рестораны, где готовили разные любимые кушанья для Распутина, и велел приготовить всего и через полчаса доставить на квартиру старца. Персон этак на десять, не более. Он думал, что старец затеял обычную очередную попойку с друзьями или подружками. Каково же было его удивление, когда на пороге появились сам Протопопов — министр внутренних дел, генерал Никитин — начальник Петербургской крепости, генерал Глобачев — начальник политической охранки и Хабалов — начальник Петербургского гарнизона. За ними подъехали еще двое, неизвестные Симановичу, но по всему видно, весьма доверенные люди Протопопова, потому что он говорил с ними запросто и даже на ушко. И вдруг к изумлению даже Распутина, явился генерал Курлов — начальник охранного отделения Петербурга. И началось совещание. Вот как оно проходило в описании самого Арона Симановича:
«Распутин открыл совещание и заявил, что царь поручил ему посоветоваться по одному очень важному и строго секретному делу с безусловно верными людьми и спросил, может ли он быть вполне уверенным в этом относительно всех присутствующих.
— Я вполне доверяю всем присутствующим, — ответил Протопопов.
— Но среди нас есть лицо, которому я не доверяю, — ответил Распутин, — если бы я знал, что ты назначишь его своим сотрудником, я не стал бы хлопотать о твоем назначении. Этот человек — Курлов. Я не стану в его присутствии говорить.
Курлов встал и удалился. Распутин продолжал:
— Он человек больной и все путает. Царь его не любит. Он подозревается в участии при покушении на Столыпина. К остальным генералам я питаю доверие. Теперь говори, Александр Дмитриевич, что царь тебе приказал».
К слову:
Сам того не подозревая, Симанович выбалтывает одну из величайших тайн убийства Столыпина. Курлов, подозреваемый в покушении на Столыпина, проходивший по делу об убийстве Столыпина, вдруг оказывается одним из сотрудников министерства внутренних дел. О чем не знает даже Распутин, почему?то считающий, что Курлов больной человек и все путает. И что его не любит царь.
Не любит, а сам прекращает следствие по делу убийства премьер — министра! И Курлов оказывается на высокой должности в министерстве внутренних дел, вместо того чтоб болтаться на виселице. Поразительно! И пройдоха Распутин покрывает царя. Да как хитро! Говорит, что царь не любит Курлова. Что Курлов болен и все путает. Из этого бесспорно следует, что Распутин имел объяснение с царем по делу убийства Столыпина. И тот, поморщившись, не нашел ничего лучшего, как объяснить свой «милостивый» шаг по отношению к убийце болезнью Курлова. Что тот все путает.
Так тайное становится явным.
Но продолжим цитирование Симановича.
«Царь поручил мне, — заявил Протопопов на совещании устроителей фальшь — революции, — устроить… восстание.
— Почему как раз ты хочешь взять на себя это поручение? — спросил Распутин. — Ведь это больше дело генералов? Как ты хочешь это устроить?
— Я поручил вполне верному председателю Союза Русского Народа Дубровину доставить с Кавказа людей, на которых мы можем вполне надеяться. Это отчаянные голо ворезы, но безусловно нам преданные. Они подавят восстание в подходящий момент. Число городовых будет также увеличено на 700 человек, и они будуг обучены обращению с пулеметами.
— Ты не говорил генералу Хабалову, что он должен удалить из Петербурга солдат старых призывов и заменить их молодыми?
— В этом нет надобности, — ответил Протопопов.
— Это должно быть сделано, — настаивал Распутин и, обращаясь к генералу Хабалову, добавил: — Ты должен стянуть к Петербургу молодых солдат и старых офицеров. Царь должен как можно чаще их навещать и привлечь на свою сторону. Тогда устроим беспорядки. Солдаты нас защитят. После этого царь заключит мир.
— Каким пугем ты устроишь беспорядки?
— Я вышлю на улицу моих людей с криками: «Давайте хлеба!» Это вызовет общее выступление, но солдаты без труда разгонят толпу. Мы сможем тогда нашим союзникам сказать: «Мы находимся перед революцией». Но я считаю, что нет необходимости вызывать в Петербург новые военные части. Мы можем вполне положиться на теперешний петербургский гарнизон».
Но этому плану не суждено было сбыться. Вскоре был убит Распутин, и заговор расстроился.
Как теперь стало известно, план Распутина, сиречь царя, не состоялся не только по причине неожиданной смерти самого Распутина. Сыграли свою роль и другие обстоятельства. Оказывается, те двое, неизвестные Симановичу, прибывшие на совещание, были люди Лапчинской — агента Пуришкевича. Через нее в Петербурге узнали о царском заговоре фальшь — революции. Узнали и сами социалисты- революционеры. И, конечно же, приняли свои меры.
И еще одно странное, на первый взгляд, обстоятельство помешало царско — распутинскому заговору. Послушный Протопопов, приступивший к приготовительным работам по организации фальшь — революции, поручил руководить делом… генералу Курлову. (Казалось бы — странный ход. Но, учитывая «нелюбовь» царя к этому человеку, — ничего странного в этом нет). Тому самому Курлову, которого выставил с совещания Распутин по недоверию. Это могло означать одно из двух: либо Курлов был тайным доверенным лицом царя (скорее всего), либо Курлов тайно переметнулся к противникам царя. (На всякий случай — вдруг поднимут и возобновят дело о покушении на Столыпина). Во всяком случае, в нем явно просматривается слуга двух господ. А раз так, он мог спустить на «тормозах» весь замысел по фальшь — революции. Сам того не подозревая, он нанес царю самый болезненный удар. Именно после провала замысла с фальшь — революцией, Николай II почувствовал, что теряет контроль над событиями в стране.
В этой архисложной обстановке, казалось бы, должна была поутихнуть вражда между Старым и Новым царскими дворами; между великими князьями — с одной стороны и царем — с другой. Тем более что война с Германией складывалась не в пользу России.
Государь с головой ушел в военные дела, рассчитывая свести дело к более — менее терпимому итогу. Но именно терпимого исхода войны и не желали его многочисленные противники. Начиная от августейших родственников и кончая социалистами — революционерами, набиравшими силу.
«… выигранная война на внешнем фронте, — пишет по этому поводу В. Ушкуйник, известный исследователь и публицист, — была бы смертельным поражением врагов Империи и свела бы к нулю всю их подрывную работу, продолжавшуюся около столетия».
Терпимый выход из тягчайшей для России войны означал бы все?таки устойчивость царского трона. А задача противников — как можно больше расшатать его и свалить. Этого всеми силами добивались великие князья во главе с матерью — императрицей, имея целью возвести на престол болезненного Цесаревича, взять регентство над ним, и тем самым обеспечить себе полное господство. (Как знать, может, это и лучше было бы!) Теперь, по прошествии времени, можно представить себе отстранение Николая II и воцарение стародворцев. Прежде всего, они упекли бы подальше Распутина. Это факт, и факт бесспорно положительный. Но вот войну с Германией они наверняка продолжили бы. А это было на руку социалистам — революционерам. То есть евреям. Потому что они всеми силами способствовали поражению России. Чтобы Обескровить и обессилить ее. Поверженную Россию легче было бы «тря сти за грудки», требовать себе благ. Этими соображениями они руководствовались всегда. Задолго до травли Столыпина. Им не нужна была великая Россия, им нужны были великие потрясения.
К слову:
По мнению В. В. Шульгина — бывшего члена Госдумы последнего созыва, современника описываемых событий, публициста, автора обширного исследования еврейского вопроса в России, — евреи и национальные патриоты из партии «Михаила Архангела» выступили единым фронтом против Столыпина. И те и другие навредили себе, поспешив убрать его.
Первые, потому что П. А. Столыпин, как, впрочем, и Распутин, понимал неотвратимую необходимость предоставить евреям равноправие. И исподволь готовил проведение этого вопроса на высочайшем уровне. Чем, собственно, и восстановил против себя патриотов и самого царя. Так что если б его не убили, то к началу войны, а может, и раньше, этот жгучий вопрос был бы снят. Евреи стали бы полноправными
