привязанностей. «Самому сатане скажем: «Добро пожаловать в Британский институт кинематографии, — гордо провозгласил он, — если только он снимает хорошее кино». Питер Селлерс согласился с ним. Он находил всю эту газетную шумиху совершенно отвратительной и вновь подчеркнул свое желание выступить в одной дискуссии с Лени Рифеншталь. В своем письме к Айвору Монтегю, распространенному среди прессы, он заявил, что по сравнению с блистательным вкладом Лени Рифеншталь в искусство кинематографии усилия и его самого, и г-на Монтегю кажутся тщедушными. И добавил: «Черт ли с ними, с политическими взглядами мисс Рифеншталь — и с вами заодно!»
Еще подлило масла в огонь моровое поветрие антисемитизма, распространившееся по Великобритании. Огромные свастики были намалеваны на воротах еврейского кладбища в Буши-Парке; аналогичные знаки и нацистские лозунги появились в Хэмпшире, Девоне, Бристоле, Кингстоне-на-Темзе и в Манчестере. Британский институт кинематографии вынужден был созвать специальный директорат с целью переоценки своей позиции. 8 января, после двухчасовых обсуждений, приглашение Лени Рифеншталь было отозвано. Институт подчеркивал, что таковое решение было принято только из соображений публичной безопасности. Однако в действительности дело было в том, что иные члены директората сами неофициально испытывали сильную неприязнь к Рифеншталь и уверяли, что визит ее был им попросту навязан. Их терзал даже сам факт, что фильм «Триумф воли» не был упомянут» в биографии Лени, напечатанной в программке. То, что в программе не было названо это, по словам Монтегю, «блистательное, но зловещее и раболепное приношение кумиру — такое, что стынет кровь», можно рассматривать только как результат непростительного невежества либо как умышленную попытку неискренней лакировки неприглядной реальности.
Журнал «Филмз энд филминг» оценил отзыв институтом приглашения Лени Рифеншталь как малодушный поступок слабовольных мужчин. Сама же Лени, узнав об этом, попыталась отнестись к случившемуся философски, сообщив репортерам, что ей самой не хочется ехать туда, где она нежеланна. Все же она немедленно послала в Англию письменные показания под присягой, сопровождаемые соответствующей документацией, заявляя о том, что она никогда не была членом нацистской партии, не проявляла активности в политическом искусстве или выступлениях, никогда не занимала какой-либо должности и не имела какого-либо почетного титула, не пользовалась никакими финансовыми выгодами за счет Гитлера и Третьего рейха, и уж тем более никогда не состояла в интимных отношениях с фюрером. Мотивы посылки в Англию этих материалов не ограничивались уязвленным самолюбием из-за отказа: у нее были и другие дела в этой стране.
Вслед за ошеломляющим международным успехом кинофильма «Красные башмачки», в котором вспыхнула звезда балерины Мойры Ширер, молодой английский режиссер высказал пожелание, чтобы Лени Рифеншталь сделала римейк «Синего света» в качестве сказочного фильма-балета и в новой «Технираме». Для этого ей требовалось разрешение на работу в Великобритании, и когда Министерство иностранных дел и колоний получило ее заявку, то запросило мнения соответствующих профсоюзов, в частности Ассоциации кинематографа, телевидения и смежных технических специальностей (АСТТ). Необходимо было попытаться восполнить ущерб, нанесенный срывом ее визита, а особенно — предпринять попытку отбить дикие нападки прессы, вызванные появлением новой книги об Адольфе Эйхманне, в которой утверждалось, что Лени проводила съемки в концентрационном лагере. Однако пресс-конференция, организованная несколько месяцев спустя именно с целью позволить ей высказаться в свою защиту, плохо сработала. Лондонская газета «Ивнинг стандард» назвала ее «глубоко разочаровывающим мероприятием», в ходе которого Лени Рифеншталь, «по-прежнему привлекательная и живая в свои 51 год», «патетически жаждала заполучить одобрение». Один из репортеров наотрез отказался обменяться рукопожатиями с «той, у которой руки в крови»; и других не убедили ее протесты и заявления, что все, что написано о ней в этом духе, — «ложь, сплошная ложь». Лени разразилась слезами, и мероприятие пришлось быстро свернуть. По мнению «Ивнинг Стандард», сам факт ее существования на земле ставил «отталкивающую проблему». «Какое же еще может быть отношение к женщине, которая, с одной стороны, является истинным гением в кинематографе, с другой — несет ответственность за создание одного из самых морально извращенных фильмов из всех когда-либо созданных? Никто не хочет видеть эту несчастную женщину преследуемой. И тем не менее она здесь крайне нежеланна. Сегодняшние злосчастные сцены не должны повториться, когда фройляйн Рифеншталь вернется в Германию».
Никогда еще, заявила Лени в это непростое для нее время, ей не приходилось сталкиваться с атмосферой такой обструкции. «Во всем остальном мире меня признают как художника. Но — только не в Англии, только не в Англии! В Англии всякий немец, который непосредственно не укокошил Гитлера, по- прежнему рассматривается как военный преступник!»
То ли еще не наступило время, то ли момент для ее работы в Англии был неподходящим, а только нельзя отрицать, что по-прежнему оставалась в силе срежиссированная кампания против какой-либо возможной «реабилитации» Лени Рифеншталь. Судя по позиции, которую занимал Айвор Монтегю в истории со злополучным приглашением Рифеншталь Британским институтом кинематографии, представляется, что он действовал и вел переписку в этом направлении. От имени Исполкома АСТТ он провел консультации с юристами, специализирующимися на военных преступлениях, и изучал специальные материалы в Венской библиотеке. Итогом явилось 13-страничное «Частное мнение» — ответ на заявление Лени Рифеншталь под присягой и прилагающиеся к нему документы.
Оценка, вынесенная Айвором Монтегю, интересна, но хотя Британский институт кинематографии разрешил мне доступ к отчету Монтегю, профсоюз, для которого он был написан, не позволил мне цитировать его. В общем и целом скажем так: Монтегю признает, что нет оснований обвинять Рифеншталь в военных преступлениях, что она никогда не занимала такого положения, которое позволяло бы ей влиять на нацистскую политику. История с бойней в польском городке никак не касается ее, и нельзя отрицать ее доброты по отношению к отдельным евреям. Тем не менее он находил, что решение западногерманского Денацификационного суда в отношении Лени Рифеншталь не закрывает вопроса, а ее собственные объяснения, почему она снимала документальные фильмы в гитлеровскую эпоху — открыто самооправдывающие и неудовлетворительные. Создается впечатление, что Монтегю не способен примириться с тем, что Рифеншталь ни за что не желает каяться за свою былую роль в создании фильмов, использовавшихся в нацистской пропаганде. Выходило так, что она не признает какой-либо вины или ошибок со своей стороны и всячески увиливает от неудобных фактов, которые не следует игнорировать, вынося вердикт о ее невиновности. Монтегю глубоко сожалел о ее низкопоклонничестве перед Гитлером ради поддержания своего социального статуса.
По контрасту с этим в Соединенных Штатах в течение почти всего этого года можно было посмотреть даже «Триумф воли» на публичном просмотре. Вслед за восьмимесячным показом в Сан-Франциско, начиная с конца июня, «Триумф» пошел в театре на Манхэттене в Нью-Йорке, невзирая на угрозы и настойчивые телефонные звонки. «Нацистский фильм собирает в театр толпы», — гласил заголовок в «Нью-Йорк таймc». Вызывало тревогу разафишированное сборище американских наци, в зале подожгли одну из выходных дверей… Но в целом показ проходил спокойно. Правда, после этого организаторы подверглись допросу со стороны ФБР, выведывавшего, какие были побудительные мотивы к показу и кому передается выручка от этого мероприятия. В конечном итоге можно было сказать, что 1960 год был годом прогресса по американскую сторону Атлантики, но это никак не могло растопить лед, окружавший ее на родном европейском континенте. Она оказалась втянутой в тяжбу со шведской кинокомпанией по поводу несанкционированного и обширного использования больших фрагментов «Триумфа воли» в кинофильме Эрвина Лейзера «Майн кампф», явившимся мощным и в высшей степени успешным обличителем нацизма.
В Англии, невзирая на то что идея с римейком «Синего света» пошла прахом, как и прочие проекты, не каждый в мире кино чувствовал себя уютно, видя, какой травле подвергается Рифеншталь через целых пятнадцать лет после окончания войны. После того как случилось фиаско с Британским институтом кинематографии, ей оказал открытую поддержку Джон Грайерсон, единодушно признанный одним из отцов документального кино. Он защищал ее по телевидению как одного из самых выдающихся кинорежиссеров и, «безусловно, как самую выдающуюся из женщин-кинорежиссеров в истории». Она снимала пропагандистские фильмы для Германии, ему же довелось быть пропагандистом для противоположной стороны. Он рассказывал, как во время войны ему приходилось кромсать на куски фильмы Рифеншталь с целью обратить германскую пропаганду против самой себя. Он никогда не забывал о достижениях
