научился видеть потенциал в других людях и создавать возможности, позволяющие выявлять их истинные способности. Если не считать моих родителей, Чарльз Страффорд стал моим первым настоящим наставником и своим примером продемонстрировал значение и роль учителя в поиске своей стихии.
Связь, изменившая жизнь
Для того чтобы найти свою стихию, нам часто требуются помощь и руководство других людей. Иногда такую поддержку мы можем получить от человека, который видит в нас нечто такое, чего мы сами не замечаем. Именно так произошло в случае с Джиллиан Линн. Порой эта поддержка приходит к нам в лице человека, способствующего проявлению наших лучших способностей, как это произошло с Мэг Райан. Для нее таким человеком стала Пегги Фури. В моем же случае Чарльз Страффорд понял, что я смогу реализовать свой потенциал лишь в том случае, если педагоги все время будут ставить передо мной все более сложные задачи. И он предпринял необходимые шаги для того, чтобы это произошло.
В то время я еще не знал, что человек, который впоследствии большую часть моей взрослой жизни будет моим наставником, в детстве тоже учился в одной из ливерпульских школ всего в нескольких милях от меня. Я встретил Терри несколько лет спустя, когда мне было уже под тридцать и я жил и работал в Лондоне. Я на неделю вернулся в Ливерпуль, чтобы провести курс лекций для педагогов. Терри преподавала драму в неблагополучном, бедном районе города. Между нами мгновенно установилась связь, которая не имела абсолютно никакого отношения ни к преподаванию, ни к образованию, ни к призванию, — и с тех пор мы были вместе. Она один из лучших наставников среди всех, кого я знаю, — и не только для меня, но и для моей семьи, наших друзей и многих ее коллег. Терри интуитивно чувствует силу и важность наставничества, потому что в свое время оно сыграло очень важную роль в ее собственной жизни. В то время, когда рядом со мной был Чарльз, у нее в детстве тоже был свой наставник. Вот как она рассказывает об этом:
«Я ходила в католическую школу для девочек, которая находилась под патронажем ордена монахинь, известных как Сестры милосердия, — и это было, наверно, самое ошибочное наименование из всех, когда- либо существовавших. На улице вовсю бушевали „свингующие шестидесятые“, но мы не занимались свингом — мы много молились. Лично я молилась о том, чтобы сбежать. К тому времени, как мне исполнилось семнадцать, моим единственным стремлением было уйти из дома, покинуть пригороды и побыстрее оказаться среди сверкающих огней Лондона. Оттуда я планировала перебраться в Америку и выйти замуж за Элвиса Пресли.
Моя учеба была цепью позорных провалов, но мне нравилось играть на сцене и читать. Затем, в последний год моего обучения в школе, у меня впервые появилась вдохновившая меня учительница английского языка, сестра Мэри Колумба, крошечная молодая женщина, горячо любившая педагогику и поэзию Уильяма Йетса. На первом же занятии она попросила меня прочесть перед классом стихотворение. Пока я читала, у меня шевелились волосы на затылке. До сих пор я не знала ничего более прекрасного и более мощного по силе воздействия:[49]
Впервые я действительно захотела узнать больше, и на протяжении последующих двух лет я открыла для себя и горячо полюбила Диккенса, Форстера, Уилфреда Оуэна, Шекспира и Синга. У нас был небольшой класс, и все мы активно работали на уроках сестры Мэри Колумба. Благодаря тому, что она всячески поощряла мое литературное творчество, я, стараясь изо всех сил, смогла соперничать с другими учениками в интеллектуальном плане и блистать своими знаниями.
Любимые книги открыли передо мной мир безграничных возможностей. Кроме того, меня просто поражала степень открытости мышления сестры Мэри Колумба. В конце концов, она была католической монахиней, а мы на ее уроках свободно обсуждали вопросы любви, секса и оккультизма. У нас не было запретных тем. Мы могли часами рассматривать любую затронутую тему — от Эдипова комплекса в „Кориолане“ до проблемы неверности в „Говардс Энд“.[50] Для девочки, почти не выезжавшей из Ливерпуля, это было пьянящей свободой.
В том памятном году я стала лучшей ученицей своей наставницы и получила высший балл на экзамене по английскому языку. По ее совету я продолжила изучение драмы и литературы в колледже. С тех пор я никогда не сомневалась в своей способности к дискуссии. В писателях, чьи книги мы изучали, я нашла друзей на всю жизнь и знаю, что без моей великолепной учительницы я до сих пор мечтала бы об Элвисе».
Чаще всего наставники сами появляются в жизни людей в благоприятные для этого моменты. Но иногда, как мы видели на примере Эрика Дрекслера и Марвина Мински, «наставляемые» принимают активное участие в выборе своих учителей. Уоррен Баффет, человек, который сам вдохновил легионы инвесторов, называет своим наставником Бенджамина Грэма[51] (известного как отца методики анализа рынка ценных бумаг). Грэм был преподавателем Баффета в Колумбийском университете, и юный Уоррен оказался единственным, кому неумолимый экзаменатор поставил высший балл за все двадцать два года своей преподавательской деятельности, а затем предложил работу в своей инвестиционной компании. Баффет проработал в компании Грэма несколько лет, до тех пор, пока не возглавил свою собственную. Роджер Ловенстайн в своей книге «Buffet: The Making of an American Capitalist» пишет: «Бен Грэм открыл перед Баффетом дверь и сделал это таким способом, который нашел отклик в душе начинающего экономиста. Он дал Баффету инструменты для исследования возможностей рынка, а также подход, который более всего соответствовал характеру его студента. Взяв на вооружение методы учителя, Баффет смог проигнорировать мнение авторитетов и использовать свои природные таланты. Вдохновленный характером Грэма, он смог выработать свою фирменную уверенность».
Певец Рэй Чарльз в совершенно иной сфере деятельности стал путеводной звездой для многих людей благодаря своему замечательному музыкальному таланту и способности преодолевать трудности. Однако история Чарльза начинается встречей с наставником, который научил его черпать из благословенного источника музыки, находящегося глубоко внутри самого человека.
В интервью для Harvard Mentoring Project, размещенном на WhoMentoredYou.org, Чарльз вспоминает: «Уайли Питмен был влюблен в джаз. Я хочу сказать, что если бы не он, то сегодня я вряд ли был бы музыкантом. Уайли жил по соседству с нами. У него было небольшое кафе и универсальный магазин, в котором стояло пианино. Каждый день в два или три часа дня Уайли начинал играть. Мне было всего три года, и — не знаю почему — я ужасно любил этого человека, его пианино и его музыку. Он играл буги-вуги — и это было замечательно. Когда Уайли садился за пианино и начинал играть эти буги-вуги — я прекращал свои детские игры, забывал обо всех приятелях во дворе, уходил от них в магазин, садился рядом с пианино и слушал, как он играет.
Время от времени я начинал бить по клавишам кулаками, и наконец Уайли сказал: „Слушай, малыш, если ты так любишь музыку, не нужно бить по клавишам кулаками“. Он знал, как сильно я люблю музыку — ведь с первыми звуками его пианино я всегда бросал все свои детские дела и бежал его слушать.
Именно он начал учить меня играть на своем пианино простые мелодии одним пальцем. Сегодня я понимаю, что Уайли мог сказать: „Малыш, уходи отсюда, разве ты не видишь, что я играю?“ Но он этого не
