по уши. — Он же был здесь. — Мотнув головой, чтобы откинуть со лба непослушные соломенные космы, он принялся усерднее нужного тереть тарелки. — А его люди тоже пасли скот в горах, когда нашли того забитого бычка.
— Ты думай, прежде чем языком-то трепать, придурок, — беззлобно оборвал его Хэм. По его мнению, любой мальчишка, не достигший тридцатилетия, был придурком. А Билли с его вечными фантазиями — уж точно. — Маккиннон не из тех, кто станет резать какую-то драную кошку.
— Но он же был здесь, — упрямо возразил Билли и покосился в сторону, где сидела Уилла: слышит ли она?
— Да, он был здесь, — подтвердила она. — И был в доме, со мной. Я сама открыла ему дверь, и на крыльце еще ничего не было.
— Ничего подобного не случалось, когда был жив старик. — Маринад, запрокинув голову, глотнул пива и исподлобья поглядел на Уиллу.
— Да ладно тебе, Маринад. — Джим поднялся со своего скрипучего стула, пытаясь разрядить неловкую паузу. — Ты же не можешь винить Уилл в том, что произошло.
— Я просто говорю как есть.
— Правильно, — равнодушно кивнула Уилла. — Ничего подобного не случалось, когда был жив старик. Но он умер, и теперь хозяйка здесь — я. И когда я найду тех, кто это сделал, я разберусь с ними как следует. — Она поставила чашку на стол. — Я хочу, чтобы все вы пораскинули мозгами, вспомнили: может, кого видели или что слышали. Если что придет в голову, вы знаете, где меня найти.
Когда дверь за ней закрылась, Хэм так пнул стул, на котором сидел Маринад, что тот кубарем полетел на пол.
— Ну что же ты за кретин! Девочка из кожи вон лезет, чтобы все делать как надо.
— Она же баба, разве нет? — «И этим уже все сказано», — добавил он про себя. — Им нельзя доверять, а уж тем более от них зависеть. Кто поручится, что этот псих, который зарезал кота, не сотворит то же самое с человеком? — Маринад хлебнул пива, помолчал, чтобы до всех дошли его слова. — Она, что ли, тебя защитит? Сомневаюсь.
Билли уронил тарелку. Его глаза округлились и остекленели от ужаса.
— Ты думаешь, с нами может произойти что-то вроде этого? На нас тоже могут напасть и зарезать?
— Да заткнись ты, дьявол тебя побери! — Хэм резко стукнул чашкой по столу. — Маринад хочет, чтобы мы все вроде него злились из-за того, что теперь в подчинении у женщины. Брось, одно дело убить корову или блохастого кота, и совсем другое — человека.
— Хэм прав. — Но Джим сглотнул, словно ему что-то мешало в горле, да и к булочкам на тарелке он уже интереса не проявлял. — Однако меры предосторожности принять не мешает. Все-таки теперь на ранчо еще две женщины живут. — Он отодвинул тарелку и встал. — Наверно, нам надо за ними приглядывать.
— Я буду приглядывать за Уилл, — быстро сказал Билли и тут же получил от Хэма по уху.
— Будете работать как обычно. Мне не нужна свора трусов, боящихся собственной тени. — Хэм допил кофе, снова наполнил чашку. — Маринад, если ты не способен сказать что-нибудь умное, так лучше держи свой поганый рот на замке. К остальным это тоже относится. — Он острым колючим взглядом просверлил каждого из мужчин, потом кивнул, довольный произведенным эффектом. — Я собираюсь смотреть телик.
— Вот что я скажу, — прерывающимся голосом начал Маринад. — Я намерен держать свое ружье поближе, да и нож не выпущу из рук. И если мне что-нибудь не понравится, я уж разберусь по-своему. — Он допил свое пиво и вышел вон.
Джим тоже решил выпить пивка. Он взглянул на бледное лицо Билли. Бедняга, теперь его наверняка начнут по ночам мучить кошмары.
— Ничего, Билли, он побухтит да успокоится. Ты же его знаешь.
— Да, но… — Билли вытер рот ладонью. «Это же всего лишь кошка, — напомнил он себе. — Старая, полудохлая кошка». — Конечно, я его знаю.
Уиллу мучили кошмары. Она проснулась в холодном поту, сердце готово было выпрыгнуть из груди, в горле застрял крик ужаса. Она лежала среди скомканных простыней и молотила руками воздух. Чувствуя себя одинокой и несчастной, девушка села на кровати. Через окно сочился лунный свет, легкий ветерок слегка шевелил занавеску.
Уилла не помнила, что именно ее так напугало во сне. Кровь, страх, паника. Ножи. Шедшая прямо на нее обезглавленная кошка. Уилла хотела посмеяться над собственными страхами, она подтянула колени к подбородку и хохотнула. Смешок вышел подозрительно похожим на всхлип.
Когда она встала с кровати, ноги ее слегка подкашивались, но Уилла приказала себе пойти в ванную, включила свет и, склонившись к раковине, стала горстями плескать себе в лицо ледяную воду. Смыв с себя липкий пот, Уилла почувствовала себя получше. Подняв голову, она взглянула в зеркало.
Обычное лицо, как всегда. Ничего не изменилось. Ровным счетом ничего. Просто ночной кошмар. Что, она не имеет права испугаться после всего, что произошло? Груз ответственности целиком ложится на ее плечи, и разделить его не с кем.
Она одна отвечает за сестер, за ранчо, вообще за все, что здесь происходит. Ей рассчитывать не на кого.
Если что-то и изменилось в ней самой, так это возникшее в глубине ее естества нечто исконно женское. А с этим она справится. У нее нет ни времени, ни желания устраивать тут любовные игры с Беном Маккинноном.
Уж он-то вовсю старается ее разозлить и одурачить. Уилла откинула волосы, упавшие на влажные щеки, налила воды в стакан. Бен никогда не обращал на нее внимания. А если сейчас и обратил, то только чтобы поиздеваться. Это так на него похоже. Полоща рот, она чуть не улыбнулась.
А еще она подумала, что могла бы его поцеловать. Так просто — чтобы отвязаться. И попробовать. Может, сейчас лучше бы спалось. И тогда бы он ушел из ее снов и ночных кошмаров. И тогда бы она перестала удивляться тому, что неведомые ей доселе чувства тревожат душу, занималась бы только делами ранчо.
Уилла взглянула на кровать, передернулась. Нужно спать дальше, но она не хотела снова видеть кровь и истерзанные тела. А раз не хочет, значит, не будет.
Прежде чем забраться в постель, Уилла глубоко вздохнула. Она прогонит страхи прочь, будет думать о чем-нибудь другом. О весне, которая придет еще совсем не скоро. О цветах, цветущих на лугах, о теплом ветре, дующем с гор.
Но когда она уснула, ей снова снились кровь, смерть и ужас.
Глава 6
Из дневника Тэсс Мэрси:
«Провела два дня на ранчо и пришла к выводу, что я ненавижу Монтану, коров, лошадей, ковбоев, а более всего — кур. Бесс Прингл, тщедушная диктаторша этого концлагеря, вверила моему попечению курятник. Я узнала о новом повороте в своей карьере вчера после ужина. На ужин, между прочим, подавали жареную медвежатину. Оказывается, наша Кожаная Колготка в горах застрелила медведя-гризли. Мясцо подванивало.
Нет, вру. На самом деле оно казалось мне очень вкусным, пока я не узнала, чем меня кормят. Могу со всей ответственностью заявить, что, вопреки распространенному убеждению, мясо гризли совсем не похоже на курятину. Единственное положительное качество, которым отличается Бесс, а о ее отрицательных качествах я могу написать целую поэму, состоит в том, что она здорово готовит. Мне нужно следить за собой, иначе я снова превращусь в пухляшку.
