«Если бы не сталинские репрессии!» Как Вождь спас СССР

Субоцкий Лев Матвеевич, еврей, в 1935-1937 годах – помощник Главного военного прокурора РККА по пограничной и внутренней охране НКВД, начальник 4-го отдела Главной военной прокуратуры по войскам НКВД и погранохраны. Находился под арестом с 26.09.37 по март 1940 году, в 1941 году – заместитель военного прокурора Южного фронта, награжден орденом Красного Знамени.

Берман Юлий Яковлевич, еврей, в 1935-1937 годах – военный прокурор Московского ВО, арестован 16.01.38. Приговорен ВКВС 15.09.1939. Расстрелян 20.09.39.

Гродко Арон Самуилович, еврей, в 1935-1937 годах – помощник Главного военного прокурора РККА, заместитель Главного военного прокурора РККА, в 1937-1938 годах – заместитель наркома юстиции СССР, арестован 3.11.38. Приговорен ВКВС СССР 9.06. 41. Расстрелян 10.06. 41.

Малкис Владимир Иванович, еврей, в 1931-1937 годах – помощник Главного военного прокурора по Дальневосточному краю, военный прокурор ОКДВА; 15 января 1938 года; бывший полковник юстиции был арестован и до 1940 года находился под следствием.

Казаринский Яков Абрамович, еврей, в 1935-1936 годах – помощник Главного военного прокурора РККА, прокурор Главной военной прокуратуры РККА, приговорен ВКВС 08.08.38.

Маллер Лазарь Израилевич, еврей, в 1937 году – председатель военного трибунала Управления пограничной и внутренней охраны УНКВД Дальневосточного края, приговорен к высшая мере 9 июня 1941 года. Бригвоенюрист Китин Илья Григорьевич был председателем военного трибунала Восточно-Сибирской железной дороги, а бригвоенюрист Лапидус Рувим Борисович – военным прокурором Амурской железной дороги.

Таким образом, из приведенной информации обнаруживается, что на пике репрессий в армии этим процессом руководили профессионалы, имеющие общие корни; как указывает А. Шарон, к еврейской национальности принадлежали по меньшей мере:

1 – заместитель наркома юстиции;

1 – заместитель председателя Военной Коллегии Вер­ховного Суда СССР;

1 – главный военный прокурор СССР;

6 – заместителей Главного военного прокурора;

13 – прокуроров военных округов и частей;

3 – помощника прокуроров военных округов;

6 – председателей и заместителей председателей воен­ных трибуналов.

То есть, говоря иначе, 1 из двух армвоенюристов, 2 из 2 корвоенюристов, 27 бригвоенюристов. В целом более 30 человек. Но именно все названные и неназванные профессионалы «чистили» войска от враждебных элементов вплоть до 1939 года. Среди руководителей военной про­куратуры и трибуналов обнаруживаются и такие фигуры:

Савицкий М.Я. – помощник Главн. воен. прокурора РККА.

Шарлот С.Я. – помощник военного прокурора РККА.

Гохенберг М.М. – старш. инсп. Главн. воен. прокуратуры РККА.

Шмулевич В.Г. – воен. прокурор Уральского военного округа.

Ставицкий М. И. – пом. военного прокурора Харьковского ВО.

Маршак М. Г. – заместитель военного прокурора Киевского ВО.

Дубелир Г. Г. – старший пом. военного прокурора Киевского ВО.

Шахтэн Я. М. – воен. прокурор особого железнодорожн. корпуса.

Черноглазов Д. Б. – военный прокурор 6-го стрелкового корпуса.

Рабковский И. Ф. – зам. пред. Воен. трибунала Тихоокеанск. флота.

Лернер М.Я. – зам. председ. Военного трибунала Белорусского ВО.

Баумановский И. В. – зам. пред. Воен. трибунала Сибирского ВО.

Бинненбойм И. В. – воен. прокурор 5-го механизирован. корпуса.

Ботвинник Я. С. – председ. воен. трибуната 5-го стрелк. корпуса.

Конечно, это далеко не полный состав профессионалов, «очищавших» армию. В другом эшелоне ее «фильтрацию» осуществляли 18 евреев – комиссаров государственной безопасности 1-го и 2-го ранга, занимавших высшие должности в аппарате НКВД. В списке награжденных, опубликованном центральной печатью в конце 1937 года к 20-летию ВЧК-ОГПУ-НКВД, из 407 отмеченных сотрудников – 56 евреев (13,8%), 7 латышей (1,7%)» – занимали высшие руководящие посты. Это они определяли логику чистки. Но о том, что в ее ходе «генералы» госбезопасности не щадили и «своих», свидетельствует статистика. По подсчетам Ф.Д. Свердлова в книге «Евреи – генералы вооруженных сил СССР...», в 1937-1938 годах было репрессировано:

«180 евреев из числа тех, кто мог получить генеральские звания, введенные в мае 1940 г. Среди них оказались: командарм 1-го ранга, армейский комиссар 1-го ранга, 5 армейских комиссаров II-го ранга, 4 комкора, 9 корпусных комиссаров, 2 корвоенюриста, 9 комдивов, 26 дивизионных комиссаров, 2 дивинтенданта, 1 дивврач, 4 диввоенюриста, 24 комбрига, 43 бригадных комиссара, 7 бригинженеров, 5 бригинтендантов, 2 инженер-флагма­на II-го ранга, 8 бригврачей, 18 бригвоенюристов плюс 11 человек уже не находившихся... в кадрах РККА»[175].

А. Шарон в свою очередь почти с пафосом сетует, что «среди репрессированных военачальников, так же как и среди репрессированных политических деятелей, евреи оказались на первом месте. В числе 791 репрессированного высшего военачальника оказалось 234 еврея»[176]. Кроме того, в самом НКВД были репрессированы «все 18 комиссаров государственной безопасности первого и второго рангов. Общее число высших офицеров НКВД в период 1937-38 гг. составляло 122 сотрудника, после чистки из них осталось на своей должности – 21. 15 марта 1938 г. был расстрелян бывший Нарком внутренних дел СССР Г. Г. Ягода».

И такая статистика наводит на размышления. Выше уже говорилось, что ведущую роль в начавшейся чистке армейских кадров играли политические органы. И поскольку в ее ходе были допущены перегибы, то кто в этом был виновен? Фактически именно эта проблема стала предметом обсуждения на январском Пленуме ЦК, прошедшем с 11 по 20 января 1938 года. Однако в это время еще ни Сталин, ни другие руководители страны не под­вергали сомнению непорочность правоохранительных органов.

Поэтому речь шла лишь о партийных функционерах – разного уровня секретарях региональных организаций, допустивших произвол при исключении членов партии. В постановлении пленума виновниками злоупотреблений были признаны: «карьеристы-коммунисты, старающиеся отличиться и выдвинуться на исключенных из партии, на репрессиях против членов, старающихся застраховать себя от возможных обвинений в недостатке бдительности путем огульных репрессий».

И в соответствии с «философией» своего времени такие приспособленцы характеризовались как «провокаторы и враги», старающиеся «криками о бдительности замаскировать свою враждебность и сохраниться в партийных рядах – это, во-первых, и, во-вторых, стремящиеся путем проведения мер репрессий перебить наши большевистские кадры, посеять неуверенность и излишнюю подозрительность в наших рядах».

В постановлении ничего не говорилось ни об армии, ни о правоохранительных органах. Однако, как показало последующее развитие событий, в этих структурах подобные карьеристические тенденции проявлялись еще более остро. Но о том, что «первый звонок» прозвучал, свидетельствовало последовавшее отстранение с постов и аресты 21 февраля Постышева, 29 апреля Эйхе, 3 мая Косиора, а в апреле Ежова назначили по совместительству наркомом водного транспорта.

В это же время паника охватила «генералов» госбезопасности. Еще 1 января был освобожден со своего поста нарком внутренних дел Украины Израиль Леплевский. В мае покончит жизнь самоубийством начальник управления НКВД по Московской области Каруцкий. Еще через месяц, нелегально перейдя границу, бежал к японцам начальник Дальневосточного управления НКВД старый чекист Г.С. Люшков. Ежову подыскивали замену, и, видимо предвосхищая это, он все чаще пускался в запой. Замену ему – первого секретаря ЦК КП(б) Грузии Л. П. Берию – предложил Маленков.

22 августа Берию назначили 1-м заместителем народного комиссара внутренних дел СССР, 8 сентября он стал начальником 1-го управления НКВД СССР, 11-го ему присвоили звание комиссара государственной безопасности 1-го ранга. А 29 сентября он занял должность начальника Главного управления государственной безопасности НКВД СССР.