, как собирался убить тебя готовящимся заклятием? Ну, этого ты не знаешь…»
Лесоруб с трудом сдержал слезы. Он тоже не мог умереть САМ? Как и Страж?
«Я не мог рисковать! Дугар оказался бесполезен. Он каждый раз, как выходил из Колонны, упорно шел в Счастливые Земли и вскоре возвращался. Годара убил Родергрим. Ты зарезал Фамуша. У меня просто не было выбора – и я вмешался».
– Лучше бы я сдох по собственной воле! – Гезеш в отчаянии ударил по стене. – Сам! Не являясь марионеткой в твоем идиотском спектакле.
– Род! – Друз отпрянул от летящего в него камня. Родинка тем временем потянулся за следующим. – Потерпи, Род!
Наемник лихорадочно соображал, как угомонить Проклятого. Только если опять бороться.
– Зло-о-о-о-о! – заорал друг и бросился на Друза.
– Да твою мать! – тот отшвырнул в сторону меч. Покатившись по земле, два товарища обменивались страшными ударами.
Вид с башни великолепен. Отсюда просматривался весь Фурмагар. Прежде прекрасный, а теперь холодный, мертвый… Гезеш ступил на подоконник и уставился на мостовую внизу, глянул на суетящихся на стене у ворот бойцов. Один шаг – и все…
Ноги предательски задрожали. Что будет дальше? Пустота?
Лесоруб вдруг вспомнил Бартела. Тот, наверное, уже прыгнул бы. И Гнев…
И, скорее всего, Антаг! Ведь многие не раздумывали бы! Сколько он повидал, пока шел сюда? Самоотверженность – не пустое слово.
Но почему же ее сейчас так не хватает?
«Прыгай», – подогнал его Лик. Отчего-то Гезешу показалось, что он уловил в словах невидимки тень неуверенности.
– А что дальше? Что будет дальше?
«Безумие уйдет».
– Станет лучше?
Тишина.
– Не знаешь?
«Помнишь, я говорил, что миру не нужно избавление? Что он приспособился?»
– Помню…
«Я понял, что был тогда прав. Хотя слова звучали для того, чтобы проверить твою решимость. Твою изменившуюся душу. Миру действительно не нужен катарсис».
– Тогда зачем все это? – обреченно поинтересовался Гезеш.
«Я уже не знаю». – В голосе Лика проскользнула тоска.
Один шаг… Всего один шаг. Может, лучше резко взмахнуть руками? Или закрыть глаза? Как жутко. Как мерзко… Карна, Гнев, Антаг, Эвар – в памяти множество лиц… Большинства давно нет в живых.
– Ты ошибся. Это не очищение мира. Это мой катарсис! – выдохнул Гезеш. – Получается так, что во всех смертях, по дороге сюда, виноват только я!
Лик промолчал,
– Но вся твоя затея, все твои роли – это жестоко и бессмысленно. Кара настигает единицы, а тысячи радуются, что беда прошла мимо. И… – Лесоруб похолодел. – И… Что за легенда? При чем тут Дикие отряды? При чем тут Прорыв? Если всего лишь надо было прыгнуть!
«Когда приходит беда, люди много пророчеств выдумывают. Легенда о Прорыве – самая громкая сказка Кимании. В нее хотели поверить и поверили. И она мне понравилась. Лучшего искупления для всех придумать невозможно»
– Так это был обман? Фальшивая надежда?! – Фурмагарец пошатнулся, едва не рухнул вниз, но машинально удержал равновесие. И через миг пожалело том, что не свалился. Ведь роковой шаг еще предстояло сделать. Проще умереть случайно, чем осознанно!
Лик не ответил.
