Волынский, прихватив папки и канистру с бензином, направился во двор.
Звуки жизни
Миновав пятый – последний этаж, Ольга увидела, что лестница ведет дальше. Женщина поднялась еще на один пролет и заметила железные перекладины лестницы, ведущей на чердак. Но чердачная дверь оказалась запертой – на ней висел амбарный замок.
«И тут тупик, – обреченно пронеслось в ее голове, – я в ловушке…»
Лестничная клетка была заставлена какими-то ящиками, завалена грудами хлама. Повсюду толстым слоем лежала пыль.
Чихая и задыхаясь от пыли, она расчистила небольшой кусочек пространства, подвинув какие-то коробки, и устроилась на них.
Сколько минут она просидела на чердаке вот так, без движения, она не знала – часов у нее не было, а представление о времени она давно потеряла – еще в клинике. Если бы ей сказали, что она провела в лечебнице девять лет, она бы искренне удивилась.
Теперь она завороженно слушала, что происходит вокруг. Она совсем забыла звуки простой обыденной жизни. И сейчас они буквально заворожили ее.
Мать ворчала на дочь из-за того, что та не приготовила уроки. Подруги обсуждали новые фасоны платьев. Пожилая пара слушала проигрыватель.
«Сколько времени потеряно…» – вдруг подумала она.
Она, как вор, питалась впечатлениями и насыщалась чужими чувствами и переживаниями, забыв о том, что ее сейчас, возможно, ищут по всему городу. Но вдруг очнулась, и к ней пришло понимание, что они не найдут и не схватят ее.
Нужно идти – иначе она опоздает на поезд. Но все же ей было страшно, она отвыкла чувствовать себя свободной, отвыкла от нормальной человеческой жизни. Она ощущала себя беспомощным калекой, у которого отобрали костыли.
«Если я сейчас растеряюсь, буду метаться, как бестолковая клуша, то мне и вправду место в психушке. Значит, не заслужила я свободу-то… А Серафим Иваныч напрасно рисковал собой. Может быть, он сейчас в их лапах… И все из-за меня! А я тут расселась как дура!..»
Ольга осторожно поднялась и медленно пошла вниз. Ей никто не встретился, и она радовалась этому. Застыв на пару секунд перед дверью, женщина сделала глубокий вдох и вышла на улицу.
Ее тут же оглушили свет, звуки, краски города. Некоторое время Ольга стояла, прислонившись к стене. Потом немного пришла в себя и огляделась – на нее никто не обращал внимания. Она достала бумажку с надписью «вокзал».
Мимо шел какой-то мужчина, она робко шагнула ему навстречу и показала бумажку, беззвучно шевеля губами.
Прохожий удивленно и брезгливо посмотрел на седую старуху и, что-то пробурчав, прошел мимо. В следующий раз ей повезло больше – остановился какой-то парень, привлеченный ее необычным внешним видом и поведением.
Ольга начала жестикулировать, пытаясь объяснить, что она немая и ей нужно на вокзал. Какое-то время он с недоумением смотрел на нее, потом на его лице отобразилось радость понимания, он начал объяснять, как ей пройти.
Ольга, улыбаясь, кивала головой, стараясь запомнить эти бесконечные «а потом налево через дорогу», жестами поблагодарила услужливого молодого человека и отправилась в путь.
Она старательно выполнила почти все указания парня, перепроверяя себя по несколько раз. Прошла немного вперед, повернула налево, как ей и сказали, и очутилась на большой площади. На другой ее стороне сияли витрины городского универмага, сквер со скамейками и фонтаном, памятник какому-то общественному деятелю.
«Центр города…» – догадалась она.
То ли ее не так поняли, то ли решили подшутить над этой странной женщиной, но вместо вокзала ей указали путь сюда.
«Куда теперь идти?..» – в панике заметалась Ольга. Она схватила за рукав первую попавшуюся женщину, проходившую с сумками мимо, и ткнула пальцем в бумажку, умоляюще глядя на нее. Та испуганно отскочила, увидев горящие, почти безумные Ольгины глаза, ее седые всклокоченные волосы. Но все же взглянула на записку и махнула рукой за сквер.
«Значит, в прошлый раз я не до конца поняла. Мне ведь верно указали. Но я не успею…» – с тоской подумала Ольга и бросилась в указанном направлении.
Круглые уличные часы показывали 18.30. Она достала билет и посмотрела на время отбытия – 18.45.
Она прибавила шагу. Мучительно ныли ноги, ее мышцы почти атрофировались, годы, проведенные в ограниченном пространстве, давали о себе знать. Она начала задыхаться и боялась, что вот-вот потеряет сознание.
Наконец, вдалеке возникло желтое здание вокзала. Ольга заторопилась, но, подойдя чуть ближе, помертвела – вокзал был окружен множеством милицейских машин.
Ольга застыла в нерешительности. Какая-то женщина, спешившая в ту же сторону, чуть не натолкнулась на нее, обошла и в недоумении оглянулась.
– Смотрите по сторонам, – гневно выпалила она чудной старухе с блаженным пустым взглядом, остановившейся посреди улицы.
Но Ольга ее даже не услышала. Все ее внимание было приковано к вокзалу. В голове стучал метроном, отсчитывавший секунды и минуты, оставшиеся до отправления поезда, уходящего туда, где живут самые родные ей люди. Она просто обязана добраться до них.
«Нужно идти…» – понимала она и… не могла двинуться с места, словно неведомая сила прижала ее к земле. Ольга отчаянно сдерживалась, чтобы не заплакать. На нее вдруг накатили усталость и слабость – ничего не хотелось…
Темный двор
За годы, прошедшие с момента ее принудительного заточения в клинику и добровольного ухода в молчание и равнодушие, она ни разу не задумалась – а чего лично она, Ольга Акимова, хочет. Она забыла про себя. Ей оставался единственный способ уцелеть как человеку – замкнуться в себе, ни о чем не размышлять, ничего не осознавать, не мыслить, не чувствовать… А теперь ее личность, забившаяся в закоулки подсознания, вдруг проснулась и распрямила плечи, требовательно заявив о себе.
«Я хочу домой, – вдруг ясно поняла она, – а мой дом – там, где Петя и Олюшка. И другого дома у меня нет. Я пройду сквозь все кордоны, чего бы мне это ни стоило, я буду умолять, валяться в ногах у проводников, носильщиков и милиционеров, навру что-нибудь, только чтобы меня пропустили. Серафим Иванович говорил, что Петр живет на Дальнем Востоке. В какой-то деревушке. Вот адрес… Что он отчаялся найти меня и решил покончить с прошлым, переехать туда, где никто не знает о нас, где ничто не будет напоминать обо мне…»
Она двинулась вперед – решительно и уверенно. Проходя мимо двух милиционеров, Ольга постаралась принять независимый и спокойный вид, хотя внутреннее напряжение достигло максимума – она была готова вцепиться в глотку любому, кто сделает хоть шаг в ее сторону.
– Большую группу отправляем на повышение квалификации в Москву, – услышала она добродушный говорок одного из них, полного улыбчивого капитана. – Теперь наши поднатореют в науках, говорят, их даже английскому будут обучать.
«Так это не меня ловят!..» – поняла вдруг она и обрадовалась…
На вокзале было шумно – суетились пассажиры, провожающие, все спешили, визжали и плакали дети. Она подошла к расписанию и принялась искать поезд на Дальний Восток. Но все расплывалось у нее перед глазами, Ольга никак не могла найти, откуда отправляется состав…
До отправления оставалось четыре минуты. Она вышла на перрон.
Людской круговорот вовлекал ее в свое движение, закручивал и куда-то тянул. Она была не в силах сопротивляться ему, как лодка без рулевого, которую несет течение.
Против ее воли человеческий поток вынес ее к одному из перронов. Ольга взглянула на табличку. «Энск – Сочи» – прочла она.
