— Что тебя за муха укусила? — спросила Уилла. — Перестань!
Он сорвал с нее и второй сапог, бешено отшвырнул его в сторону.
— Я видел, какое у тебя было лицо, когда ты вошла в пещеру. Это было для тебя страшным потрясением. Ты была на грани срыва. — Он схватил ее за воротник, и Уилле показалось, что сейчас он кинет ее на пол вслед за сапогами. — Меня это не устраивает! — крикнул он.
Уилла была до такой степени потрясена, что почти не сопротивлялась, когда он снимал с нее рубашку.
— Убери лапы, — пролепетала она. — Я могу раздеться и сама. Ты, Маккиннон, может, и душеприказчик, но моей жизнью ты не распоряжаешься.
— А жаль.
Он легко поднял ее на руки и как следует тряхнул. Налитые кровью глаза Бена были совсем рядом, и Уилла подумала, что никогда еще не видела его в таком бешенстве.
Он тряхнул ее еще раз и прошипел:
— Хоть изредка прислушивайся к тому, что я тебе говорю!
Болтаться на весу было унизительно, и Уилла вспыхнула:
— Может, я и буду кого-то слушаться, но, во всяком случае, не тебя. А если ты меня сейчас не выпустишь, я тебе так врежу…
Она сжала пальцы в кулак, и Бен тут же опустил ее на пол.
— Ну давай, врежь, — сказал он с вызовом. — Ради бога. Но я все равно уложу тебя в постель. Даже если придется тебя связать по рукам и ногам.
Она оттолкнула его руки.
— Я тебя предупредила…
— Да пойми ты, он работал у меня.
Уилла замерла, забыв о своих воинственных намерениях.
— Кто? Джесс Кук?
И тут она наконец вспомнила. Вспомнила тот день, когда ехала по дороге в «Три скалы» и в окно ей заглянул красивый, улыбчивый ковбой. Он был совсем рядом, их разделяла лишь тонкая, прозрачная стенка стекла.
Что было бы, если б она не держала дверцу на запоре или опустила бы стекло?
— Так вот где я его видела! — Она передернулась, вспомнив обаятельную улыбку. — А я все мучилась… Он постоянно вертелся на моем ранчо, играл в покер с моими ребятами. Прямо здесь, в общежитии, в двух шагах от дома.
Она передернулась, взглянула на Бена и поняла, каково ему сейчас. Это он от чувства вины так бесится, подумала Уилла. Увы, это чувство было слишком хорошо знакомо и ей самой.
— Ты не виноват. — Она нежно коснулась его лица. — Откуда тебе было знать?
— Ниоткуда. — Настроение у Бена было прескверное. — Но это ничего не меняет. Ты только подумай — он иногда Шелли на джипе возил. Она приглашала его выпить кофе. А в доме никого — только она и ребенок. Потом он чинил унитаз в туалете моей матери. И тоже был с ней наедине…
— Перестань. — Уилла взяла его за шею, силком усадила рядом с собой на постель. — С ним покончено.
— С ним-то покончено, но дело не только в нем. — Бен взял ее за плечи, повернул лицом к себе. — Настоящий убийца работает здесь, рядом. Или на твоем ранчо, или на моем.
— Я знаю.
Уилла думала об этом все время — с того самого момента, когда вышла из той кошмарной пещеры.
— Может быть, это сделал кто-то из наших, но как бы в отместку? Ведь Лили он не тронул, а она была одна, больная, беззащитная.
— А может быть, ему достаточно одного убийства. Уилл, давай смотреть правде в глаза: маловероятно, чтобы у нас тут разгуливали сразу два маньяка с ножами. У Кука был нож, но маленький, четырехдюймовый, почти игрушка. Таким особенно не поорудуешь.
— Это верно, — согласилась Уилла.
— Потом, ты вспомни, где и когда нашли того зарезанного быка, самого первого. Джесс этого сделать не мог. В то время он только-только появился у меня на ранчо и еще совсем не знал здешних мест.
Уилла облизнула пересохшие губы.
— Ты все это рассказал полиции?
— Да.
— О’кей. — Она потерла лоб, чувствуя, что скоро голова разболится не на шутку. Но нужно было сконцентрироваться. — Будем продолжать, как раньше. Дозорные, поочередное дежурство и все такое. Я знаю своих людей. — Она стукнула кулаком по колену. — Знаю! Правда, у меня двое новеньких. Наверно, не следовало нанимать их, пока все это не кончится.
— И еще ты должна прекратить поездки в одиночестве.
— Не могу же я всякий раз брать с собой телохранителя!
— В одиночку больше не езди, — с нажимом повторил он. — Иначе я воспользуюсь своими правами душеприказчика, и ты останешься без ранчо. Заявлю, что ты некомпетентна. И Нэйт меня поддержит.
Уилла смертельно побледнела и вскочила на ноги:
— Ах ты, сукин сын! Ты знаешь, что я управляю своим ранчо не хуже, чем кто бы то ни было. Даже лучше!
Он тоже встал.
— И все же я сделаю то, что сочту нужным. Если будешь упираться, останешься без ранчо.
— Катись отсюда! — Она резко отвернулась от него. — Вон из моего дома!
— Если ты хочешь, чтобы этот дом продолжал оставаться твоим, никуда не езди без Адама или Хэма. А если хочешь, чтобы я убрался, ложись в постель и усни.
Он мог бы уложить ее силой. Это было бы легче, чем говорить подобные вещи.
— Ты мне небезразлична, Уилла. Мои чувства к тебе… ну, в общем, они глубокие. — Он запнулся, чувствуя на себе ее удивленный взгляд. — Я сам не знаю, как с этими чувствами быть. Но они есть, и никуда от этого не деться.
У нее вновь защемило сердце, но уже совсем по-другому.
— Довольно глупо демонстрировать мне свои чувства посредством угроз.
— Может быть. Но если б я попросил тебя по-хорошему, ты бы и слушать не стала.
— Откуда ты знаешь? Ты ведь никогда не просишь по-хорошему.
Бен провел рукой по волосам, решил зайти с другого боку.
— У меня ведь своих дел тоже хватает. А тут еще нервничай из-за тебя. Сделай это ради меня, облегчи мне жизнь.
Интересный поворот, подумала Уилла. Надо будет как следует поразмыслить на эту тему.
— А ты, Бен, разве ездишь не в одиночку?
— Мы говорим сейчас не обо мне.
— У меня, между прочим, тоже есть чувства.
Это сообщение стало для Бена новостью. Он засунул руки в карманы и призадумался.
— Нет, правда?
— Во всяком случае, это не исключено. В последнее время мне все реже и реже хочется врезать тебе по морде. А это что-нибудь да значит.
Он улыбнулся:
— Уилла, у тебя поразительный дар: сначала говоришь что-нибудь такое, от чего вырастают крылья, а потом тут же их подрезаешь. Ладно. Давай двигаться постепенно. — Он приблизился к ней, взял ее лицо за подбородок, поцеловал в губы. — Ты для меня кое-что значишь.
— Ты для меня тоже. Кое-что.
Бен видел, что она смягчилась. Возможно, сама этого еще и не чувствует, но ему-то видно. При иных обстоятельствах он непременно занялся бы с ней любовью, и тогда были бы произнесены и более нежные слова. А может быть, и нет. Бен знал, чего она от него хочет, и потому поцеловал ее еще раз, уже крепче и
