— Чтобы успокоил свою благоверную.
— А он здесь? Привезли его?
«Эка разбирает тебя любопытство», — с насмешкой подумал Алексей.
Нетрудно догадаться, почему Лещева сразу забыла об истерике, как только услышала имя Петра. Она увидела возможность выведать, чем располагает следствие. Заманчивая штука!
— Поднимайтесь, Анна Ивановна, занавес закрыт, спектакль окончен. Товарищ старшина, позовите понятых.
Обыск в пустой квартире не представляет ничего сложного — все на виду. Самое главное — внимательно осмотреть личные вещи Лещевой. Алексей надеялся, что в ее чемодане найдет что-нибудь из белья или верхней одежды Малининой. Но, к сожалению, надежды не оправдались. Никаких дополнительных улик заполучить не удалось.
Алексей дописывал протокол, когда подошел старшина и тихонько доложил:
— Там женщина пыталась войти. Задержали.
— Проводите ее сюда, — распорядился Русов.
Она стремительно вошла в ярком васильковом платье, с объемистой хозяйственной сумкой в руке, остановилась посредине комнаты и вопросительно-возмущенно смотрела на всех большими голубыми глазами.
— Что здесь происходит? Что случилось?
— Ничего, Тося. Меня хотят забрать, но это недоразумение, — поспешно ответила Лещева.
— А вы помолчите! — одернул Лещеву Русов и строго обратился к вошедшей: — Ваша фамилия?
— Лукимова.
— Значит, основная квартиросъемщица? Побудьте, пожалуйста, здесь.
Но Лукимова вдруг взбунтовалась, заговорила зло, с вызовом:
— Что она вам сделала? Что? По какому праву забираете? Это незаконно, настоящий произвол!
Она смотрела на Русова, как на заклятого врага. Этой круглой, полногрудой, с розовыми щеками и небесного цвета глазами женщине явно не шло хмуриться и гневаться.
Обыск подходил к концу. Лещева все это время стояла молча, прислонившись к косяку окна и, казалось, совершенно спокойно, даже с некоторым безразличием смотрела на происходящее. Но когда Алексей склонялся над протоколом, то несколько раз ловил на себе ее пристальный взгляд. «Приглядывается ко мне, слабинку ищет», — подумал он.
Оформление протокола было окончено, понятые подписались и ушли. Пора ехать. Но тут Лещева заявила:
— Никуда я не поеду! И так опозорили перед людьми. Перерыли все шмутки, а что нашли? Не поеду!
— Анна Ивановна, вы опоздали. Я уже говорил, что комедия окончена и не к чему снова входить в роль.
— Не поеду. Вы не имеете права! Вызовите прокурора!
Алексей усмехнулся: прием не новый.
— Товарищ старшина, в случае чего, свяжите эту дамочку и отнесите в машину, — проговорил он, не повышая голоса, и пошел к двери.
Через несколько минут за ним вместе со старшиной без какого-либо сопротивления вышла и Лещева. Ее добровольно вызвалась сопровождать Лукимова. Алексей разрешил: ведь ее тоже нужно допросить. Они поднялись в фургон и сели на скамью рядом с милиционером.
Так и запишем
Лукимову Алексей пригласил в кабинет сразу же, как только вошли в райотдел милиции. Она по- прежнему глядела отчужденно и на предложенный стул присела неохотно, нахохлившись.
На первые вопросы отвечала дерзко, с нотками раздражения и весьма кратко. Немало стоило труда выяснить, что она с детства живет в Волгограде, около десяти лет работала медицинской сестрой, была замужем, но муж оказался пьяницей и дебоширом. Четыре года назад его посадили за кражу, и она оформила развод. Детей, как говорится, бог не дал.
С Лещевой Лукимова встретилась в поликлинике, и они сговорились вместе ехать в Воркуту.
— Зачем? — допытывался Алексей.
— Что же, запрещено? — дернула плечами Лукимова. — Не мы одни едем...
— А вы откровеннее. Скажите, что Анна Ивановна обещала выдать вас замуж.
— Это вас не касается! — вспыхнула Лукимова.
— Меня все касается. Обещала?
— Хотя бы. Что тут плохого?
— Резонно. Значит, обещала выдать за майора?
Глаза у Лукимовой округлились, и недоуменный взгляд остановился на Русове.
— И звать его Николаем? — продолжал Алексей.
— Откуда вы это взяли?
— И фотографию его показывала? Так? Ну, показывала.
— А теперь откройте свою сумочку и достаньте эту фотографию.
При обыске Лещевой Алексей не нашел фотокарточки майора и предположил, что она у Лукимовой. Окончательно сбитая с толку осведомленностью Русова, Тося непослушными пальцами извлекла фото из сумочки и положила на стол.
— Интересный жених, — проговорил Алексей с иронией, взглянув мельком на карточку. — А если он вас не полюбит?
Лукимова пожала плечами и брезгливо скривила напомаженные губы:
— Не полюбит, и не надо. Одна проживу.
— Зачем же так? Есть же средство, приколдовать можно. Взять, например, землицы с того места, где собаки грызутся...
— Я не верю в колдовство, и нечего меня спрашивать об этом!
— А я и не спрашиваю. Если у вас голова не забита всякой дребеденью, вы сами обо всем расскажете.
— Нечего мне рассказывать! Я ничего не знаю и ничего говорить не буду!
— Хорошо, подождем. А теперь достаньте квитанцию на отправленный багаж.
Лукимова достала документы на контейнер. Алексей взглянул на квитанцию и возмущенно шлепнул бумагами о стол:
— Так и знал!
Лукимова вздрогнула от неожиданности. Алексей взял опись вещей:
— Ого... телевизор, диван, сервант, посуда... Порядочная сумма набирается. Ваши?
— Мои.
— Тогда почему же в квитанции значится: получатель Лещева Анна Ивановна? Почему?
— Не понимаю, что тут особенного, — развела руками Лукимова. — Она сдавала контейнер и на себя записала. Вместе едем. Мы с ней как родные сестры.
— Хорошо, что я подоспел и избавил вас от этой сестрицы. Лещева — аферистка и притом крупная.
— Неправда это! Вы смеетесь надо мною!
— Вот что, гражданка Лукимова. Идите домой и хорошенько подумайте, почему она ваши вещи записала на себя, почему обещала выдать вас замуж за несуществующего майора и почему вообще уговаривала ехать в Воркуту. Завтра придете к часу дня, и мы продолжим разговор. До свидания.
Лукимова пошла к выходу как-то неуверенно, бросив на Русова растерянный взгляд.
Через несколько минут после ее ухода в кабинет привели Лещеву.
